Офень флая федьма (СИ) - Амеличева Елена

Я стиснула зубы. Главное, чтобы деток не коснулось. Надо ответить — отвечу. Лишь бы их ковен не тронул. Души чистые, ни в чем не повинные. Да и не ведьмы они, оборотни, неподвластны, стало быть, нашему «ведомтву».

Хорошо, что Катерина взрослая почти, уже в невестах ходит. Воспитает малышню нашу, не бросит. Она хорошая девка выросла, не в батюшку своего беспутного, да не в тетку с бабкой, моей свекоброй, которые все под себя гребут, как жабы в болоте, да с завистью на чужое счастье зыркают, думают, как отнять да подгадить. Да и Афоня, наш серьезный мужичок, подрастает уже, поможет сестре. Двойняшек жалко, они ко мне привязались, конечно, мамкой кличут. Но главное, одни без присмотру, никому не нужные не останутся. Катя справится…

— Это здесь, — провозгласила Дамира, когда мы вошли в лабораторию. — Итак, где же твой схрон, Марьяна? — глянула в мое лицо, отмахнувшись досадливо от веников пахучих травок, что свисали с потолка и лезли ей, дылде этакой, в глаза. — Сама откроешь, или мне принудительно чары снимать?

— Вот здесь, — пробормотала я, прекратив прорываться сквозь бурелом хаотичных мыслей, и повела рукой у стены. Чего медлить, перед смертью не надышишься, как говорила моя бабуля. Пришла беда, отворяй шкафы. В первоначальном варианте присказки — воротА, но в моем ее постигла небольшая метаморфоза.

Шкаф послушно проявился. Ведьма довольно кивнула, подошла к нему, потянула на себя деревянные створки — даже с нетерпением, как показалось.

— Я все могу объяснить, — пролепетали мои губы.

Хотя сама понимала, что более-менее путного объяснения не имеется. Что тут скажешь? Так, от нечего делать раскрыла ведьминский секрет, влезла по самые ушки в интриги, и как теперь не потонуть в них, не имею ни малейшего понятия. Других слов и нету.

— Что именно объяснять-то будешь? — уточнила Верховная, глядя в нутро шкафа, хмурясь и нетерпеливо отбивая нервный ритм маленькой ножкой.

— Так вот это вот… все, — пробормотала, подойдя к ней, и осеклась.

На полке было пусто!

Ни моего гримуара с вложенным в него магическим плетением, ни кошеля с даром Нептуна. И даже не знаю, что в этой ситуации чувствовать. Эмоции перемешались в душе в такой деручий коктейль, что нипочем не разберешься!

— Что это значит, Марьяна? — Дамира строго взглянула на меня, явно злясь.

— Обокрали нас, значит, — ответила, шагнув вперед и для верности пошарив на полке. — Вот здесь лежало все. А теперь… нету.

— Что лежало-то? — ведьме явно хотелось стукнуть мне по лбу — желание читалось в прищуренных глазах без всякой магии.

— Так кошель от Нептуна, — вывернулась я. — В нем жемчужины были, что он в дар оставил — за то, что явился не вовремя, свадьбу едва людям не попортил, что при моей таверне проводили — ну, «Сытое брюхо» которая называется. Может, слыхали вы о ней? У нас неплохо кормят. Можете сами удостовериться, если желаете, я вам такой завтрак подам, что пальчики до колен пооткусываете, гарантирую. А еще…

— Марьяна!!! — Верховная кулачки сжала и даже ногой притопнула, прерывая мое словесное недержание.

— Простите. — Я снова вернулась к пустой полке. — От того кошеля, поди, и всплеск магический был, что ищейки ваши учуяли. — Пожала плечами. — А теперь и нету его. Выкрал кто-то. Вот ведь беда-то!

Мысленно ахнула. Вот ведь тупая метелка, тупая! Как же сразу-то не догадалась, все ж на поверхности плескалось дохлой рыбешкой, которую прилив о камни шлепал, а не заметила!

Те русалы, когда Сильвера искать стали, в дом сгустком поисковым запулили, он стены прошил как раз в том месте, где моя лаборатория стоит со шкафом вот этим самым. Эти мерзавцы чешуйчатые, сами того не ведая, мне защиту поставленную снесли к чертям, вот плетение и полыхнуло так, что его ищейки Верховной засекли.

