За тридцать лет брака мы с Эйданом родили четырех детишек. Два мальчика-дракончика и столько же девочек-феечек. Все уже большие, но женился и обзавелся собственной дочечкой пока только старший, Максимилиан. Для мамы – навсегда Максимка.
У нас все красиво.
Сын-дочь-сын дочь.
Старшему двадцать девять, младшенькой Кирселен одиннадцать.
И мы не исключаем возможности еще родить. Ведь выглядим я и мой муж так же молодо, как тридцать лет тому назад. И два десятка из них моего супруга величают не иначе, как Эйдан Первый. Король Девилерии. Еще его правда частенько называют Эйдан Справедливый и Эйдан Строгий.
А для меня он, разумеется, Великолепный.
Император Антурии жив и до сих пор правит, его силы поддерживаются магией.
Школа моя процветает.
Вы скажете, что жизнь меня ничему не учит, но Гринельма у нас – председатель профсоюза. Разумеется, этой организации в мире не было, я ее здесь внедрила. И этот опыт так понравился Эйдану, что он приказал своим министрам приспособить мою задумку на мануфактурах.
Так вот, обретя свою вотчину, Гриня расцвела. Уж там-то есть где размахнуться со списками. Я ей даже открыла древний обряд сбора денег вскладчину на подарки и научила слову: “скидываемся”.
Керлен и Сиртен тоже работают в моей Школе фей. Как и моя старшая дочь Ирселен. Девочке недавно исполнилось двадцать семь.
Средненькому, Ланселоту, девятнадцать.
Он учится в академии магии, на втором курсе.
Такая вот большая, счастливая и успешная семья получилась у добродетельной феи и грозного дракона.
Аделия засопела, прижав к груди плюшевую русалку.
Максимка и Марана с нами не живут, сын военный, служит на флоте и у молодых дом у моря. Привезли вот внучку к нам на выходные, поиграться. Кирселен ее обожает.
Сладко потянувшись, я поднялась, чтобы не заснуть в кровати у внучки.
Это ж надо, Максимка меня такую молодую бабушкой сделал. Не мог еще лет пятьдесят с этим подождать. Ему ж все равно, он дракон. Но вот влюбился сразу после академии, и все тут. По законам местной природы, если женщина рожает от дракона в браке, ее срок жизни увеличивается вдвое. А дальше она намагичит себе молодость, ведьма шустрая, подсуетится.
Я торопилась под бочок к своему королю-дракону. Обнять, уткнуться в родное теплое и мощное плечо, вдохнуть любимый аромат. Эти тридцать лет я провела в невообразимом для себя ранее счастье. Чувствовала себя наконец-то женщиной. Желанной, любимой. Оказывается, так приятно, когда есть сильный мужик, готовый решать все проблемы чуть ли не до их возникновения. Причем ему это тоже нравится.
Свернет очередную гору ради жены и стоит, щурится довольный.
И это не надоедает.
У нас до сих пор есть о чем поговорить, даже кроме детей и работы.
Добравшись до спальни, я хотела было изящно прокатиться по паркету, скинув домашние туфельки.
Но вдруг поскользнулась ни с того ни с сего и полетела на пол, не успев даже крылышками бякнуть.
Ударилась головой до звезд в глазах и ухнула в открывшуюся передо мной бескрайнюю черноту.
– Нет! Нет! Я не хочу, верните! – кричала беззвучно, летя по тоннелю и понимая, что дальше.
На этот раз заседание Небесной канцелярии было выездным.
Я оказалась сидящей на клумбе, в окружении белых гладиолусов. А Петр Петрович в легкомысленной расшитой бабочками лиловой блузе преспокойно взирал на меня со скамейки, к которой был придвинут небольшой легкий столик из ротанга.
Поправив очки, Петр Петрович вежливо произнес:
– Здравствуйте, Таисия Михайловна.
– Отвыкла я уже от этого имени, голубчик. Вы меня насовсем забрали?
– Посмотрим, Таисия, посмотрим.
Чиновник закопался в бумаги и минут через пять с болью сказал:
– Впервые вижу настолько неисправимую душу!
– Что такое? – забеспокоилась я. – В школе у меня все хорошо, дом – полная чаша, с мужем живем душа в душу и тело в тело!
