Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

— Твои шансы не повысятся, даже если ты сядешь ко мне на колени, а не впритык, — менторским тоном произнес Медей и тут же убрал руку обратно.

Мало ли, вдруг откусит в порыве страсти.

Бариста в этот момент подошел и нервно поставил перед ним чашку с голубоватым напитком. Он едва не промахнулся мимо стойки, так косил взглядом на воплощение злобы по-соседству. Сразу после его стремительной ретирады в затылок Медея рассерженной львицей взревела Никта.

Или кто там ревет по поводу и без. Дети? Мазохисты? Кошки в течке? Зачем он вообще запомнил имя левой шкуры из новеллы? Лучше бы узнал цвет ее трусов. Вдруг правда пригодится?

— Да как вы посмели⁈ Вы — наставник…

— Поэтому и не могу — он «строго» посмотрел на нее, — такая молодая и такая распутная. Куда ты дела бедного молодого человека, на котором висела в прошлый раз, юная дева?

Девушка перед ним то краснела, то бледнела, то задыхалась от невыразимой ярости… То пыталась царапать ногтями каменную столешницу — скрежет стоял, как от работающей болгарки. Почему каждый человек сегодня пытается яростно уничтожить то его слух, то чувство прекрасного? Никакого искусства, одни варвары вокруг.

Что за мир…

Обвинение в «легкомыслии», то есть частой смене партнеров, окончательно ее добило: мерзавка открыла рот для заклинания, сырая мана зашуршала между девичьими пальчиками прелой листвой

«Ха! Все-таки довёл».

Зачем он это делал, Медей не смог бы объяснить даже себе самому.

— Никта!

Пришел Парис и обломал всем посетителям бесплатный цирк. Он аккуратно оттащил за талию свою пассию, умудрился ногой поднять упавший стул, и, одновременно, беспомощно улыбнуться баристе, который едва слышно выдохнул.

— Как Вы можете! Мы ведь будущие ученики… — укоризненно сказал он Медею, пока девушка оттаптывала ему брендовые сандалии и пыталась промычать ругательства.

Сквозь жилистую ладонь на карминовых губах вздорной зебры то и дело прорывались *злые магические звуки*.

Красивые сандалии. Не иначе, как у самого Гермеса покупал. Такие же крылышки.

«Лучше бы купил с этими крылышками презервативы и успокоил свою фурию самым надежным способом. Сам я так сделать не могу. Ноблесс оближ, господа, ноблесс оближ».

Медей издевался над ними даже в собственных мыслях.

— Будущие ученики? Ах, вы все равно не поступите, — Никта снова заскрежетала зубами, благо, Парис успел вовремя убрать пальцы. А Медей с наигранным откровением хлопнул себя кулаком по ладони:

— О. Так вот почему вы меня преследуете, юная дева

— А-а-а-а-а-а-а-а!!!

Юная дева издала воистину громоподобный вопль ярости, рванулась из мускулистых рук так, что чуть не выпрыгнула из хитона, Медей меланхолично пригубил напиток, проводил взглядом ткань на груди, которая удачно сползла вниз

Тьфу.

«Автор, какого Селина девки здесь дошли до светлой мысли бюстгальтеров? Вот за это и не любят писателей-женщин. Хотя кружева смотрятся на редкость приятно. Частичка прошлой жизни, светлый привет из воспоминаний. Интересно, снимаются лифчики также? Или одной руки будет недостаточно?»

Никта проследила его взгляд, снова засопела от злости, но стыд победил, она опустила глазки в пол, прикрыла грудь двумя руками, пока Парис сзади поправлял ей сползший хитон

А потом всю их троицу попросили уйти из кафе.

Закономерный результат: посетители пялились, миленький бариста краснел и бледнел от их диалога почище любой девицы, полосатая гордячка орала хуже пожарной сирены — наверняка, обнаружила где-то сильное подгорание. Парис же просто охреневал от происходящего и пытался предотвращать наиболее разрушительные порывы своей зазнобы. Получалось с переменным успехом.

— Я так просто этого не оставлю! — орала смазливая гарпия аж с другого конца улицы, пока несчастный юноша уволакивал ее с изяществом эвакуатора.

Медей приятно улыбался и махал ей вслед. Определенно, оно того стоило. Жаль, не допил чашечку Рафа. Вкус у местного напитка совсем не походил на земные аналоги, хотя радовал рецепторы во рту ничуть не меньше.