Если бы не тот факт, что вокруг еще и морская магия плескалась, взяли бы меня за попендру на живом! Ведь вон как быстро Дамира примчалась — причем, самолично. Дело-то серьезное. Но в шкафу пусто. Улики куда-то делись. Но куда?

Глава 45

Челом бью

— Все у тебя, Марьяна через одно место вечно! — зло бросила ведьма.

— Это точно, — согласилась безропотно.

А чего с правдой спорить? Такая уж я уродилась. Лучше порадуюсь, что меня за «самодеятельность» не развоплотили в дым или не обратили в какого-нибудь жука костяника, у которого одна радость в жизни — картоху точить. Верховная у нас дама гневливая да на расправу скорая, это всем известно. Сначала проклянет, а потом сама с интересом рассматривать будет то, что получилось.

Лучше согласиться, чем потом по родному саду лягухой скакать. Мухами-то пробавляться врагу не пожелаешь. Они ж неизвестно где своими лапками бегали, по каким субстанциям, антисанитария сплошная. Да и что там есть? Крылья одни, того и гляди, подавишься. И с голоду неровен час помереть, и от отравления. А еще хуже, коли хулиганы соседские в выходное отверстие соломинку вставят, надуют пузо, а потом в пруд бросят — смотреть, как ты будешь пытаться уплыть на дно. Им потеха, а тебе срамота сплошная, все караси со смеху всплывут кверху пузом.

Шум, грохот, топот на лестнице отвлек нас с Дамирой от выяснения хитроумного устройства моего житья-бытья. Мы глянули на дверь, в которую с той стороны ударило чем-то с силой, заставив гулко вздрогнуть.

— Драные метелки! — взвизгнула побледневшая Верховная, отскочив в сторону и запулив в то, что ворвалось в комнату, сгустком защитного заклинания — видимо, на всякий превентивный случай.

— Бяяя! — раздалось из вспышки, окутавшей комнату.

— Вот козел! — в сердцах выкрикнула я, увидев, как мой рогатый муженек налетел на Дамиру, воткнулся рогами прямиком ей в попендру, уронил дамочку на пол, пробежался по ней, как по лужайке, и завопил, что есть мочи, дурным голосом свое любимое:

— Бяяяяя!

Верховная тоже завопила, примерно то же самое, только уже по-человечески. Причем, верещала-то она по-людски, а уползти пыталась по-пластунски, будто раскатанный в лепешку таракан.

— Да уймись ты! — крикнула я на Тимьяна — во всю мощь ворожейских легких.

Затихли оба — и супружник, что дела не убавит, найдет способ все усугубить, и Дамира, что заползла в кресло и, поджав под себя ноги, уставилась на рогатого, что сам был, мягко говоря, ошеломлен произведенным фурором.

— Простите, — пробормотала я, разве что кланяться перед ней не начав. — Это вот такая дурная животина у меня, вечно что-то набедокурит, — схватив негодяя за огрызок цепи, что болтался на его шее, потащила к выходу.

И как это отродье с цепью-то умудрилось справиться, скажите на милость⁈ Ведь не привязываю больше его, оглоеда, на веревку, он ее зубами перетирает и бежит проблемы мне искать. На цепь посадила, думала, надежнее будет. Ведь кобелю гулящему самое оно. Но и тут облом — и с цепи сорвался, бракодел! Лишь бы напакостить, а уж как, возможность сыщется — это сто процентов про моего супружника!

— Бяяяя! — негодяй вдруг взбрыкнул, будто диким конем себя возомнил, вырвался из моих рук и снова помчался к Верховной.

Ну медом она ему намазана, не иначе!

— Мамочки! — завизжала та, с перепугу забравшись на спинку кресла и замерев там, словно канарейка на веточке.

— Бяяяяяя! — проревел Тимьян и бухнулся на колени.

Вот прямо натуральным образом: лапы передние подогнул, рухнул наземь — на пол, то бишь, лбом с челкой кудрявой в половицы ударился.

Челом бью, иначе и не скажешь. Прошения только не хватало, чтобы свитком с рогов свисало, сверкая круглой сургучной печатью.

— А это… это… — просипела Дамира, с подозрением его разглядывая, — это и не козел ведь вовсе! — она сползла на сидение — медленно, словно змея.

Вот резвые метелки, разглядела-таки. Я мысленно чертыхнулась, поминая родственников вплоть до седьмого колена. Забыла напрочь, что у ворожей в модном нынче состоянии «стрессу» обостряются все магические способности. Да так резко, как и вовсе было бы не надо.