Мой сосед - медведь (СИ) - Владимирова Анна

Позади послышался щелчок двери, и мама вернулась к нам.

— Раф, с Наташей всё хорошо, — положила она ладонь на мое плечо. — И с беременностью тоже. Но она.… фрустрирует. По крайней мере, так говорят врачи. Но, в целом, психическое состояние удовлетворительное. И мне разрешили с ней поговорить.

— Это было бы здорово, — кивнул я.

— А у тебя — большая потеря крови, — нахмурилась она. — Поэтому я беру Наташу на себя, а ты ждешь полного анализа, и будем решать, переливать или восстанавливаться.

— Я нормально себя чувствую, — заявил было я, когда голова вдруг и правда пошла кругом, и я даже выключился на долю секунды, обнаруживая себя на кровати. — Ч-ч-ч-ерт….

— Миш, побудь здесь, а я проведаю Наташу, — донеслось до меня будто сквозь воду. В голове зазвенело, а когда прошло, я обнаружил над собой склонившегося отца.

— Получше тебе? — тревожно спросил он.

— Да.… — я вздохнул и прикрыл глаза.

Вот бы сейчас целебных Наташиных котлеток!

*****

Когда Рафа не стала рядом, я будто повисла в невесомости. Показалось, что я действительно сильно ударилась головой, и мне много чего привиделось… Но врачи заверили, что никакого сотрясения нет, да и на голове нет никаких следов удара. Когда пришлось отмести это предположение, я начала минута за минутой прокручивать в голове все, что произошло сегодня с того момента, как я услышала крик медсестры, что на улице видели медведя.

Выяснилось, что память исправно транслирует мне в подробностях, как я выбегаю на парковку, вижу медведя, потом Рафа, а следом понимаю, что в машине на стоянке — Дима с Леной. Помню, как бегу сначала к медведю, а потом — от него… И женщину эту на земле тоже помню. Раф не позволил мне помочь ей, сказав, что это все — ее вина. Она привела медведя…

А потом все будто ускоряется и смешивается, словно кто-то нажимает на двоекратное ускорение пленки…

— Наташа, здравствуйте.

Я вздрогнула и подняла глаза. Передо мной стояла врач. Очень красивая, кстати. Ее ярко-красные волосы распущены и выглядят, как из рекламы шампуня, большие голубые глаза ни за что не выдадут возраста, а гладкой кожей можно рекламировать самые дорогие косметические процедуры! И я уже было начала ей улыбаться в ответ, когда она неожиданно представилась:

— Я — Катерина, мама Серафима.

— Здравствуйте, — просипела я, смущенно ежась.

Вот и познакомились…

— Наташа, как вы себя чувствуете?

Катерина смотрела серьёзно, профессионально. Кажется, Раф говорил, что она у него психиатр?

— Нормально, — закивала я. — А Раф? Где он? Вы его видели?

— Да. У него большая потеря крови, но он поправится. — Она села на стул и какое-то время просто смотрела на меня, мягко улыбаясь. — Может, у вас есть вопросы? Вы ведь видели, кто Раф на самом деле…

Я судорожно кивнула.

— Мне кажется, что у меня что-то с головой, — сипло выдала я. — Потому что меня беспокоит только его здоровье.

— С вами все в порядке. Что вы видели, Наташа?

— Ну… я… я видела медведя. — И я отвела взгляд, решив, что так будет почему-то безопаснее….

— Да. У восьми процентов населения земного шара имеется эта способность — обращаться в животных.

— Правда?

— Да. Но это сохраняется в секрете на уровне мирового правительства.

— Я просто хочу его увидеть, — снова отвела я взгляд. И стало легче признаться: — Я… очень странно себя чувствую, будто хочу удариться в панику и не могу.… Но это ведь не нормально?

— Нормально. У вас нет объективного повода паниковать. Даже наоборот. Насколько я поняла, вам и вашим детям угрожала опасность, а Раф вас спас…

— Да, — кивнула я медленно.

— Наташа, узнать то, что мужчина, с которым встречаешься, отличается от других, никогда не просто. Каждый день с этим сталкиваются сотни людей. И всем им приходится адаптироваться в новой ситуации.

— Адаптироваться?

— Это необходимый этап для каждого человека, который становится свидетелем существования других рас, отличных от людей. Своего рода повышение квалификации. Вас проинформируют обо всех деталях и помогут адаптироваться психологически. Все люди проходят этот этап, он абсолютно безболезненный. Ваша жизнь останется полностью вашей. Единственное — тем, кто остался резидентом привычного мира, нельзя ничего говорить. Это — самое важное правило.

