Дракон хочет жениться? Баба Тася против!
ГЛАВА 1
– И как я, пожилая женщина с одышкой должна за один присест задуть все эти свечи на трех ярусах? Вы меня с богом ветра не перепутали?
Я строго оглядела собравшихся. Трое детей, семеро взрослых внуков, восемь правнуков и один в проекте. Подруг всего двое, не все смогли дожить до сегодняшнего дня и при этом не впасть в маразм. Да и насчет прибывших имелись смутные сомнения по части последнего.
И еще для полного счастья – съемочная группа от местного телевидения.
Это не мне приспичило отмечать девяностый день рождения в ресторане. Мероприятие спонсировала городская мэрия, потому что я, видите ли долгожительница и ветеран труда. Им галочку в отчетах надо поставить, а мне это трехъярусное чудовище задувать! Все равно что в пасть дракона залезть.
– Таисия Михална, душечка, – елейным голоском пропела журналистка, – ну сколько сможете! Мы все смонтируем потом, как нам надо. Загадайте желание и закройте глазки, а потом дуйте!
– Да я эту свою душечку богу отдам уже на пятидесятой свечке, – проворчала я, приступая к задуванию. Если выживу, пойду попрошусь в пожарную бригаду, возгорания локализовать без лишних трат ресурсов.
Я ошиблась. Меня хватило больше, чем на полсотни огоньков. Прошлась по двум ярусам и перешла к третьему, а потом…
А потом задохнулась, в глазах потемнело, грудь сжало мертвой хваткой, и я отключилась под аплодисменты зрительного зала.
И почти сразу открыла глаза снова.
– Эй, а где тоннель со светом в конце, образы ушедших до меня близких и жизнь, как на кинопленке? – возмутилась я, увидев перед собой до противного обычный и скучный канцелярский стол со стопкой бумаг, а за ним – чинушу в сером костюме, в очках с толстенными стеклами.
– Приветствую вас в небесной канцелярии, Таисия Михайловна, – коротко улыбнулся чиновник, – все эти спецэффекты, которые вы описали, это, так скажем, для тонких натур. И для тех, кого мы м-м-м, просто хотим подтолкнуть к пересмотру приоритетов, а потом вернуть в прежнее тело.
– Меня значит, не собираетесь возвращать, – хмыкнула я.
Мне было не страшно. Здоровье в последнее время не радовало, да и привычная стариковская жизнь уже и на вставных зубах набила оскомину.
– Таисия Михайловна, – вздохнул чиновник, – вы и так прожили двадцать лет сверх того, что вам отмерено. Мы просто уже не можем занимать вами место на Земле! Да и оболочка ваша непригодна к дальнейшей жизни.
– А что ж вы меня там столько держали? Я за это время инфаркт с остановкой сердца пережила, могли бы фьють, и того…
– Мы пытались вас тогда наставить на путь истинный! Но вы ничего не поняли!
– Правда? Это вы меня так наставляли? Черт.
Чиновник аж подпрыгнул при упоминании нечистого.
– А я-то думала, какие славные мультики мне под наркозом показывают. И в чем проблема-то, уважаемый…
– Петр Петрович, – подсказал мужчина, – я ваш куратор на Земле.
– Уважаемый Петр Петрович, – послушно повторила я.
– Видите ли, Таисия Михайловна, вы прожили достойную, долгую жизнь. Совершили много благих дел. После завершения карьеры младшего медицинского работника двадцать лет, уже на пенсии, отработали в регистратуре поликлиники. Где выдавали не просто талончики, но и ценные советы больным до того, как они получат врачебную помощь. Помогали выбрать нужного специалиста. И даже умудрялись спасать жизни! А как-то раз не растерялись и приняли роды в лифте, застрявшем между этажами в больнице!
– Петр Петрович, у меня маразма нет, я все это и так помню. Давайте к сути.
– Если судить только по вашим поступкам, вы прожили безупречную жизнь, Таисия Михайловна, достойную святого.
– Но… – подсказала я, уже изнывая от скуки.
– Но вопрос в том, как именно вы совершали все эти благие дела! – Петр Петрович снял очки и неторопливо протер их идеальной замшевой тряпочкой, тоже серой.
