Госпожа преподаватель и Белый Феникс (СИ) - Полански Марика

Сержан медленно покачал головой и приподнял плечи.

— А этого, увы, никто не знает, мой дорогой неюный персик.

***

«Господин Вэлиан,

С сожалением сообщаю, что не смогу явится сегодня на встречу с вами ввиду ухудшившегося самочувствия.

С уважением, Эржабета де Вальдан».

Я воткнула перо в чернильницу и пробежала глазами по записке. Строчки получились корявыми, а собственная подпись — не такая размашистая и изящная. Но суть они передавали, а большего и не надо было. В конечном счёте, если Вэлиану взбредёт в голову отправить кого-нибудь в разведку, то ему доложат, что дальше собственной кровати я никуда не отлучалась.

За грудиной царапнуло, как будто записка требовала добавить ещё пару строк. Почесав подбородок, я взялась за перо и чуть ниже добавила:

«P.S. Искренне надеюсь, что с моей Книгой всё в порядке. Если из неё выпадет хоть листочек, клянусь Бездной, я вытрясу из вас душу. Даже с того света».

Разумеется, О’Рэйнер вряд ли воспримет мои слова всерьёз. Скорее посмеётся. Угрозы выглядели столь же абсурдно, как нападки воробья на орла. Впрочем, как говорила моя покойная бабуля: «Мелкая блоха злей кусает».

С грохотом выдвинув ящик стола, я выудила медную пулю «молнии» — мелкий артефакт, позволяющий в течение десяти секунд передать сообщения. Большие письма он, конечно, не потянет, а вот мелкая записка почти моментально попадёт в руки адресата. Я запихнула скрученную в крохотный свиток бумагу внутрь пули и отчётливо назвала имя министра. «Молния» затрещала, заискрилась и тотчас растворилась в воздухе.

Я же выбралась из-за стола, разделась и нырнула под одеяло. От прохлады постельного белья на миг стало полегче, как бывает, когда к разгорячённому лбу приложишь холодную, мокрую тряпицу. И в ту же секунду вздрогнула. По телу пробежали мурашки, а потом стало так душно, что пришлось раскрыться.

Полчаса я боролась с одеялом, пытаясь найти удобную позу, пока наконец не додумалась засунуть голову под подушку. Воображение нарисовало недовольно скривившееся лицо министра. Пусть Вэлиан делает что хочет, но я не встану. Слишком удобно устроилась.

Отголоски боли бились в висках, то становясь сильнее, то снова затухая, но это не помешало провалиться в тёмную пучину без сновидений. Честно говоря, я даже не поняла, как заснула. Просто на миг стало тепло и спокойно, а потом…

…Я шла по дороге, вымощенной камнем, настолько белоснежным, что в нём не было ни единой сероватой прожилки, которые есть у мрамора, ни малейшего вкрапления, как у гранита. Просто идеально белый и идеально гладкий. Куда и зачем иду, я не знала. Просто чувствовала, что мне надо идти, и всё.

Ни звуков, ни запахов — как будто попала в пространство, где нет ничего. Только я и дорога. Потому-то хлопанье крыльев за спиной так напугало. Сердце заколотилось, как после долгого бега, руки похолодели, а ноги налились свинцовой тяжестью. Застыв на месте, я слепо упёрлась взглядом в белоснежную пустоту, пытаясь решить, что лучше: побежать вперёд или всё же обернуться назад.

Секунды текли медленно, а тягостное чувство разрасталось. Хотелось бежать вперёд. Бежать и не оглядываться на того, кто сейчас был за моей спиной. Слишком непонятно, слишком жутко. Но неизвестность пугала больше.

Сжав пальцы в кулаки, я всё же обернулась.

В двух шагах от меня на валуне сидела огромная птица невероятной красоты. Оперение переливалось всеми оттенками белого, если у белого цвета есть оттенки. Серебристые глаза, чуть удивлённые и мудрые, смотрели на меня с нескрываемым интересом.

— Как ты здесь оказалась? — прозвучал в моей голове тихий переливчатый голос. Но он, казалось, проникал в самую душу и вызывал какие-то новые, незнакомые до этого момента эмоции. Вдруг захотелось плакать и смеяться от счастья. И в то же время меня охватила грусть, как будто что-то важное ушло из моей жизни, а я так и не смогла понять, что именно.