– Мы вас для чего отправляли в Антурию? – толстые стекла очков хищновато блеснули.
– Продолжить дело феи Тейселен, нет? – предположила я.
– На перевоспитание! Прекрасная, бесподобная…
– Преподобная, – подсказала я.
– Ну вот, опять! – огорчился Петр Петрович. – Добродетельная Тейселен…
– Сбежала в рай, чтобы не выходить замуж, – снова продолжила я мысль.
– Этого я не знал, честно, – вздохнул чиновник, – за что прошу у вас прощения.
– Ничего, с Эйданом мы поладили.
– В курсе.
Петр Петрович смотрел на меня обиженно.
– Вот что с вами делать, Тасенька? Вы ведь какой были, такой и остались. Только вот мужчинам доверять начали. Точнее, мужчине. Мы хотели, чтобы вы, руководствуясь примером добродетельной Тейселен, обрели ее кротость и научились следовать приличиям. Обуздали свой язык и перестали язвить направо-налево. А что получилось?
– Благодать и лепота получилась, – убежденно сказала я, – в Школе стало куда как веселее, уважаемый. Да и я уже не такая, как раньше. Даже вот мягче год от года становлюсь. Мне еще буквально лет триста, и я совсем сделаюсь кроткая и приличная.
– Еще триста лет? - Петр Петрович посмотрел на меня неуверенно. – И это поможет сгладить ваш шишковатый характер?
Я кивнула, чтобы не тратить слов.
– Что ж, мне надо посоветоваться.
В длинных пальцах Петра Петровича откуда ни возьмись появился хрустальный колокольчик.
Мотнув кистью, чиновник извлек дивный, мелодичный звук.
И тут же у нас появился третий. Точнее, появилась.
Это была… это была сама Тейселен. Я сразу ее, то есть себя, узнала. Хоть она и была почти бесплотная, сквозь нее можно рассмотреть стоящее позади дерево.
– Тася! – воскликнула бывшая фея неземным голоском.
– Вот, твоя преемница просится продлить вахту на триста лет, – нажаловался чиновник, – что скажешь? Это твое светлое имя она опорочила своей дерзостью, напористостью и легким налетом хамства.
– Пусть продолжает, – неожиданно заявила усопшая, – за эти ничтожные три десятка лет она сделала больше чем я за пятьдесят. Да, Тася действует порой спонтанно и шокирует благородные души. Но результат того стоит. И в заповедном лесу ее любят больше, чем меня при жизни.
Фея вздохнула и смахнула прозрачную слезу, помахала мне и тут же исчезла.
– Кажется, нам пора пересмотреть нравственные устои, – вздохнул Петр Петрович.
– Что ж, Тася, живи дальше. Считай это необычным экспериментом.
– Я могу вернуться в семью? – не верилось мне.
– Да, – кивнул чиновник.
Поднялся, подошел к моей клумбе и дунул мне в лицо.
Тут же в глазах у меня снова помутилось, а в голове затрещало.
– Тася, Тася! Любимая! Что с тобой?
Было мокро. Я будто в лужу упала.
– Эйдан?
Резко села в кровати и осмотрелась.
– Почему тут все такое сырое?
Эйдан стыдливо пожал широченными плечами, пряча за спину пустой графин.
– Пытался привести тебя в чувство, ты так меня напугала.
– Да вот прилегла чуток, вздремнула и даже сон видела, – призналась я.
– Хороший? – муж приподнял бровь.
– Лучший, – заверила я его, – иди ко мне, будем постель сушить горячим драконовым телом.
– А ты себя хорошо чувствуешь? – на всякий случай уточнил Эйдан, с готовностью опускаясь рядом.
– Еще как хорошо, – заверила я, – ты и не представляешь, насколько я тебя рада видеть сейчас, мой дракон!
Эйдан прекратил диагностическое собеседование и заключил меня в объятия. Потом я расскажу ему о визите в Небесную канцелярию. Но сейчас мне хотелось совершенно другого.
Почувствовать себя живой, любимой и свободной от страха лишиться этого всего в одночасье.
И да, девочки. Крылья не мешают. С тем самым мужчиной о них просто забываешь.
