Отель "У ведьмы", или ведьмы замуж не выходят! (СИ) - Власова Ксения

К моменту, когда я все-таки нашла Тори, с которой необходимо было обсудить меню, в душе медленно разрасталось желание если не убивать, то проклинать. Я действительно ощущала его, будто в груди полыхал пожар — обжигающий и опасный.

Пожалуй, с появлением в моей жизни Антика, ведьмовская сила и правда будто стала ощущаться отчетливее и острее.

И похоже, это стало заметным не только мне.

— Госпожа Офа, все в порядке? — спросила Тори, когда я переступила порог ее комнаты. — Вид у вас такой, будто вы никак не можете решить, что вам хочется больше: благословить или проклясть.

Это правда. Смятение, которое появилось в душе после рассказа Морганы о Коуле, никуда не делось. Я все еще думала о том, как это несправедливо — получить проклятие, которое даже не тебе предназначалось.

«У меня для тебя еще одна плохая новость, которую ты как-то упустила из вида. Ведьму, как оказалось, можно проклясть. Так что я бы настоятельно не советовал тебе ссориться с коллегами. С той же Эш, например. Даже думать советую о ней исключительно в позитивных терминах».

Я вспомнила рыжего кота Маркиза, так впечатляюще выпустившему когти в нужный момент, и невольно кивнула. Антик был прав. Лучше не переходить дорогу ни фамильярам, ни ведьмам.

Тори продолжала вопросительно смотреть на меня, поэтому я торопливо вынырнула из своих мыслей и перешла к делу.

— Что у нас там с меню? У тебя получилось достать все продукты, что нам были нужны?

— Конечно. — Казалось Тори даже немного оскорбилась. — Пришлось порыскать по лавочкам, но я родом из этих мест. Знала, что и где брать.

Я с уважением взглянула на свою помощницу. Та скрестила руки на груди и выглядела настолько мрачно, что представить ее торгующейся не составила труда. Тори только кажется хрупкой: стройная, невысокая, с пышной косой пшеничного цвета. Но у нее точно есть внутренний стержень, это было понятно с первой встречи.

Вспомнив о нашем знакомстве, я вновь испытала укол любопытства. Все-таки что за история ее связывает с шалопаем Шандором?

— Я тут набросала меню на неделю, — Тори всучила мне лист бумаги, исписанный аккуратным округлым почерком. — Посмотрите, все устраивает?

Я с опаской опустила взгляд на строчки, но, к счастью, буквы тут же сложились в слова. Сложности у меня были только с ведьмовскими книгами из-за проблем с собственным даром.

— Да, вполне, — рассеянно согласилась, скользя глазами по подробному меню. — Ух ты! Персиковый пирог со взбитыми сливками?

Антик выглянул из кармана моей юбки и попытался сунуть любопытный нос в записи, но вместо этого едва не рухнул вниз, на паркет.

«Мясо-то будет, нет? Персики эти ваши…»

Я хмыкнула. Кто бы мог подумать, что такие милые домашние ежи, размером с ладонь, — самые настоящие хищники.

— Не волнуйтесь, пирог вкусный. Его рецепт поведала мне наша повариха. Еще давно, когда я только начала учиться готовить под горестные вздохи матушки.

Я тут же с любопытством ухватилась за оговорку Тори.

— Ваша повариха?

Тори смутилась, ее щеки окрасил румянец. Она сжала губы, явно не желая продолжать, а затем все-таки с неохотой выдавила:

— Я из благородной семьи. Когда-то богатой, но нынче обедневшей. У меня семь сестер и ни одного брата. Так что со смертью отца мы фактически пошли по миру.

Я оглянулась в поисках кресла или стула. Не найдя ничего такого, я опустилась на постель. Взгляд невольно обежал всю комнату, в которой расположилась Тори. Девушка умудрилась за такой короткий срок обжить спальню и наложить на нее явный отпечаток индивидуальности. На каминной полке стояла ваза с пионами, а на стенах появились акварельные пейзажи без рамок. Кажется, Тори приклеила их просто на скотч или на что-то похожее. Рядом с окном, в углу комнаты виднелся мольберт, укрытый тканью. На столе напротив были аккуратно разложены чистые кисточки и лежала палитра с красками.

— Ты пишешь картины? — с удивлением поинтересовалась я. — Правда?

Судя по тяжкому вздоху Антика, ему очень хотелось побиться головой об пол.

