Барон Дубов 4 (СИ) - Капелькин Михаил

Я кивнул. Александр Восьмой наполнил два бокала до середины и один протянул мне. Я взял, коснувшись пальцами его руки. Тёплой и сухой. Как у обычного человека. Император отпил немного, я последовал его примеру. Напиток оказался вкусным, бархатным, с приятным послевкусием специй и солёной карамели. Император сел в своё кресло, и тогда уже и я занял один из свободных стульев у ножки буквы «Т».

— Мы не особо близки с Павлом, — снова заговорил государь. — Наше общение… не заладилось с самого его детства. Мне стыдно признаться, но в его жизни я принимал куда меньшее участие, чем в жизни его братьев.

— И вы хотите наверстать упущенное с моей помощью? — Я снова отпил хереса.

— В какой-то мере. И давайте на «ты», Дубов. Мы здесь одни.

— Как скажете, — кивнул я и тут же исправился: — скажешь…

Император мягко улыбнулся усами.

— Санёк? — попытал я удачу.

Александр медленно мотнул головой, а я представил, как моя слетает с плеч. Опасная была шутка, но я не смог удержаться. Если Император рассчитывает на откровенный разговор, то пусть будет готов к некоторым моим вольностям.

Государь покрутил бокал в руке, гоняя по его стенкам напиток.

— Так что ты думаешь? Я плохой отец?

Видимо, он всё же решил начать сразу со сложных вопросов. Я ответил уклончиво:

— Так думает Павел.

— Не сомневаюсь, — рассеянно кивнул Император.

— Сегодня вечером у вас ужин с китайским вельможей… — начал я подталкивать мысль государя.

— Верно.

— Почему Павел не может на нём присутствовать, как остальные братья?

— Это для его же блага, — холодно ответил Александр, а пальцы, сжимающие ножку бокала, побелели. — Думаешь, я не вижу, какой он?

— Какой?

Собеседник откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел в окно слева, затем снова обратил взор карих, как у Павла, глаз на меня.

— Думаешь, я сейчас скажу, что он слабый и никчёмный?

Я промолчал.

— Нет, дело вовсе не в этом. — Император замолчал на секунду, а затем со вздохом продолжил: — Дело в том, что он сам так думает.

Я молчал.

— Я слышал, что Павел очень тепло отзывается о тебе, и несмотря на его недостатки стал твоим другом.

Я едва удержался от вздоха. И государь хочет Павла мне в друзья записать.

— В какой-то мере, — ответил я его же словами.

— Это правда, что ты взялся за его тренировки?

Я кивнул и отпил херес. Бархатный аромат прокатился по языку, затрагивая всю его поверхность.

— Какой он? Только честно.

Я пожал плечами. Если государь хочет правду, я ему её дам.

— Закомплексованный неудачник, — сказал я, а Император едва заметно дёрнулся, как от удара. — Но хочет это исправить. Способный и упрямый, а это, как по мне, даже важнее Инсекта.

Александр глотнул херес и поставил бокал на стол. Его пальцы забарабанили по обивке рабочей поверхности, а сам он пришёл в некое оживление.

— Расскажи мне ещё о нём. Как его дела с Инсектом? Он всегда так переживал о нём, а я… кажется, я делал только хуже. Раз за разом я задавал себе вопрос «как так получилось?», порой даже делал это вслух. Я хотел найти способ дать ему силу, сравнимую по мощи с Инсектами его братьев…

Я кивнул. Павел упоминал об этом когда-то, что отец спрашивал его раз за разом, почему он такой слабый. Или что-то в этом роде. Выходит, государь лишь искал способ помочь сыну?

— Ты знаешь, что у него за Инсект? Как он называется? — Император подался вперёд и наклонился над столом.

В ответ я лишь пожал плечами.

— Камни какие-то запускает вроде…

— Не просто камни, — покачал головой государь. — Звёзды. Звёздный дождь. Это разрушительная сила, которой обладал первый человек в нашем роду. Инсект, который позволил остановить нашествие Саранчи. Звёзды падали с неба, выжигая полчища врагов. Это изменило судьбу нашего мира, позволило отбросить Саранчу назад, к месту их приземления. Они ведь тоже упали на звезде. На огромном метеорите, который стёр с лица земли несколько Империй и на несколько лет погрузил весь мир во тьму. К несчастью, наш далёкий предок погиб. Не успел закончить начатое, а спустя несколько десятков лет началось Второе Нашествие. К нему мы были готовы уже лучше, но всё равно у нас не хватило сил победить. А теперь этот Инсект вернулся. Ты представляешь, что можно сделать с такой силой, Дубов?

