Очень плохая няня (СИ) - Солейн Анна

Никак не могла поверить, что все происходящее — правда.

И, кроме того, был еще один важный нюанс из-за которого я тянула: сразу, как я скажу «да», Эдвард обнимет меня и поцелует.

Это… было проблемой.

Мисси и Лиам стояли рядом с нами с совершенно невинным видом. Лиам в честь праздника даже согласился потерпеть детский костюм, сшитый по его меркам, а платье Мисси… на нем уже красовались пятна от травы и земли.

И это тоже было не просто так! Как… мы же договаривались, что свадьба будет без происшествий!

«Но он совсем один, мам! Посмотри! Он погибнет!»

Я подозревала, что она отлично знает: одним только словом «мама» они с Лиамом могут вить из меня веревки. Хотя… можно подумать, они до этого их из меня не вили.

И… и вот.

Счастливейший день в моей жизни. Я выхожу замуж! За Эдварда, за самого лучшего, доброго и чудесного мужчину на свете!

На мне восхитительное белое платье, в церкви яблоку негде упасть из-за толпы гостей, рядом — счастливая утирающая слезы матушка, которая уже месяц как не Фицрой, а Фройд, ее совершенно счастливый муж рядом, с неизменным саквояжем, толстой тростью и в мутных, как обычно, очках.

И Джоанна — там же, и тоже промакивает глаза платком. Не знаю уж, оплакивает потерю доктора Фройда в качестве потенциального мужа или просто растрогалась из-за свадьбы сына… С Джоанной у нас по-прежнему были напряженные отношения, по душам мы уж точно не говорили.

Несмотря ни на что, моя матушка и Джоанна сдружились, хором требовали внуков, и побольше, а еще — все чаще я от Джоанны начала слышать о том самом сердце козла, с помощью которого она собирается наладить личную жизнь…

В общем, все было хорошо.

Я была так счастлива! Должна была бы быть.

Но все, о чем я могла сейчас думать, — это о том, что Эдвард меня убьет, как только узнает, что…

Может, сбежать?

Конечно, он снисходительнее стал относится к нашему «домашнему цирку», как он это называл.

Масика, Грифи, Пушка, Великана, Мордекая и так и оставшегося безымянным птенца не хотели пускать ни в одну столичную церковь.

Так что жениться пришлось за городом, где пастор оказался посговорчивее.

Проводить этот день без нашего «домашнего цирка» казалось каким-то неправильным. Масик, для которого мы смастерили что-то вроде намордника, больше для спокойствия гостей, чем чтобы реально его приструнить, мирно и сыто растянулся на полу рядом с сидящим на первом ряду Стьюардом.

Грифи, по обыкновению, притаился в углу, Пушок… конечно. Нашел время вылизываться. Еще и так увлеченно… Никакого уважения. Мордекай, сидя на макушке Великана, осматривал церковь (мы заранее попросили гостей не надевать драгоценностей), а птенец, кажется, прямо сейчас перекусывал каким-то жучком.

«Хорошо, что они все уже взрослые, — ворчал Эдвард. — Может, скоро вырастут достаточно, чтобы жить отдельно. Никаких животных больше! Никаких щенков, котят, птенцов и никаких воронов! Ничего! Никаких крокодилов!»

Я кивала и была уверена в том, что — никаких больше животных.

Но…

«Но он совсем один, мам! Посмотри! Он погибнет!»

Где, во имя всего святого, она его взяла?

Хорошо, что матушка уговорила меня перед свадьбой надеть грудь.

«Мама, но Эдвард уже знает, что…»

«Да это не для него! Надевай, говорю! Ты что, не хочешь позлить этих столичных гадюк?»

Я не хотела, но все-таки решила не тратить сил на споры.

Как чувствовала, что пригодится!

Новый питомец Мисси зашевелился под платьем, между подушками моей, хм, «груди», и я посильнее прижала его букетом.

Раздался писк, и я закашлялась, чтобы заглушить этот звук.

— Мисс Фицрой? — поторопил пастор.

Эдвард поднял брови.

— Виктория?

Может, он меня все-таки не убьет?

