Истинная помощница для столичного мага (СИ) - Коскова Анастасия

– Мы тоже, вообще-то люди, – борясь с удивлением, напомнила я ей, поднимаясь следом. – Но ты и правда хочешь подслушивать папу?

– Естественно! – кивнула она. – И ты мне потом покажешь, как эту защиту обходить, а то Штрадрум завел привычку дела обсуждать за закрытой дверью, а мне интересно!.. А насчет «тоже люди», ты не понимаешь. Мы же с вами женщины. Это другое. Прекрасный пол, которому могут быть прощены некоторые недостатки. А мужчинам-людям нельзя давать спуску. Это я вам по опыту говорю.

Глава 49

Сдавать наработанные места для подслушки маме было странно, но назад уже не повернешь. Выглянув в окошко и убедившись, что папа и Артемиса уже добрались до места – о чем говорили их силуэты в загоревшемся окне мастерской, мы отправились на «дело».

Вслед за мной и Марикой мама выбежала через заднюю дверь дома и, как принято писать в шпионских романах, «по стеночке», повторяя наши с сестрой действия, переправилась к еще одной пристройке – кладовой.

– Только не зажигай огни! – успела я поймать взметнувшуюся мамину руку. – Заметят!

– Ой, прости. Это машинальный жест, – смутилась она. – Конечно, нам хватит уличного освещения…

Света с уличных фонарей, освещающих подземный город, и впрямь хватало, но привычки, заложенные жизнью с гномами, сложно было искоренить. А у них считалось очень престижным иметь не только уличное освещение, не всегда разбивающее тень от каменных домов, но и свои осветительные артефакты. Вот только гости редко бывали во внутреннем дворике, а продемонстрировать состоятельность хотелось. Потому принято было зажигать магический свет каждый раз, когда выходишь во двор. Хоть один из твоих выходов соседи по вспышке света да увидят и, если будет на то воля горных духов, позавидуют.

Не выдав нас папе, мама замерла возле кладовой, куда мы давно уже (по крайней мере, раньше) не заглядывали, а только заносили все новые и новые вещи. Там были и все наши детские игрушки, и теплые вещи с поверхности, которые мама покупала уже больше двадцати лет назад, но все равно держала «на всякий случай». Нам же нужен было один из объемных чемоданов, появившихся в нашей семье, когда мы поехали путешествовать по подгорным городам.

– Ты точно идешь? – переспросила я на всякий случай, подспудно ожидая маминого оскорбленного: «Ага! Думала, я действительно хотела подслушать чужой разговор? Ты меня, видимо, вообще не знаешь!».

Но мама все не говорила и не говорила этого, а с любопытством смотрела, как Марика осторожно выглядывает из-за угла, а потом медленно открывает дверь в кладовую и ныряет внутрь.

– Конечно, иду, Чарли. Мы же твою судьбу решаем. Думаешь, хоть какая-то информация будет здесь лишней?

И подтверждая свою мысль, она следующей выглянула из-за стены кладовой, убедилась, что останется незамеченной, а после нырнула в приоткрытую дверь, только и мелькнул заляпанный мукой передник, который мама позабыла снять.

Ох, что твориться-то?! Может, и я правда маму совсем не знаю?

«А притворялась такой правильно!», – так и крутилось в моей голове, пока я осторожненько наблюдала за окном папиной мастерской и ждала, когда оба мужчины отвернуться.

На самом деле, я была уверена, что Артемис, даже если заметит меня, не сдаст. Может, потом подшутит над моим желанием держать все под контролем, но вот сейчас, в моменте, лишь поможет, на что-нибудь переключив внимание папы. И будь ситуация иной, я бы с удовольствием воспользовалась помощью Артемиса, но мне важно было понять, что же он ответит папе, не зная, что его слышу и я. Что скажет? Как объяснит свое странное поведение?

Я, прикусив губу, крутанула на пальчике подаренное Артемисом кольцо, поймав вдруг отзвуки легкого волнения. По крайней мере, куда более легкого, чем мое.

Неужели я чувствую эмоции Артемиса? А если это так, то зачем ему подобный артефакт и… и отчего он волнуется? Это же обычный разговор. С моим самым обычным папой… который хочет узнать, зачем я сдалась этому магу.

