Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

«Лады, че там дальше в моем розовом ежедневничке? Устроить драку — чек, попускать слюни на посохи — чек, купить ненужную хрень задорого — чек, довести нервную и раздразнить ранимого — чек. Черт, еще не кинул пенсионеров-ветеранов на бабки. Окей, придется выполнять, раз записал. Так. Сначала надо дойти до площади, посмотреть время на клепсидре. Свои часы я забыл захватить. Ну кто ж знал, что та странная хрень, похожая на водянку из компьютера, и есть главный измеритель времени? Отродье, да. Но я его не спросил».

Главные часы города показали пять часов вечера. В сам город Медей вошел не раньше полудня и точно не ожидал, что пройдет целых пять часов. Что ж, тем меньше ждать до главного сегодняшнего представления. Он направился к единственному ориентиру, от которого следовало искать магазин старьевщика.

Уличный сортир, воспетый в новелле, оказался платным. А еще — грязным, с рядом ничем не прикрытых деревянных сральников а-ля сельский туалет. В отличие от песен Хоя, солнца свет он не отражал и особого кайфа не дарил. Зато, Медей быстро сориентировался по нему и завалился к старику-старьевщику, жертве оборотистой главгероини.

Вот его магазин выглядел точь-в-точь стереотипная лавка редкостей.

Такие оставались даже в его эпоху, хоть в подмосковных лавочках, хоть в Нью-Йоркских барахолках. Только у старьевщика вместо книг свитки, а всякая хрень исключительно антик, без ретроэлектроники или кучи механических приколюх.

Внимание Медея привлекло необычное изделие. Два привычных по прошлому миру кубика, покрытые черным лаком, располагались в деревянном лотке. Конструкция стояла в секции с защитным колпаком из сжатого воздуха, а над лотом висела надпись:

«Набор игральных костей Парменида».

— О, у вас хороший взгляд, господин мой, — старичок близоруко щурился и щербато улыбался.

Теперь Медей вспомнил, почему тот раз за разом позволял главгероине уходить из своей лавки буквально с охапками редкостей. Большинство посетителей относились к нему с пренебрежением. Бывший раб-вольноотпущенник, судя по обязательной вышивке на хитоне, он едва держался на плаву со своей лавкой, скорее из упрямости и отсутствия прямой конкуренции, чем благодаря оборотистости, тигриной хватке или другим усилиям прирожденного бизнесмена. Мало того, торговец все же имел какой-никакой барыш, а юная девушка всегда тратила время на разговор с ним и не одаривала презрительным взглядом.

«Ну, с такой стороны, может ее использование недостатка знаний старьевщика не кажется таким ужасным с точки зрения нормисов. С моей точки зрения так все наоборот — тварь и сволочь, потому что мне самому надо. Жаль, автор не утруждал себе подробным описанием изъятых ценностей. А самые важные артефакты, по крайней мере, три из четырех упомянутых, мне не пригодятся. Они, как раз, под специфические запросы наглой девицы».

— Как вам понравилось искусство выделки? Кость морского зверя и темный лак из эссенции обитателя глубин. Наносились кисточкой из кошачьего уса. Сам футляр имеет зачарование четвертой ступени, зато с прямым обращением к одной из Старших Богинь.

— Выглядит весьма впечатляюще. Особенно для интерьера рабочего кабинета, — благосклонно кивнул ему Медей.

Он начинал догадываться, что за лот перед ним. Очередная пасхалка автора или самостоятельный выверт нового мира — не суть важно.

— О, так вы — ценитель, молодой человек, — старичок-продавец обрадовался еще больше, — не хотите взглянуть поближе?

— Только, если не придется трогать руками, — нейтральная улыбка номер восемь, вежливое поощрение, — вы можете рассказать, какую работу выполняет артефакт? Достаточно даже в общих чертах.

— Увы, — развел руками старичок, казалось, и сам искренне огорченный своим невежеством.