«Ватсон, это же было элементарно! Посмотри на ее пальцы! Руки она тщательно моет, но под ногти все равно что-то попадает, если долго возиться с красками».

Тори оглянулась на мольберт и даже дернулась в его сторону (возможно, чтобы прикрыть собой), но передумала. Вместо этого она серьезно кивнула и осторожно добавила:

— Мое увлечение никак не повлияет на работу. Я рисую в свободное время.

Меня окатило любопытством, и я не сдержалась:

— Можно посмотреть?

Тори неуверенно поднялась на ноги и после небольшого колебания открыла занавешенную картину. С моих губ сорвался вздох удивления и восхищения. С холста на меня смотрел пасторальный пейзаж, настолько солнечный и теплый, что на душе сразу посветлело. Нет, рисунки на стенах тоже были хороши, но принадлежали будто кому-то другому. Наверное, мой взгляд метнулся к стенам, потому что Тори пояснила:

— Это рисунки моих младших сестер. Они тоже увлечены живописью.

«Они как сестры Бронте, но в изобразительном искусстве, — заметил Аник и вдруг выдал: — А вообще и правда красиво!»

С этим не поспоришь. Даже мне стало очевидно, что Тори талантлива. Интересно представить, как она раскроется через несколько лет!

— Потрясающе! — искренне произнесла я. — И это не просто увлечение! Ты явно себя в этом нашла.

Тори снова зарделась, а затем осторожно накрыла картину, будто спрятала часть чего-то важного. У меня же мелькнула неясная мысль, мелькнула так быстро, что я не успела поймать ее за хвост, и нахмурилась. Кажется, я упустила что-то важное.

— Спасибо.

— Да брось! — Я отмахнулась и, потеряв надежду уловить ту мысль, что щекоткой пронеслась в голове, спросила: — А что сейчас с твоей семьей? Как вы справились после смерти отца?

Тори помрачнела, но голос ее прозвучал ровно.

— Мать с самой младшей сестрой живет у кузины, остальные сестры тоже пристроены. В основном в качестве бесплатных нянек и гувернанток в семьи дальних родственников. Меня тоже хотели отправить к троюродной тетушке — седьмая вода на киселе, а не родственница. Но я уже по тону письма поняла, что мне не рады и берут только из милости. Но я все равно прожила у них какое-то время, а потом, накушавшись такого отношения, сбежала. Вернулась в родные края, хотя понятия не имела, зачем.

Я досадливо поморщилась. Жить в семье благодетеля — тяжелое испытание для гордости, а уж если благодетель всячески подчеркивает свое великодушие…

— Мне жаль! — искренне посочувствовала я. — Возможно, скоро все наладится.

Тори отошла от мольберта и присела на постель рядом со мной. Я, не задумываясь, сжала ее ладонь. Девушка напряглась, но руку выдергивать не стала, а затем и вовсе расслабилась.

— Уже все налаживается. Мне нравится в вашем отеле: работа несложная. Готовить я всегда любила, да и наша повариха меня хорошо научила. Матушке эта затея не нравилась, она считала, что на кухне только чернь возится. Но мне и не мешали: матушка понимала, что без наследника нашу семью ждут лишения, а потому любой навык пригодится. Так оно и оказалось.

— Твоя матушка мудрая женщина.

Губы Тори изогнула грустная улыбка.

— Она знала, что шитьем и рисованием денег не заработаешь. А замуж без приданого не выйти.

Я не нашлась с ответом. Что ни скажи, все прозвучало бы как утешение или бравада. Так что я просто перевела тему.

— А как ты познакомилась с Шандором?

Тори нарочито спокойным движением расправила юбки и вытянула ноги так, что стали видны края широких брюк. Определенно, у Тори был свой стиль. Забавно, что она продемонстрировала его не сразу, а только когда немного обжилась в отеле.

Осторожная девушка.

Антик выбрался из кармана платья и теперь пытался вскарабкаться на придвинутый вплотную к кровати письменный стол, на котором белела стопка рисунков.

— Мы с Шандором встретились незадолго до смерти моего отца. Наверное, за полгода. — Она помолчала, подбирая слова, а затем продолжила: — Шандор меня очаровал: обаятельный, улыбчивый, милый и такой смешной! У него невероятное чувство юмора! А еще он совершенно не похож на этих мужланов-вояк, которых полно в наших краях. Он, как и я, не видит смысла в войне.