— Закончить войну, — сказал я.

— Да.

— Почему погиб тот предок?

— Кто знает? — пожал плечами Император, покачивая в бокале херес, подумал секунду и сделал глоток. Встал и подлил нам обоим ещё янтарного напитка.

— Не боишься, что он погиб из-за слишком большой силы Инсекта?

— Боюсь. — Александр со вздохом опустился обратно в кресло. — Поэтому часть меня даже рада, что Павел… такой.

— Он меняется. Становится сильнее — медленно, но верно.

— В самом деле? — Император просиял, а затем тут же помрачнел. — С одной стороны, можно закончить войну победой, уничтожить Саранчу раз и навсегда, с другой… Какую цену придётся заплатить за это?

— Хочешь узнать моё мнение? — Я наклонился вперёд, облокотившись о стол.

— За этим ты здесь, — кивнул государь.

— Ты уже много решений принял за Павла. Пусть хоть это он примет сам.

Император ничего не ответил. Поднялся с кресла и встал у окна, отпив из бокала. Он молчал долгую минуту или даже две. Всё это время я тоже сидел молча, попивая херес. Секретарша оказалась права. Таким я себе государя даже не представлял. Обычным отцом, который желает лучшего для своего ребенка, но тем самым делает только хуже, понимает это, но не может поступить иначе.

— Твой отец, наверное, гордился тобой, Дубов.

— Мне этого уже не узнать.

Александр кивнул.

— Жаль, что так случилось с твоим отцом. Я видел его лишь однажды, и он показался мне достойным человеком. Его убийц обязательно найдут.

— Я уже нашёл некоторых, — сказал я. Мой голос вдруг сделался глухим и угрожающим. В груди начал разгораться огонь. — Но это оказались лишь исполнители.

— А заказчик?

— Можешь считать его мертвецом, который по какому-то недоразумению ещё ходит, — пообещал я.

Государь кивнул и снова замолчал. Потом попросил:

— Расскажи мне ещё что-нибудь о Павле. Его братьев я знаю как облупленных, а вот он… Такая же загадка, как и его мать. Скрытный, застенчивый…

— И любит подглядывать за девушками во время купания голышом, — закончил я за него.

Александр поражённо обернулся ко мне, а затем расхохотался. Вскоре у него даже слёзы выступили от счастливого смеха. Когда успокоился, снова заговорил:

— Прямо как его папаша! В своё время я ни одной юбки не пропускал. И даже сам подглядывал пару раз за молодыми служанками, которые тоже купались голышом. Да, я могу получить любую из них, но так было интереснее.

Император снова рассмеялся.

— Да, выходит, Пашка больше мой сын, чем я думал, — он сел в кресло, расслабленно откинулся на спинку и мотнул в бокале жидкий янтарь, затем отпив. — Благодарю, что спас его жизнь в академии. Я бы вручил медаль, но боюсь, что общественность не поймёт, а у дворянства и вовсе возникнут вопросы, за что какой-то барон получил награду из рук Императора. Так и инкогнито Павла раскроют. Но я могу выполнить любую твою просьбу.

Наверно, в этот момент я мог попросить сделать меня бароном официально, не дожидаясь окончания учёбы в академии. Но делать этого я не стал. Не люблю просить помощи для себя, предпочитаю всё делать сам. Титул барона я хочу получить своими силами. Но кое о чём я мог попросить Императора. Не для себя, а для кое-кого другого. Или, точнее, другой.

— Есть одна баронесса, — заговорил я, — Марина Морозова…

— Древний, но угасший род, — кивнул государь.

— Она попала в одну не очень приятную ситуацию…

Я вкратце, не вдаваясь в подробности, рассказал ему нашу официальную версию смерти герцога Карнавальского. И попросил, чтобы процесс вступления Марины в права владения особняком Карнавальских не затягивали.