А и правда, зачем?

Внутри разлилась такая искренняя, горячая надежда на что-то, что я просто не смела формулировать. Это же чувство возникало, когда Артемис брал меня за руку, когда заботился, успокаивал и спасал. Чувство, которое я в себе изо всех сил старалась заглушить и закопать. А оно, такое нехорошее, все равно откапывалось и заставляло как бы невзначай брать Артемиса за руку, класть голову на его плечо и всячески привлекать внимание.

Недопустимое чувство для помощницы, но такое желанное для девушки…

– Ты чего там застряла, Чарли?! – приглушенным, но возмущенным шепотом уточнила мама, приоткрывая дверь пошире. – Потом на него насмотришься! А сейчас пошли слушать.

– Мам… а Артемис может меня и правда полюбить? Вот такую меня, какая я есть. Проблемную, может, не самую умную, – прикусив губу, перевела я взгляд на нее. – По-настоящему полюбить?..

Взгляд мамы стал сложным.

Некоторое время она молчала, разглядывая меня, а я, затаив дыхание, ждала ее ответа, будто от него зависит все. Вся моя жизнь.

– Для него было бы лучше, чтобы и правда полюбил, – наконец, недовольно выдала она и буквально за шиворот, не церемонясь, втянула внутрь. – Давай, настраивай тут все, Чарли. Узнаем ответ у первоисточника.

Глава 50

Едва я переступила порог кладовой, как в нос мне ударил знакомый запах пыли, кожи и книг. Эта комнатка хранила столько воспоминаний, что и представить страшно: наши любимые детские игрушки; подписанные мамой коробки, со всеми нашими поделками, первые книги, первые (да и последующие) учебные пособия, а рядом дневники с похвалами и замечаниями.

Совсем недавно все это меня так заботило! Я переживала, когда братишка брал мою железную дорогу и разгонял ее с помощью магии до невероятных скоростей. Переживала насчет оценок и правильно решенных задач. Помню, как почти месяц прятала от родителей дневник с вызовом в школу…

Сейчас же я прошла мимо некогда важных вещей, даже не замедлив шаг. Вытянула со стеллажа самый нижний чемодан и раскрыла его. Мне некогда было предаваться воспоминаниям. Гораздо больше меня тревожило будущее.

В чемодане, на том же самом месте, где я его и оставляла, лежал небольшой мешочек с швейным набором. Ничего такого, что могло бы вызвать лишние вопросы, попадись мы родителям.

Развязав тесемки, я аккуратно, чтобы не пораниться, достала изогнутую иглу для ремонта обуви и уже вместе с ней прошла к стене, граничащий с папиной мастерской. Там, при помощи Марики, создавшей небольшой светляк, нашла некогда расширенный зазор между стен и вставила иглу туда.

Оставалось самое сложное: не видя, подцепить заговоренной иглой нить заклинания через стенку и вытащить через щель к нам…

– Фух, – выдохнула почти через минуту, втыкая иглу вместе с почти невидимой нитью в стену, и пояснила заинтересованной маме. – Все. Мы закрепили и немного сбили папин артефакт. Теперь мы слышим все, что происходит в мастерской, а они нас нет. Будешь проворачивать этот трюк сама, не забудь потом иглу вытащить.

– Уж догадалась бы, – махнула рукой мама. – Ох, смотрю я на вас и думаю, как многого вы смогли бы добиться, если бы все время тратили не на попытки нас подслушать!

– Так может, мы и добились немалого в жизни, потому что с детства имели живой ум? – подмигнула маме Марика, играючи подкидывая на руке светляк.

Мама тоже хотела ей ответить, но в этот момент артефакт полностью «пришел в себя» после моего вмешательства и до нас начали доноситься прерывистые звуки, с каждой секундой становясь все разборчивее.

– ..сто… ца… шком… не готов потерять.

Мы с мамой и сестрой переглянулись и, не сговариваясь, практически уткнулись ушами в стенку.

– Я-то понимаю, – ответил папа после небольшой паузы, как раз давая артефакту настроиться. – Но ты должен поговорить с Чарли. До ужина время есть, а там как раз объявите либо нет о результатах беседы.