— Не знаю, — тихо ответила я и нахмурилась. — Я просто легла спать и вот… Кажется, это сон, верно?

Птица дёрнула головой, потом склонила её набок и вопрошающе посмотрела на меня.

— А куда идёшь?

Я окинула взглядом пустоту и пожала плечами. Действительно, куда я могу идти?

— Вперёд иду. Не знаю, куда ведёт эта дорога, но куда-то она непременно приведёт, — помолчав, спросила: — Ты же Феникс, верно?

Но ответа снова не последовало. Вместо этого птица расправила крыло и, изогнув шею, принялась чистить перья. Такое пренебрежение вызвало раздражение.

— Почему ты не отвечаешь? — возмутилась я. Внутри всё клокотало от захлестнувшей обиды: я старалась быть вежливой, а вместо этого наткнулась на стену холодного равнодушия.

— А зачем задавать вопросы, на которые ты и так знаешь ответы? По-моему, это глупо.

Птица даже не удосужилась посмотреть на меня, и от этого стало ещё обиднее.

— Это не глупость. Это элементарная вежливость.

— А тебе так важно, чтобы все вокруг тебя считали хорошей и вежливой?

Вопрос поставил меня в тупик. Феникс оторвался от крыла и проницательно посмотрел на меня, словно ожидая ответа.

— Ну… нет, — неуверенно сказала я. Сама не заметила, как пальцы разжались и теперь теребили юбку. — В общем-то, мне всегда было всё равно.

— Правда? Может, ты просто не помнишь, насколько это важно для тебя? Или не хочешь думать о том, как это важно – кем тебя видят другие со стороны?

За несколько секунд вереницей пронеслись отрывки из моей жизни: вот я избегаю кредиторов, вот опрометчиво соглашаюсь стать преподавателем. А вот и уроки, которые веду с нарушением всего преподавательского этикета. Что уж говорить о побеге из дома министра! Благовоспитанная барышня никогда бы не позволила себе дойти до такой ситуации.

— Глупость какая-то, — я тряхнула головой и неуверенно усмехнулась. — Если бы меня интересовало чужое мнение, то вела бы добропорядочный образ жизни. Мой же образ жизни оставляет желать лучшего.

— Правда? — с сомнением произнёс Феникс. — А мне что-то подсказывает, что нет. Иначе бы ты не стояла столько времени и не разговаривала с птицей о важности вежливости.

Я смутилась. Ситуация действительно получалась нелепая: я в полнейшей пустоте разговариваю с незнакомой птицей и пытаюсь доказать ей, что я не такая, как все.

Феникс покачал головой. Потом резко взмыл ввысь.

— Следуй за мной. Я тебе кое-что покажу.

Феникс кружил чуть поодаль от меня, лишь изредка взмахивая крыльями. Иногда он расправлял серебристо-белые крылья и замирал, отчего невольно казался фигурой на полотне художника, а не живым существом.

Сколько мы шли, не знаю. Пейзаж не менялся. Всё та же молочная пустота обволакивала пространство и дорогу, простирающаяся под шагами. Я потеряла счёт времени, ноги налились тяжестью, как будто мы прошли через всю столицу пешком, ни разу не присев отдохнуть. Усталость была настолько ощутимой, реальной, что чувствовалась каждой клеточкой тела. Хотелось уже быстрее дойти до того загадочного места, о котором обмолвился Феникс. Однако он даже не собирался снижаться. В голову закрались подозрения, что мы или ходим по кругу, или топчемся на месте.

— Так куда мы все же идём? — наконец я спросила птицу.

— Как куда? Вперёд, разумеется.

Я тяжело вздохнула. Если это Феникс Вэлиана, то министру стоило искренне сочувствовать. Эгрегор явно был не из тех, кто отвечал конкретно на заданные вопросы.

— Ты же сказал, что хочешь мне что-то показать.

— Так, мы ещё не пришли, — Феникс лениво взмахнул крыльями. — Как придём, скажу.

— Ты ничего не говоришь! — едва не взвыла я. — На вопрос «Куда идём?» отвечаешь: «Вперёд». Куда вперёд? Зачем? Ничего не понятно. Между тем, создается ощущение, что мы топчемся на месте!

— До этого момента тебя всё устраивало. Так что же сейчас поменялось? — Феникс посмотрел на меня сверху вниз и чуть приподнял брови, будто удивился.

— Я просто хочу понять, куда конкретно мы идём!