— То есть, моим детям.…

— Ни слова. Это довольно тяжелое правило, да. Но вы же не одиноки. У вас всегда будет поддержка.

Только слова Катерины совсем перестали успокаивать, хотя она и старалась. Но все, что мне хотелось — вернуть себе прежнюю почву под ноги.

— Я бы хотела увидеть Рафа, — повторила я тихо.

И поняла, что мне все равно, в кого он там обращается. Даже если это…

— Медведь?! — вырвалось у меня, и глаза расширились от догадки.

64

Первое, что она воскликнула, влетев в палату и обличительно тыкнув в меня пальцем, было:

— Это ты был тот медведь!

Меня к этому времени уже стабилизировали капельницами, и я мог сидеть, опираясь на подушки. Отец повернулся к Наташе, но она ничего не замечала вокруг, продолжая на меня наступать:

— Это ты! Ты меня напугал тогда!

— И сковородкой огреб тоже я, — напомнил я, еле сдерживая улыбку.

Что-то подсказывало, что Мышка моя в порядке. А это — так, остаточные эмоции, которые ей нужно выплеснуть. Много остаточных эмоций….

— Нет, это просто в голове не укладывается! — И Наташа перевела взгляд на моего отца. — Он разлегся у меня под крыльцом, а я решила, что этот медведь сожрал и его самого, и мою кошку!

— Здравствуйте, я — Михаил, — улыбнулся отец и протянул Наташе руку. — Отец Рафа.

— Простите, — опомнилась она, — я — Наташа.

— Очень приятно, — пожал отец ее руку.

— И мне, — улыбнулась она растеряно. — Раф рассказывал о вас. Вы художник.

— Верно, — улыбнулся отец шире, а Наташа повернулась ко мне:

— А твоя мама сказала, что скоро подойдет. — Она вздохнула, часто моргая. И снова взвилась: — Блин, как ты мог?! В голове не укладывается! И сковородкой тебя снова не огреешь, ведь у тебя большая кровопотеря!

— Иди сюда, — распростер я объятья, и Мышка послушно скользнула в мои руки, всхлипнув. — Ты как?

— Я подожду маму в коридоре, — сообщил отец и деликатно удалился.

— Ты — медведь! — прорычала она сдавлено и легонько стукнула меня кулаком в грудь, но тут же прижалась ко мне и уткнулась лбом в плечо. — И ты чуть не умер!

— Прости, что врал, — прошептал я, прикрывая глаза. — Я не мог тебе сказать….

— Блин, а как ты себе это представлял? — выпрямилась она.

— Я представлял себе подходящий момент, — пожал я плечами.

— Эта тетка ещё с чёрными глазами, — поежилась Мышка, снова опускаясь мне на грудь. — Я видела ее тогда во сне, помнишь?

— Это был не сон. Ты на самом деле меня тогда спасла от нее…

— Но как?

— Ты беременна от меня. А мой ребенок… он особенный. Он не только в зверя может превращаться, но и нас с тобой защищает….

Тут я смущенно замолчал, тихо паникуя. Я же не знаю Наташино решение. А вдруг она не захочет? А я давлю… А как я могу на это согласиться? Как ей вообще дать этот выбор?

— Эта страшная женщина сказала, что мне нужно будет рожать медвежонка, — растеряно прошептала Мышка, и у меня спина покрылась холодным потом, а сам я задержал дыхание.

— Да, можно и так сказать, — глухо отозвался, рассеяно гладя ее по волосам.

— Но он ведь родится ребенком?

Выдох рванулся из легких с такой силой, что я закашлялся.

— Конечно.

— И будет становиться медведем иногда?

— Иногда, да.

— Когда кого-то нужно будет защитить?

— Наверняка…

Она помолчала.

— Знаешь, когда у меня появились дети, меня часто преследовали мрачные фантазии, что ем вдруг начинает угрожать опасность. Крадет их кто-то, или террористы берут нас в заложники, или ещё что-то.… — тихо заговорила Мышка. — Я безумно за них боялась. А когда ты бросился на их защиту, мне показалось, что я сплю. Ведь в реальности им бы никто не смог помочь, никто бы не рискнул отвлечь внимание хищника на себя… А в этой реальности, ты, выходит, можешь. Ты можешь броситься им на помощь…