– В нашей канцелярии сотни жалоб на ваш несносный характер, острый язык и систематические моральные унижения! Вы даже свои добрые дела творили с… так скажем, ехидством! Долгие годы я обещал начальству, что вы образумитесь, что с возрастом на вас снизойдут мудрость и степенность.
– Да с чего бы? – фыркнула я.
Петр Петрович пригорюнился.
– Вот даже сейчас, вспомните, какое желание вы загадали, задувая торт?
Мне стало чуточку неловко.
– Чтобы эти свечки оказались в интересных местах у тех, кто все это придумал, – призналась неохотно, – кстати, сколько я все же успела задуть?
– Восемьдесят семь, – Петр Петрович сверился со своими бумагами. Надо же, там даже такое пишут.
– Увы, в такой нравственной консистенции мы не можем вас отправить в райскую долину. Наш руководитель… он считает, что вы там устроите беспорядки и внесете элемент морального абьюза.
– И что теперь, к чертям меня отправите?
– Эммм… Таисия Михайловна, я не уполномочен раскрывать вам схему мироустройства. Но нет, туда вы тоже не подходите.
– Ни к умным, ни к красивым, – резюмировала я, – и вы меня просто развеете по космосу теперь? А я ведь ветеран труда, как никак. Заслуженный работник медицинской отрасли.
Петр Петрович надел очки.
Лицо его было по-прежнему спокойным и умиротворенным, но судя по тому, что очки сели на нос вверх ногами, заушниками вверх, мой куратор очень нервничал.
Крякнув, он тут же исправил свою ошибку.
– Пока вы были на передержке в вашем прежнем теле, нашелся подходящий вариант, – сказал он, – вас направят на дальнейшее саморазвитие в один из параллельных миров нашей же вселенной.
– И я там уже не буду собой? Не смогу навещать любимых родственников в виде призрака, гремя цепями и выписывая пальцем на запотевшем стекле ванной бранные словечки?
– Нет! – почти рявкнул куратор. – Вы замените одну достойнейшую личность. Образец добродетели и нежности. Ту, что всю свою долгую, почти вечную жизнь помогала людям, и не только людям. И делала это с любовью, и теплотой. Она заслужила покой. И мы с большой неохотой решили ее отпустить. Дать душе Тейселен вечное наслаждение. Но заменить ее было некем. Не родилась пока еще фея, одаренная теми же способностями. И ее место, в том же теле, займете вы! Это будет ваш урок. Отработка, если точнее.
– Фея? Вы это в фигуральном смысле? – спросила я с подозрением.
– В натуральном, – отрезал Петр Петрович, – фея Тейселен ждет, когда мы заменим ее на … так скажем, волонтера.
– И я буду вместо нее целую вечность? – с подозрением спросила я.
– Зависит от того, как вы справитесь.
– А у нее есть какие-то… ну житейские обязательства. Муж, дети?
– Нет, фея Тейселен провела жизнь в служении окружающим и не построила семью. Но вам никто не запрещает…
– Спасибо, этого по полной накушалась! – быстро ответила я.
Петр Петрович решительно поднялся.
– Все, ваш ресурс пребывания вне тела заканчивается. Мне надо отправлять вас дальше. И если вы отказываетесь заменить Тейселен, попадете в лимб. Чрезвычайно унылое место вроде зала ожидания на железнодорожном вокзале.
– Фея так фея, – вздохнула я, вспомнив привокзальные туалеты.
Куратор оказался близко-близко и приложил к моему лбу ладонь, которая тут же загорелась ярко-синим.
Вспышка, боль во всем теле, снова не могу дышать…
А потом я в очередной раз открыла глаза.
1.2
– Тейселен! – позвал нежный, как звон колокольчика, голосок. Прохладная ладонь очутилась на моем лбу.
Перед глазами был свет, много света. И потом из него соткался образ милой до тошноты комнатки с обстановкой в пастельных тонах.
Где я?
Неужто отметила юбилей, как подобает? Тряхнула стариной от души, так сказать. Так, что весь порох из пороховниц высыпался. Вместе с остатками памяти. А еще так голова гудит, будто я снова с младшим внуком коктейли дегустировала. Может, так оно и было?
