Ведьмы.Ру 2 (СИ) - Демина Карина

Данила собирался вопрос задать, когда раздалось:

— Доброго денечка, молодёжь!

Тип подобрался довольно близко.

— Доброго, — Данила тоже пирожок взял. Сила опять начала колобродить, её становилось больше, а потом меньше, а потом опять больше.

Дестабилизация?

Так, люди — это всё-таки не демоны. Осторожнее надо бы с совместным распитием. И в принципе.

— Сидите? Отдыхаете?

Вне экрана тип выглядел ещё более обыкновенным. Щетина вот видна. И кепка на бок съехала. Руки в карманах. В зубах — сигаретка. Вот только взгляд цепкий, внимательный.

— Сидим, — буркнул Данила. — А что, нельзя?

— Чего ж нельзя… а вы чьих будете?

— Своих.

Мужичок хохотнул, показывая, что шутка понята:

— Да не, вы к кому приехали? К Марьянке? Или Сивочевы? Что-то я вас прежде не видел…

— Ничьи мы, — Данила протянутую руку пожал. — Просто вот ехали… в город. А невеста моя лес увидела и говорит, что, мол, за грибами хочу… и вот, пошли. А там как-то то ли свернули не туда, то ли чего… забор. И мужики какие-то…

— А, это больничка там, — отмахнулся мужик и представился. — Петрович.

— Данила.

— Василий, — демон руки убрал за спину.

— Ой, а у нас го-о-ости…

Туман слегка развеялся, но ровно настолько, чтобы пропустить Лялю. И Данила икнул. А Василий покраснел, причём конкретно так. Петрович же замер, не способный взгляда отвести.

Ляля была хороша.

Нет, Данила и раньше знал, что она хороша. Но вот… вот… в ушах зашумело, и он ущипнул себя, а заодно заставил закрыть глаза, чтоб не видеть. Главное же ж, что ничего-то неприличного. Купальник вон даже не бикини, а с шортиками, только на белой коже капли воды блестят, что настоящие драгоценности. Волосы светлой волной разметались, то ли прикрывая тоненькую фигурку, то ли подчёркивая хрупкость её…

Рядом тяжко задышал Петрович.

Или кто он там.

— Люблю гостей, — голос стал ещё ниже, и теперь пробирал до самых печёнок. Дар и тот замер, явно не желая привлекать лишнее внимание.

И стало вдруг не по себе.

Очень.

Этак получается, что…

— Как тебя зовут?

— П-петрович…

— А на самом деле?

— Иван… Иван Петрович…

Вдох.

Выдох. И собраться. А то тоже… подумаешь, русалка? Что, Данила, русалок не видал? Ладно, русалок он не видал, но это ведь не повод растекаться лужицей. И голос… красивый голос. Но ведь не сам собою, но из-за магии, той самой, русалочьей, которая куда страшнее боевой выходит. Потому что Данила вот способен человека испепелить на месте. В теории сугубо. Но испепелить. А вывернуть ему мозги наизнанку он не может.

— И зачем ты тут, Ванечка?

Дышать стало легче, и Данила приоткрыл глаз. Ага, Петрович застыл, вперившись в Лялю влюблённым взглядом. А из реки уже выбирались девчонки.

— Спроси его про то, что внутри происходит, — Элеонора, если и удивилась, то виду не показала. — Хотя… его могут слушать.

— Не услышат, — дядя Женя приоткрыл глаз. — Тут её сила…

— Расскажи нам, Ванечка… что ты делаешь на работе?

— Так… это… работаю… в смысле, патрулирую внешний периметр. Проверяю камеры, которые на деревьях…

Ещё и на деревьях.

— А зачем вам камеры?

— Начальство приказало. Но работают через одну. То и дело менять приходится. Ещё проверяю, когда идёт сигнал о нарушении периметра. Отслеживаю…

Знал Петрович не так и много.

— … сорок три объекта.

То есть, Элька права, там, внутри, куда больше людей, чем ей представлялось.

— Ещё пятеро в отдельном корпусе по приказу Вахрякова.

— А это кто?

— Начальник охраны. Свою игру начал. Но тебе, наверное, не интересно…

— Что ты, очень и очень интересно, — Ляля наклонилась и погладила Петровича по щеке. — Ты так рассказываешь, что я слушала бы и слушала! Так, значит, он свою игру начал?

— Д-да… сволочь ещё так… думает, он самый умный. Всегда так и норовит докопаться. Чуть что не по регламенту, сразу штрафует. С-скотина!