Так уж вышло, что я теперь — неплохая партия, несмотря на… все.

Дело в том, что вот уже месяц, как я официально — глава рода Фицрой.

Я вернула себе отцовское состояние, которое, на удивление, не до конца успел промотать кузен отца, который после его смерти был признан наследником.

Случилось это совсем недавно.

Однажды, уложив детей, мы с Эдвардом тихо переговаривались, обсуждая будущую свадьбу. Тихо — чтобы не разбудить спящих между нами Лиама и Мисси, свернувшихся, как котята, в один клубок.

«Как так вышло, что вы с матерью оказались в Чистых Прудах? Не подумай, что я осуждаю, но ты Фицрой… не самый бедный род».

Я вздохнула.

«Мой отец умер, когда мне было пять. Наследовать его состояние мы с матушкой не могли — мы ведь женщины. Кузен отца, который стал новым главой рода, пожаловал нам с матушкой денежное содержание и дом здесь. Так мы здесь и оказались».

«А дыру в крыше он не мог заделать?»

«Видимо, решил, что свежий воздух нам полезен».

«Щедрый какой, — ядовито хмыкнул Эдвард и прищурился. — Виктория, а ты ведь понимаешь, что ты теперь ты сможешь стать главой рода? Учитывая все факторы… ты первая в очереди на наследование».

«О чем ты? Эдвард, я же женщина. Мы не можем наследовать».

«Ты дракон, дорогая моя, — поправил он, потянувшись к моей руке. — Редкий, почти единичный случай, когда природа сыграла шутку и отсыпала тебе все драконье, что было в твоем человеческом почти роду. Я думаю, что и магии у тебя не было в результате очередной аномалии: с драконами такое случается, а мы все-таки истинные. Возможно, поэтому у меня ее всегда было на двоих. И поскольку часть моей магии сейчас плотно решила обосноваться у тебя внутри…»

«То что?»

«То — драконы наследуют независимо от пола. Ты достаточно дракон, чтобы это подтвердили магические тесты, может, со временем вторая ипостась к тебе тоже придет. Потому оспорить принятое когда-то решение сейчас будет очень легко. Настоящая наследница твоего отца — ты».

Я вздрогнула.

«Ты шутишь».

Я привыкла считать себя лишенной магии пустышкой, кем-то, кого за ненадобностью выбросил собственный род.

А Эдвард говорил… Говорил возмутительные вещи, в которые так хотелось поверить.

«Сомневаешься во мне?» — поднял он бровь.

«Такого не может быть».

«Посмотрим».

Оспорить принятое решение в самом деле оказалось легко. Так я стала главой рода, а кузен… кузену, надеюсь, понравится тот самый дом в Чистых Прудах. Крышу мы с матушкой по доброте душевной починили, а вот пауков оставили. Чтобы было не скучно.

Магия постепенно начинала меня слушаться, все было чудесно, но…

Ладно.

— Виктория? — обеспокоенно спросил Эдвард. — Ты в порядке?

Я зажмурилась. Нужно быть смелой!

— Да.

— Хорошо, а почему ты тогда…

— Да, я согласна!

Эдвард, замер, улыбнулся, притянул меня к себе. Его губы накрыли мои, поцелуй был нежным и мягким, когда…

Раздался писк, похожий на мяуканье.

Прямо из моей груди.

Эдвард отстранился и прищурился.

Янтарные глаза блеснули, под кожей пробежали языки пламени.

— Виктория…

— Тебе показалось!

— Виктория…

Я отшатнулась, закрывая грудь букетом, но Эдвард схватил меня за руку.

— Что у тебя под платьем?

— Да как ты можешь спрашивать такое в церкви!

— Виктория…

— Пап, он был совсем один! — вступилась Мисси.

— Ну па-а-ап, — умоляюще протянул Лиам.

Эдвард нехорошо прищурился, посмотрел на них, а потом — на меня.

— Показывайте, — процедил он.

— Но…

— Немедленно!

Спустя несколько секунд тишину церкви разрушил возмущенный возглас Эдварда:

— Где, где, я вас спрашиваю, вы взяли мантикорёнка⁈ Они же вымерли!