Вообще, нормальный земной кофе этот их раф все же напоминал. Нормальный, но разбодяженный до гомеопатической дозы. Кофе в том напитке плавало не больше, чем градуса в квасе или кефире. Придется варить самому, раз местный старбакс практикует дао недолива.

«Гм. Может, у местных продается кофемашина? Или придётся изобретать хотя бы френч пресс?»

Медей направил свои стопы на рынок. Пожалуй, он как раз в настроении побродить по рядам, поискать что-нибудь нужное.

— Овощи, свежие овощи!

— Рыба, гады морские, водоросли, гарум!

— Плети, рабские плети. Хлысты, хомуты, плетка-девятихвостка для матросни, розги ученические!

— Кольца, кольца, кольца магические, настоящая телесма, печать от господина эвтина! Кольца рабские, кольца защитные, кольца дарственные! Есть кольца одинокого гения, по договоренности!

— Крупа, крупа пшеничная! Рис!

— Мыло, скребки вулканические, полотенца телесные.

— Мо-ло-ко, сме-та-на, тво-рог!

Медей вздрогнул.

Также кричал молочник по выходным во времена босоногого детства. А ещё, в более зрелом возрасте, он сам иногда шел и покупал у него неоправданно дорогую бутылку молока, бренд под детей… Только чтобы прочитать: «ты прекрасен, солнышко».

О да, тогда он был прекрасен. И сам Медей, то есть, ещё не Медей, конечно, и мир вокруг. Он выпивал все без остатка одним глотком. Настоящее зелье счастья. Выпивал, а потом тащил из аптеки баллон с закисью азота к подруге, чтобы все прекрасные вещи оказались в одном месте одновременно.

Так продолжалось, пока она не вдохнула слишком много. С тех пор, молоко давало только прогорклую тоску по запертым в фотографиях лицам.

Свинцовая мысль грохнула, провалилась внутрь сознания, в черную дыру застарелых сожалений и прокисшей вины… Если подумать, та его подруга довольно сильно напоминала Никту. И поведением, и злой, отточенной до бритвенной остроты красотой. Которая так и не стала мягче — более взрослой, женственной.

«Не поэтому ли я запомнил ее имя?»

А, плевать. Что было — быльем поросло. Нет уже ни той девушки, ни ее неуклюжего, смешливого приятеля. Все прошло, как с белых яблонь дым.

— «Не жалею, не зову, не плачу», — меланхолично пробормотал Медей.

Разбираться сейчас в своих психозах, неврастениях и подсознании он не планировал точно. Личность как личность, просто ресурсы закончились. Иначе он дойдет до анальной эротики двухлетнего возраста, помирит дядюшку Фрейда с братиком Юнгом, подарит им сестричку-Адлера и пойдет бросаться на прохожих, как та девка.

Тем более, Никте будет гораздо безопасней в любом месте, отличном от Академии Эвелпид. Не то, чтобы самому Медею имелось до ее судьбы хоть малейшее дело.

Он медленно шел по рынку, вежливо кивал продавцам, приятно улыбался продавщицам, шутливо торговался за огромную, гигантскую, нереалистично опасную черную плеть «в подарок коллеге» и пытался вычислить владельцев более специфического товара. Увы, по всем фронтам его ждала неудача. Даже безобидная покупка кофе обернулась черт-те чем.

Вместо нормальных ягод или жареных зерен (окей, согласен даже на молотый) продавцы предлагали какой-то мерзкий перебродивший концентрат. Некая смесь перезрелых ягод с их маринованными версиями, листьями того же дерева и переваренной пудрой привычного кофе. Этот концентрат предлагалось разбавлять кипятком или горячим молоком в пропорции 1:2, непременно с добавлением финиковой пасты.

Медей стал всерьез подозревать, что разбавление — фетиш местной цивилизации. Вино они также водой разбавляют. Точнее, даже не вино, а нечто вроде сусла, которое пить просто так почти нереально и таких людей считают кончеными алкашами на уровне распития тормозной жидкости в прошлой жизни Медея. Разумеется, потреблять всякую дрянь он отказался категорически. Нахрен ваши концентраты. Вдруг, найдет что-нибудь получше?

Удача улыбнулась несчастному перерожденцу лишь в странных рядах, полных бесполезной ерунды, настороженных улыбок и темных личностей. Он краем уха уловил обрывок разговора, после чего