— Ужасно…

— Д-да… и Евгеньевича подмял. Это наш главный. Формально. Доктор. Он не доктор, скорее завхоз. Воровал. Все воруют, если могут. И этот… или в карты проигрался? А может, просто договорились. Главное, что Евгеньевич велел третий корпус в порядок привести. Жмотьё… нет бы клининг нанять, людей. Или нам вот доплату. Нет, пациентам тряпки в зубы и заставили. А это точно не по регламенту. Они встречаться и не должны. А тут… один до телефона добрался.

Данила и дышать перестал.

Это Стас. Он звонил. И Ляля поняла, если спросила:

— С ним всё хорошо?

— К-конечно. Так… дали по шее и только. Это ж подотчётный контингент. За него спросят.

Уже легче. Значит, Стас как минимум жив.

— Нашим домывать велели. И на кой? На кой вообще третий, если в основном места имеются? А потом там бабу привезли и заперли. Цирк!

— Почему?

— Так… обычно-то извне распоряжение идёт. И привозят спецтранспортом. Эти же на Вахряковской машине. В багажнике. И главное, по журналам она нигде не значится. Потом ещё мужик один… и тут же — второй. Не было такого прежде, чтобы каждую неделю кто-то да прибывал.

Петрович вытер нос рукавом.

— Я с ребятками перекинулся словом-другим… они тоже понимают, что не так оно просто вот. Те, что во внутрянке, говорят, что клиенты такие… ну… не по основному профилю, — он помахал рукой. — Короче, решил хозяйскую схему под себя попользовать. Даром, что хозяин далеко. Вахряков и возомнил себя… я ж узнал одного из новых. Это этот, который миллионер, который из Сибири. Про него ещё недавно писали, в газетах, что он на какой-то модельке вроде женился. Ему за полтинник, а ей — восемнадцать. Вот она и упекла муженька. Его, небось, пару неделек продержат, поколют… Евгеньевич знает, чего колоть, чтоб крыша совсем отъехала. А потом женушке вернут. Она и выправит справочку, что муженек шизанутый и в опеке нуждается. Ха!

— Какой ты умный!

— Не дурнее некоторых! — Петрович выпятил грудь. — Схема-то обычная, только хозяин сложное чего-то там мутит. Новые редко появляются. И работают с ними вдолгую. А Вахряков на дурочку, по-быстрому и деньжата, чай, в свой карман положит. Нет, чтоб он по-человечески, с нами-то, как с людями, тогда бы и ладно, а он же ж морду клином и только…

— Гад! — поддержала Ляля.

— Во-во… и хозяину его сольют, тут и думать нечего.

— А кто хозяин?

— Хозяин? — Петрович моргнул. — К-какой хозяин… хозяин… т-ты… т-тебя послал…

— Тихо, — Ляля подняла руку. — Это я, Ванечка… и нет у нас никакого хозяина…

— Да… я… ты… что тут… кто тут…

— О, братан, да тебя развезло… — дядя Женя махнул рукой, и Ляля отступила. — А я тебе говорил, закусывать надо…

— Ты… — Петрович моргнул. — Ты… вообще… кто?

— Я? Так, совсем мозги отшибло? Хотя… на от, выпей. Клин клином… — и силой вложил в руку Петровича рюмку, ту самую, демоническую. — Сейчас плесну тебе… настоечка! Домашняя! Почитай сам делала! Ты такой в жизни не пробовал…

— Я… — человек выглядел растерянным. Он даже попытался было встать. — Мне… идти… надо идти.

— Тю, ты чего? — дядя Женя дёрнул за рукав. — Сам же ж говорил, что у тебя выходной. Что за грибами ты пошёл и заплутал маленько. А тут мы… и выпили вот. Ты, Петрович, это… другой раз не перебирай. В этом деле главное что?

— Что?

В рюмку потекла жижа из бутылки с нежитью.

— Меру знай. Это самое важное, знать меру… ну, давай… вздрогнули! — и дядя Женя заставил нового знакомца выпить.

Тот икнул.

Потом глаза чуть закатились и Петрович начал оседать на бок, но был подхвачен заботливыми руками дяди Жени.

— А он не умрёт? — поинтересовалась Ульяна. — Дядь Жень, вы ж… вы ж его… этой… настойкой… на нежити?

— Ну да. Для дела ничего не жаль, — дядя Женя оставил лежащего и бутылку поднял, прижал к груди. — Не волнуйся, Чумочка, я тебе ещё спиртика долью. Самую лучшую палёнку найду, какая только есть.

— Можно и коньяка, — предложил Данила.

Петрович помирать явно не собирался, но лежал себе вполне спокойно и даже похрапывал будто. И губами шевелил, но уж без слов. А улыбался и вовсе счастливо.