Очень плохая няня (СИ) - Солейн Анна

Но раньше, чем грифон успел что-то предпринять, из входной двери в холл метнулась черная крылатая тень, уселась на макушку лысого и принялась клевать ему лицо.

Лысый заорал, замахал руками, в одной из которых был зажат меч, — в результате чуть не отрубил голову тому, что стоял рядом с ним и даже пытался броситься на выручку.

— Они так убиваются, что даже помогать не надо. Виктория, а это не тот ли ворон…

— Не понимаю, о чем вы.

Это ведь не может быть Мордекай? Он много недель не показывался, и я уже думала, что до него добрались кошки.

И если это Мордекай — то где часы и колье, позвольте спросить?

В этот момент снова раздался крик — это медлительный Пушок наконец-то решился на атаку и прыгнул одному из воров на спину, крепко вцепившись когтями.

Ой.

Этого времени хватило Мордекаю, чтобы метнуться к другому вору, тому самому, которого как раз кушал Масик, и приняться кружить над ним, время от времени бросаясь на глаза. Тот, пытаясь отбиться, случайно врезал дубинкой себе по голове и взвыл.

Лиам у меня в руках завертелся — ему явно не терпелось присоединиться к веселью.

— Тш-ш-ш…

— Как слажено работают, — удивилась матушка. — Вы их дрессировали?

— У них была большая практика, — откликнулась я, думая об «однодневках».

— Монстр! Дракон! — закричал лысый и попытался проткнуть Масика мечом.

У него ничего не вышло, потому что ворон снова бросился ему на встречу, целясь метко, в глаза.

— Нет, они вообще знают, что дракон выглядит по-другому? — возмутился лорд Эмбер. — Сравнить нас с… с Масиком!

— Знают, — откликнулась Мисси. — Я им показывала. Эй! Я тут! Я тут!

Воры синхронно подняли головы.

И заорали.

Те двое, что были посвободнее, попытались сбежать, но лорд Эмбер, небрежно взмахнув рукой, захлопнул входную дверь и принялся спускаться вниз.

— Масик, выплюнь, — приказал он.

Масик настороженно замер, по-прежнему держа в зубах ногу. Глухо и недовольно крякнул. Не выплюну, мол, не убедите.

— Масик, ну грязное же, — сменил тактику лорд Эмбер. — Уважаемый, вы мылись когда в последний раз? Здоровы? Родители чем болели? Я не из праздного интереса спрашиваю, нужно ведь знать, разрешить нашему крокодилу вас употребить — или лучше не стоит.

Подняв на него взгляд, несчастный вор, которого Масик счел самым вкусным из всех и чью ногу надеялся съесть первым делом, заорал еще истошнее, чем до этого.

Спустя несколько минут все было кончено: воры были обездвижены, Масик — обезврежен и накормлен проверенным мясом из кухни, а Стьюард пошел за констеблем Освальдом.

Тот, услышав, что в чей-то дом снова вломились те самые неуловимые опасные бандиты, от которых вздрагивали все Чистые Пруды вот уже несколько месяцев, наотрез отказался туда идти. «Когда уйдут, я приду оценить ущерб!» — возмущался он, изо всех сил наваливаясь на дверную створку, чтобы Стьюард не мог проникнуть в его дом.

Уговорить его Стьюарду удалось, только сказав, что воры уже обезврежены и их, собственно, хорошо бы арестовать и порталом лорда Эмбера отправить в столицу. И, к слову, за поимку таких опасных преступников точно полагается премия.

Услышав это, констебль Освальд приободрился, нацепил форму и, чеканя шаг, отправился в особняк наводить закон и насаждать порядок.

Жизнь вернулась в привычную колею. Ну… Не совсем, все-таки Лиам теперь был мальчиком, и это здорово меняло дело. Нужно было учить его говорить, пользоваться ножом и вилкой и… носить одежду.

Было сложно… в основном потому, что дети все еще так и не пришли в себя до конца после случившегося, хотя и, по своему обыкновению, не спешили никому открывать душу и уж тем более жаловаться. «Потерю родителей надо просто пережить, — говорила матушка. — Отплакать. Они будут в порядке». Я кивала, вспоминая, как сама оказалась на их месте. Тогда мне было всего пять, я толком не понимала, что произошло, но отлично понимала одно: прежней жизни больше не будет, вокруг происходит что-то страшное и я совсем ничего не могу с этим сделать, а папы больше нет рядом и никогда не будет. Но мама была права: это просто нужно было пережить.