Он протянул ему нечто вроде миниатюрного микроскопа и Медей проложил трубу к правому глазу, а затем отрегулировал резкость колесиком. Итак, он не ошибся. Первым делом, он рассмотрел лоток игральных костей, эдакая мини-арена для кубиков, размером с полторы ладони. Поверху, точно микроверсия футбольного экрана на стадионе, располагался уже знакомый Медею медный диск, замена жидкокристаллического монитора для местной цивилизации. Но зачем он нужен? Внутри лотка неподвижно лежало два кубика. Один — стандартный шестигранник, другой — днд-шный двадцатигранник. Нет, меньше, десятигранник. Медей не мог считать себя особым любителем этой игры, но пару партий сыграть успел, так что вполне мог опознать, с чем имеет дело.

— Ах, эксцентрично и загадочно, — он вернул прибор обратно продавцу, — может, есть хоть какая-то легенда?

— Есть, как не быть, молодой господин, — старик пожевал губами, — вряд ли она окажется полезной, но раз уж вы так заинтересовались. Что ж — слушайте.

Говорят, эти кубы принадлежали самому Пармениду, великому герою войны с Асией. Сама пророчица-Александра отдала их ему взамен за свое будущее спасение, лишь наказала не брать хитрецов на войну без их воли. Как вы знаете, он раскрыл обман и заставил идти в бой самого Улисса, а потом погиб, несправедливо обвиненный в предательстве.

Медей терпеливо ждал, пока болтливый старик не перейдет к сути, пусть даже ему очень хотелось заново поклацать на кнопки в черных уголках сознания, а потом выпустить рой искр прямо на его бескостный язык. Или нажать на кнопку: «скипнуть кат сцену».

— Эти кубы Парменид всегда раскидывал по шкатулке перед важным делом. И всякий раз определял, стоит оно того, или нет. Так говорят одни. Другие — что именно раскидывание кубов придавало успех его делам. В наши дни, боюсь, никому не известна ни истина, ни даже способ, которым он пользовался этим артефактом.

— Вы сумели меня заинтересовать, уважаемый, — он натянул на лицо спокойную улыбку, пока все нутро сжималось в волнительном предчувствии успеха, — сколько вы просите за столь чудесную вещь? — он по-доброму прищурил глаза, чтобы выставить свои слова всего лишь дружеской шуткой.

Старичок потребовал пятьдесят оболов. Если истинная ценность артефакта соответствует догадкам Медея, то он бы приобрел его и за двести, и за пятьсот. Однако опыт вдумчивого прочтения новеллы показал ему, что со старьевщиком можно и нужно торговаться, пусть он и не мог делать строить умильные рожи, как главгероиня. Или невзначай колыхать своими титьками в достаточно открытом хитоне.

О времена, о нравы. О, эта потная ложбинка между двух холмов, заботливо прорисованная иллюстратором.

Зато Медей мог торговаться в шутливой, ни к чему не обязывающей форме, пообещать вернуться, а после сделки вежливо пожать руку бывшему рабу, самому будучи аж целым наставником. И заплатить всего десять оболов. Столько же, сколько он вкинул на дурацкую игру в том центре, название которого уже забыл.

«Ха. Считай, богатые детишки, которые все равно провалят свое испытание, вместо тупого разбазаривания бабок потратили их на благое дело помощи голодающим по силе и женскому вниманию наставникам. Со вторым пока все плохо, не до него сейчас, зато с первым иду чуть по чуть».

Слишком задерживаться в магазине старичка он не стал. Хватит одной вещи за раз, иначе не удержится — просадит все оставшиеся оболы, тогда как вечернее мероприятие — само по себе дорогое удовольствие.

Следует оставить как можно больше денег на гвоздь своей культурно-развлекательной программы.

Глава 12

Хлебно-зрелищная

❝ Я — нож, проливший кровь, и рана,

Удар в лицо и боль щеки,

Орудье пытки, тел куски;

Я — жертвы стон и смех тирана! ❞

Шарль Бодлер

Медей отошел от магазина в парк, нашел ближайшую свободную полянку чуть в стороне от маршрута, уселся на мягкую, специально выращенную местными агрономами траву.

«Думаю, стоит проверить работу артефакта».

Он с напускной ленцой оглянулся по сторонам, убедился, что за ним никто не наблюдает, положил «арену» для кубиков на ровную поверхность плоского камня, затем взял в руки кости. Два кубика моментально потеплели в руках, лоток на траве едва слышно зажужжал. Маленький камешек в левом нижнем углу зажегся зеленым, затем то же самое сделали по кругу остальные три кристалла.