Мой сосед - медведь (СИ) - Владимирова Анна

— Ну, может, пора?

— Думаю, да. — Он украдкой вытер вспотевшие руки о джинсы и потянулся за мобильным. Когда он замер взглядом на панели, я предложила выйти, но он только мотнул головой: — Останься, пожалуйста…

Я засмотрелась на его пальцы, когда он набирал номер, а потом наши взгляды встретились, и его лицо просветлело:

— Мам? Это я….

56

Она всегда знала, когда я снова собираюсь появиться в ее жизни.

— Мам, это я.

Я слышал, как она задержала дыхание, а, может, и заплакала.

— Минутку, — послышался ее осипший голос куда-то в сторону. А потом тихое мне: — Раф….

— Да, я, — повторил я, — привет…

А в этот момент у меня в голове пронеслось много всяких озарений. Я любил исчезать и появляться в ее жизни, чтобы снова и снова узнавать, что меня ждут. Что она ждет. Зачем? Зачем я надрывал так струны ее души каждый раз?

Не ее.

Его.

Я мстил отцу. Глупо. Нелепо. За прошлое, в котором он не был виноват…

— Привет, — слышал, как она улыбнулась. — Как ты? Где? Когда.… когда я тебя увижу?

— Завтра. Я планирую приехать завтра, — отвечал я, а сам смотрел на Наташу.

Она тоже улыбнулась и… смахнула слезу? Я протянул руку к ее щеке и нежно погладил.

— Ты в порядке? — спрашивала мама.

— Да. И даже лучше.

— Задание закончено?

— Да. Все. Все закончено. Я… навсегда возвращаюсь.

Наташа одобрительно кивнула, сжала мою ладонь на своей щеке и поднялась, оставляя меня для разговора. А сама взяла чашку и направилась на веранду.

— Как отец? — спросил я с волнением в голосе, не спуская взгляда с Наташи.

Теперь в груди все сжалось от необъяснимой тоски. Она ведь просто вышла, и до нее всего лишь рукой подать. А мать теряла со мной всякую связь из раза в раз… Как я мог? Считал это чем-то само собой разумеющимся. У меня, типа, долг. Кому-то. Я работал среди таких же «должников» и не задавал себе вопросов. Это лечило мои душевные раны, как мне казалось. Только за счет рваных душ моих родителей.

— Всё хорошо с ним. Ты правда насовсем? — с тревогой спросила она.

— Да.

— Что-то случилось? — обеспокоилась она сильней.

— Я встретил женщину.

— О….

— Хочу тебя познакомить с ней. Очень. Она многое изменила. Во мне.

— Рада это слышать. А ты сейчас с ней?

— Да. — Я замялся. — Просто так вышло, что мы встретились, когда мое задание ещё не было закончено… В общем, мы за городом на одной забытой богом даче. Она оказалась по соседству с участком, на котором у меня что-то типа убежища. Тебе понравится эта история.

— Уже нравится. Раф, я так рада, что ты цел… И что в твоей жизни все изменилось.

— Даже больше, наверное, чем ты пока можешь предположить.

— Ты ей ещё не сказал?

Я вздохнул:

— Нет.

— Справимся, Раф.

— Я на это, наверное, и надеюсь, — вздохнул я снова и бросил взгляд на Наташу через окно. — … на твою помощь. Сам я дико боюсь ее потерять.

— Хорошо. Тогда приезжай.

— Хорошо, мам. Папе передай, что… я и с ним тоже очень жду встречи. Соскучился по вам обоим.

— Хорошо.

— Мам….

— Мм?

— Прости меня…

Повисла тишина. А потом я отчетливо услышал, как она плачет. Представить, сколько раз она себя лечила убеждениями, что это — моя жизнь, сложно. Они ведь не лечат. А теперь… Я ведь тоже…

Я же жду ребенка.

Пока только я.…

— Раф, — позвала она сипло. — Мы справились, сынок. Ты, я и отец. Теперь все закончилось, и ты возвращаешься домой. Это — самое главное. И не вини себя, пожалуйста. У тебя был свой путь. Тебе нужно было его пройти…

— До завтра, мам…

— До завтра.

Я отбил звонок, постоял немного в тишине, а потом подхватил свою чашку и вышел на крыльцо.

Верхушки деревьев окрасило красным. Несколько закатных лучей прорвались на крыльцо, и теперь Мушка полыхала в их свете, как феникс, и умиротворенно жмурилась, сидя на коленях у Наташи.