Особенно тяжело было Лиаму.

Сейчас, когда он снова стал ребенком и драконья форма больше не сдерживала чувства, которые затапливали его с головой, ему часто снились кошмары. Он плакал во сне, кричал, вместе с ним плохо спала и Мисси.

Но дети успокаивались, если в детскую приходил лорд Эмбер и засыпал с ними вместе, обещая, что точно будет рядом, всегда, обязательно, очень честно.

«Почему вы не говорили, что я вам настолько сильно недоплачиваю, мисс Фицрой?» — ворчал он, зевая от усталости.

Впрочем, Лиам и Мисси, несмотря на все сложности, оставались ужасно непоседливыми и шкодливыми, а домашний зоопарк, хотя, скорее, домашний цирк, так никуда и не делся.

К нему прибавилась Джоанна, которая изо всех сил пыталась проводить с внуками побольше времени, но совсем не умела обращаться с детьми.

Как она умудрялась такой остаться, вырастив сына, было для меня загадкой.

Когда Лиам немного освоился, лорда Эмбера вызвали в столицу на научную конференцию, чтобы поделиться результатами его исследований в области окклюзии, или «закупорки», как упорно называла эту болезнь моя матушка, магии у маленьких детей.

Лорд Эмбер уехал.

А я вдруг поняла, что мой контракт няни — истек.

Глава 40

Лорд Эмбер

Я никогда не понимал, что имеют в виду, когда говорят: «Хочу вернуться домой».

Приступить к работе, от которой отвлекли, наконец-то зайти с дождливой улицы в теплый холл дома, лечь в кровать после тяжелого дня — это понятно.

Когда я был ребенком, мне нравилось после каникул возвращаться в пансион, где я учился до поступления в академию. Ведь это значило, что я могу заняться исследованиями под руководством тех, кто в самом деле в этом разбирается, а не блуждать в одиночку.

Но «хочется вернуться домой»? Нет уж.

Я считал это ненужной патетикой и одной из тех глупостей, которые люди привыкли произносить. Вроде «доброе утро» — даже в то время, когда утро совсем недоброе, или «отлично выглядите» — даже если лицом собеседник напоминает больного лишаем крота.

Но сейчас…

Мне ужасно хотелось вернуться домой.

К Мисси и Лиаму — я никогда не подумал бы, что они станут мне такими родными, что я буду настолько по ним скучать.

Только проведя два дня среди ученых, на конференции, одной из тех, которые обычно мне нравились, потому что наконец-то появлялся шанс поговорить с теми, чей уровень развития чуть выше уровня обсуждения светских сплетен… я понял, что это самый долгий срок, на который я уезжал из дома с тех пор, как Мисси и Лиам у меня появились.

И мне, определенно, не нравилось быть от них далеко.

Я ужасно соскучился.

И по ним, и по мисс Фицрой.

Виктория.

Совершенно, невероятная взбалмошная леди, которую мне посчастливилось заполучить в няни.

Хотя сначала я был в ужасе, конечно.

В моем понимании человек, которого я хотел бы нанять, был серьезным и строгим — примерно как те гувернантки, которые занимались в детстве моим воспитанием.

Виктория была совсем другой. Растрепанной, смешливой, юной, такой обезоруживающе искренней, что меня это возмущало до глубины души.

Так ведь нельзя! Где жеманность и кокетство? Где желание изо всех сил сделать выгодную партию и выйти замуж? Где, в конце концов, ложь, лицемерие и стремление понравится во что бы то ни стало? Где желание привить детям манеры и заставить их слушаться? Ничего этого в ней не было. Сплошная искренность, оголенная и уязвимая.

Сейчас мне казалось, что я влюбился в нее гораздо раньше, чем узнал, что она моя истинная.

Наверное, это-то и раздражало меня в ней больше всего. Я влюбился в женщину, которая уронила меня в лужу, обвела вокруг пальца, не раз и не два, вила из меня веревки, объединившись с моими детьми, и… и я в нее влюбился. Это злило. С любовью у меня вообще не складывалось… как и с истинностью. Наука была намного более предсказуемой и сговорчивой леди.