Ага, идея провалилась. Хотя… я призадумалась и попыталась вспомнить, о чём могла говорить часами, когда ещё жила на Земле. Ответ пришёл сам собой.
— А внуки?
Старик хмыкнул, развалился удобнее в кресле и ответил всё так же без особой охоты:
— Да.
— Какие они?
Либье взглянул на меня с отчётливым видом: «Какая же ты надоедливая муха». После закатил глаза и всё же произнёс:
— Старшие, мальчишки, уже не уступают своим родителям.
Ага…
— А младшие?
Аристократ вдруг смолк. Сделал ещё глоток из бокала, а затем запустил им в официанта так, что бедный еле отреагировал и кое-как поймал на поднос стеклянный снаряд.
— Какое тебе дело? Подмазываешься? Говорю же, в жены всё равно не возьму.
— Мне просто интересно, – я пожала плечами. – Вы человек, который прожил во много раз больше моего. Наверняка можете рассказать много нового. Вот я и спрашиваю.
Либье помедлил, смотря на меня как подозрительный шакал. Словно не понимает, можно ему забрать лежащий кусок мяса или из ниоткуда появится лев, который его отгонит.
В итоге старик покряхтел, расстегнул фрак и вытащил из внутреннего кармана маленький портрет. Взглянул на него, и я тут же заметила, как морщины на лице разгладились, а тонких губ коснулась улыбка.
— Это моя внучка, – заговорил он значительно тише. – Шушу.
Аристократ показал портрет, прикрывая его ладонью так, словно никто больше не должен увидеть. На небольшом тоненьком холсте была нарисована девочка лет четырех с длинными чёрными кудряшками и широченной улыбкой.
— Какая чудесная, – с абсолютной искренностью заметила я. – И имя такое необычное.
— Она Сусанна, но пока плохо выговаривает буквы своего имени и шипит. Вот я и называю её Шушей. У неё постоянно получается «Шушанна».
Вот теперь Либье был похож на человека. Всё же в каждом есть что-то хорошее. Он говорил о своей внучке и прямо расцветал. Казалось, ему даже трость не нужна, сейчас встанет и побежит.
— Расскажете мне о ней? Я очень люблю маленьких деток…
Кажется, старик окончательно поверил, что моё любопытство искреннее. Помедлил и с удовольствием кивнул. Да и он был прав! Новое тело, новый мир, а по своим малюткам я скучаю. Так что чувства Либье очень даже понимала.
Аристократ начал увлечённо рассказывать истории о своей внучке, где-то даже посмеивался. Я слушала с большим интересом и лишь краем глаза заметила, как у леди округлились глаза, когда она поняла, что ворчливый Либье не спешит гнать меня палкой прочь. А значит, мы ещё здесь потанцуем…
Глава 60. Исключить! Обеих!
В какой-то момент Купрье подошла к нам с Либье, чтобы узнать, «можно ли украсть меня у него», но аристократ лишь недовольно отказал ей, а после продолжил увлечённо рассказывать о своей внучке. А уж историй у него было выше крыши!
В общем, благодаря моим усилиям мы с девочками смогли пробыть на балу до самого завершения. Однако когда леди провожала гостей, она одарила меня столь гневным взглядом, что стало ясно: худшее ещё впереди.
И вот наступил следующий день. Выходной. Из гостей лишь единицы покинули академию. Большая часть мужчин осталась в специально отведённых для них покоях. Уж с этими апартаментами не сравнятся даже комнаты голубого факультета.
Все отсыпались в своих спальнях после бала и смаковали впечатления. Ранние пташки только-только показывались на улице, чтобы вдохнуть свежего воздуха и пойти на завтрак. Ну а мы в семь утра проснулись от стука стражи и грозного приказа: «Леди Купрье ожидает у себя в кабинете». Причём вызывала не всех. Только меня и Корнелию.
И вот через полчаса мы с лисицей стояли «на ковре». Глава академии какое-то время молча сидела в своём кресле и читала свеженький выпуск газеты. Мы ждали в напряжении.
Вот наконец леди подняла взгляд и метнула в нас листы исписанной бумаги, на которой магическим образом шевелились картинки. Я еле поймала газету в полёте.
