Спецкурс магической ботаники (СИ) - Елисеева Валентина

– Кэсси, у тебя слишком выразительное личико, отважная моя, – с ласковой усмешкой в голосе прошептал Левитт.

Невыносимый брюнет развернул её лицом к лицу. Его объятья налились силой, но не такой, как всегда, – не магической. Зелёные глаза стали шальными-шальными и приблизились к её глазам, вынуждая ресницы опуститься. А потом её губ коснулись упругие тёплые губы, и по венам покатился горячий тяжёлый поток, будто в них впрыснули ядовитой смолы адренац е и.

К чему жить непременно в реальности, если жить осталось недолго? Запустив пальчики в черные локоны, Кэсси упивалась поцелуем, запоминая вкус губ, давно тревоживших её безмятежный покой, и податливо приникая к мужскому телу. Жар больших ладоней проникал сквозь тонкий хлопок её рубашки, и скользил по спине, увлекая в мир безумных грёз. В тот мир, что преследовал во снах, а теперь... будет преследовать чаще, но всё в тех же снах! Минута подошла к концу.

Остался лишь еле слышный шёпот:

– Старайся не раскрывать своих секретов.

Об этом можно было не напоминать. Она не наивная девочка. Выдать чужую тайну – предательство, выдать свою – несусветная глупость. К слову, хорошо бы не забывать, что в присутствии посторонних ей не следует «тыкать» высокородному магу королевских кровей.

О существовании изумрудного жала люди узнали давно, о его опасности – сравнительно недавно. Уникальный вид морских растений обитал в глубинах океана и представлял собой ярко-зелёный, переливающийся на солнце волосок, толщиной с шерстяную нить, выпускаемую прядильной фабрикой столицы. Такое «украшение» порой встречалось в утробе крупных глубоководных рыб, изредка вылавливавшихся рыбаками. Зелёный волосок обвивал сердце рыб и при чистке улова отправлялся вместе с ним в мусорное ведро одним движением широкого поварского ножа. Беда пришла, когда пустое любопытство подвигло поварёнка выдернуть из рыбы похожее на водоросль растение: оно впилось в палец парнишки и вмиг просочилось под кожу. Несчастный вскоре умер – целительская магия не спасла, а сердце погибшего оказалось обвито коварным волоском, названным впоследствии изумрудным жалом.

Несмотря на оповещения об опасности, несчастные случаи продолжали происходить, и сведения об обитателе морей накапливались, как и о его воздействии на живые организмы. Изумрудное жало оказалось плотоядным паразитом. Оно проникало в кровоток жертвы и после нескольких часов путешествия по артериям (длительность периода определялась местом проникновения жала в тело) обосновывалось в главном органе кровеносной системы – в сердце. Этим сердцем паразит и питался, понемногу выгрызая его, вырастая в длину и всё крепче опутывая «лакомство» зелёными нитями. Когда жертва погибала, изумрудное жало возвращалось в море и выискивало нового хозяина-носителя, выживая за счёт накопленных запасов питательных веществ и размножаясь делением при достижении определённой длины.

Попытки извлечь жало всегда заканчивались безуспешно: при любой внешней угрозе, хоть физической, хоть магической, растение выпускало сильнодействующий яд, приводящий к мгновенной смерти человека. В результате опытов на животных удалось вычленить этот яд, но создать противоядие никому пока не удалось. Маги пробовали применять к изумрудному жалу заклинания неподвижности, но когда застывали убийственные нити – застывало и сердце, обвитое ими. Все операции на сердце завершались одинаково плачевно: удалив паразита, целители не успевали спасти пострадавшего.

В итоге у заражённого жалом человека выбор был невелик: либо ничего не предпринимать для своего спасения и тихо скончаться через несколько дней, либо погибнуть при попытке выдернуть паразита из сердца. Несколько раз магам удавалось выхватить жало из сосудов до того, как оно добиралось до конечной точки, но если жертва не заметила проникновения паразита внутрь, то была обречена.