— Ну как? — спросила Наташа, когда я сел рядом.

— Нормально. У них всё нормально. Ждут нас завтра.

— Ты как?

— Странно. Ещё не осознал.…

Потому что, по сути ничего особо не изменилось. Отдел Громова просто закончил следствие без его фактического завершения. Меня отработали. И все. И даже нападение Сороки на меня не сыграло никакой роли. Это посчитали моей личной проблемой. Защиту они мне обеспечат… Как же!

— Раф? С тобой что-то не так…

Я посмотрел на Мышку и, протянув к ней руки, бесцеремонно перетянул к себе на колени. Кошка спрыгнула с ее коленей и удрала в панике с крыльца. Просто Наташа сейчас — моя единственная точка опоры, которая понятна. И все, что мне было доступно….

… это расставлять наши точки над «i»….

57

Мышка замерла, когда я недвусмысленно сжал ее бедра и посмотрел ей в глаза.

— Что с твоими глазами? — вдруг спросила она. — Они… будто сверкают…

— Закат… — хрипло ответил я и зажмурился, притягивая ее к себе.

Я прокололся уже по всем пунктам, но у меня не было сейчас сил на этот новый этап, который ждал нас с Наташей. Завтра… Завтра я попробую ей все объяснить.

Я подхватил ее под бедра, поднялся и понес ее в дом.

*****

Я выскользнула из спальни рано утром, бросив взгляд на Рафа в постели. И теперь смотрела в зеркало, а перед глазами всё ещё стоял он — как лежит на животе, обхватив подушку руками.… От его совершенного тела захватывало дух, а от воспоминаний о прошлой ночи с ним тело вспыхивало от кончиков пальцев ног до макушки.

Но, с того самого момента, как он сказал о родителях, меня все больше заполняло горечью. И если вчера я игнорировала этот неприятный зуд в мыслях, то сегодня он достиг таких децибел, что сводил с ума, как постоянный шум в ушах.

У нас ничего не выйдет.

Раф слишком молод, слишком хорош…

У него ведь вся жизнь впереди.

А у меня.…

Черт, ну что со мной?..

Я раздраженно сплюнула пасту в раковину, плеснула холодной воды в лицо и снова уставилась на себя в зеркало.

Я просто несу ответственность за свои решения.

Мне почти сорок, а он везет меня знакомиться к родителям.

Нет. Это все не сработает.

Пока его родители не маячили на нашем горизонте, мне было легко забыть об обстоятельствах. Да что там! В этом домике вдали от жизни обо всем легко забыть. Но ведь рано или поздно придется вспомнить. И теперь, когда Раф пролезал в душу все глубже, становилось страшно. Ведь когда-то его придется оттуда выдирать. Слишком рано его задание закончилось, а вместе с тем и мое лето здесь. Пора спускаться с небес на землю.

То, что он полон энтузиазма в отношении меня, пройдет. Сейчас он оглушен возвращением в жизнь, поломан внутри пережитым ужасом, и ему хочется покоя и стабильности. Но это пройдет. Он придет в себя, осознает, что я ему не пара… Или того хуже — останется из чувства вины.

И что потом? Мне снова придется переживать новое разочарование?

Сил не стало вовсе. Я вылетела из ванной и бросилась на улицу, заливаясь слезами. Эмоции накрыли волной и будто отрезали меня от реальности вовсе. Я плакала как ребенок — всхлипывая и что-то невнятно ныла себе под нос и все никак не могла успокоиться.

А тем временем рассвело, и округа наполнилась утренним деловитым жужжанием пчел в кустах календулы, примятых медведем под крыльцом. Деревянные ступеньки подо мной медленно нагревались от солнца, и попу стало ощутимо припекать. Когда от высушенных слез стянуло лицо, я поднялась со ступенек и направилась в дом, надеясь успеть привести себя в порядок…

…. и оторопела на пороге от взгляда Рафа исподлобья, которым он встретил меня в кухне.

На столе — накрыт завтрак, он — у кофеварки, оперевшись задом о столешницу, задумчиво глядел на меня, сжимая чашку в одной руке.

— Я, видимо, рано предложил тебе познакомиться с родителями…

Я не знала, куда деть глаза. Отнекиваться и увиливать было глупо — он слишком проницателен.