— Полюбуйтесь, – фыркнула Купрье и сделала глоток кофе. Мне кажется, она вообще не спала сегодня. – И суток не прошло, а уже все, ВСЕ королевства знают о вашем позоре!
Я расправила газету. На первой же полосе большими буквами красовался заголовок: «Скандал в главной академии невест!». А внизу огромная движущаяся картинка с «вырезкой» нашего танца.
— Неплохо получились, – шепнула мне Корнелия.
Я не смогла сдержать улыбки.
— Вы думаете, это шутки?! – взревела леди, резко вставая. – Вы опозорили всю академию! Святое место с чистейшей репутацией! Вы хоть что-то можете сказать в своё оправдание? Или думаете, если сами себе постригли волосы, так я не найду на вас управу?!
Улыбка тут же пропала с лица. Я ещё никогда не видела сдержанную хитрую Купрье столь откровенно злой. Она кричала так, что могла слышать вся академия.
— Всё не так плохо, – как можно спокойнее начала я. – Гости не были против нашего присутствия на балу. Многие даже выразили нам почтение и пригласили на танец.
— Так, да?! – леди гневно усмехнулась. – Всё ещё думаете, что прикроетесь за принцем Дерренгом? Не в этот раз! Хоть у меня и нет доказательств, но я знаю, это вы усыпили нас с профессором Грендалин. И вы обе будете исключены! А следом за вами отправится каждая девушка, которая носит эти ваши, – она небрежно указала на галстук, – белые платки.
Вот тут стало страшновато. Я знала, что нас ждёт наказание. Была готова отрабатывать проступок. Но исключение всех?! Ранее мы хихикали и повторяли привычное студенческое: «Ну, десять человек не исключат». Однако леди была столь зла, что её слова казались более чем серьёзными.
Мы же никак не могли допустить исключения! Кафе лишь недавно открыто. Красный факультет только начал меняться!
— Это слишком жестоко, – честно выпалила я.
— О, да что ты? – Купрье уткнула руку в бок и нервно посмеялась. – Жестоко, Хель, будет, когда ты попадёшь в руки твоего отчима! Уж я уверена, король Борн за такую выходку накажет тебя со всей строгостью. Он к тебе с открытой душой, удочерил, а ты вот так плюнула в его репутацию!
— Давайте не будем говорить о моей семье. Сейчас речь не о ней. Если вы хотите кого-то наказать, накажите только меня. Я зачинщица всего этого. Не надо исключать других девочек.
— Хель берёт на себя вину, чтобы нас защитить, – резко встряла Корнелия. – Это мои наряды. И моя идея. Если кого и исключать, то меня. Но никак не моделей, которые решили лишь выступить в моих костюмах.
— Ах какие благородные! – зашипела Купрье, вскидывая руки. – Нет, даже не надейтесь, вы обе…
В дверь вдруг постучали.
— Не сейчас! – рявкнула леди.
Стук раздался вновь, дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула молоденькая секретарша Купрье. Она боязливо произнесла:
— Простите, здесь господин Шанье. Он говорит, что это срочно.
Едва прозвучала фамилия, как атмосфера в кабинете переменилась. Купрье поправила причёску, выдохнула и успокоилась, а Корнелия вдруг побелела и выпучила глаза. Никогда не видела её такой.
— Пожалуйста, попроси господина Шанье немного подождать, – куда мягче и вежливее ответила леди, но вдруг дверь кто-то толкнул, и за спиной помощницы показался сам гость.
— Увы, дело не требует отлагательств!
Он широким шагом вошёл в кабинет. Помощница лишь испуганно ойкнула и пропала, когда леди ей кивнула.
Это был уже отдалённо знакомый мне мужчина. Высокий, с серебряными, отлично уложенными волосами, в модном синем костюме. Впервые я увидела его, когда он выходил из очень выделяющейся кареты. Второй раз — когда он пригласил на балу одну из наших девушек на танец.
Господин Шанье держал в руках свежий выпуск газеты и светился энтузиазмом. Леди не смогла противиться такому напору гостя и вежливо улыбнулась.
— Доброе утро, – поприветствовал он всех нас.
— Здравствуйте, господин Шанье, – леди перевела взгляд на нас, и тот резко переменился. – Выйдите и подождите в коридоре. Я позову вас позже.