Содержание, изучение, а тем паче разведение изумрудного жала было строжайше запрещено во всех королевствах! Все глубоководные рыбы специально проверялись на отсутствие жала, а если таковое обнаруживалось, то рыбина немедленно сжигалась. Случайно изумрудное жало во дворце появиться никак не могло, но даже самые отъявленные убийцы не прибегали к помощи жала: слишком велик был риск самому стать жертвой при малейшей неосторожности.

Надо крепко ненавидеть человека, чтобы решиться на такой выбор орудия убийства. Яд мышецвета и дьявольские силки – сущее ребячество в сравнении с ним. Изумрудное жало было единственным, с чем не справлялась современная медицина, не считая проклятий королевского рода, завязанных на магию власти и падающих на головы тех, кто задумал извести короля. Кстати, о задумавших:

– Тот, кто задумал убить короля, сам должен был погибнуть, если он – не иностранный шпион, – произнесла Кэсси у порога королевской спальни. Была то попытка отсрочить неизбежное или неподдельный интерес, она и сама не знала.

– Иностранных шпионов служба имперской безопасности вылавливает без сбоев, – так сухо заверил Левитт, будто поцелуй, ещё горевший на губах, ей просто померещился. – Думай только о спасении короля. Всё остальное мы обсудим после.

Кэсси не рассматривала тех, кто собрался у постели умирающего и расступился при её появлении. Она узнала лишь главу службы имперской безопасности, шагнувшего вперёд и сказавшего:

– Сами убийцы полагали, что спасти его величество способны только вы, нэсса. Из-за этого предположения во всех своих преступлениях они старались перевести подозрения на вас, а сегодня сделали всё, чтобы вас не отыскала служба имперской безопасности. Рад, что вы всё-таки здесь, и надеюсь на ваше уникальное умение ловко обращаться с полуразумными растениями любых подвидов. Мы все к вашим услугам – сделаём всё, о чём вы нас попросите, поможем всеми силами: артефакторы, целители, зельевары, маги боевого профиля.

Кэсси очень захотелось попросить всех помолчать и не мешать ей думать, но лучшие умы королевства и без того не будут вести себя подобно неопытным ассистентам в питомнике: мешаться под руками и стократно переспрашивать что к чему.

– Унесите все растения из спальни, – распорядилась она, и её приказ мгновенно исполнили без уточнений. Прелестно, действительно не мешаются и не переспрашивают. Случайные помехи устранены, если она «услышит» чьи-то чувства, то это будут чувства жала.

На ложе необъятных размеров фигура его величества терялась, как клубок перекати-поле в пустыне. Кэсси с сомнением глянула на белоснежный шёлк простыней и ослепительную пену кружев и решительно взобралась на кровать. Если бы усыплённый целителями король находился в сознании, он бы наверняка подтвердил, что предпочитает лежать в испачканной постели, нежели в чистейшем гробу. Поскольку тут её предпочтения ничем не отличались от королевских, Кэсси расположилась рядом со страждущим с максимальным удобством и ушла в себя, раздумывая над извечным вопросом как быть.

Изумрудное жало – не дьявольские силки, а король – не соловей, прежним способом вырвать жертву из пут не удастся. Ей просто нечего предложить растению взамен того, что оно уже захватило: изумрудное жало добралось до самого вожделенного блюда в меню, соблазнить его чем-то другим не получится. К сожалению, у неразумных существ слишком узка область интересов – она ограничена вкусной едой и комфортными условиями жизни. В текущей ситуации изумрудное жало и кушает с удовольствием, и растёт быстро-быстро, и ощущает себя привольно – сосредоточившись и ощутив отголосок эмоций растения, Кэсси в этом убедилась.

Хм-ммм, любые силовые акции губительны для короля, так что остаётся делать?

Вопрос сложный, переформулируем его: как бы она поступила, будучи продавщицей в лавке, желающей вернуть обратно уже проданный клиенту товар? Нет, раньше ей такого желать не доводилось, но если бы вдруг?

«Убедить человека НЕ покупать товар куда проще, чем наоборот! – обрадованно напомнил ей опыт работы за прилавком. – Ха, да это же легче лёгкого!»