Ведьмы.Ру 2 (СИ) - Демина Карина

Доктор вытянулся на кушетке, сунув руки под щёку. Ноги его свисали, а губы чуть шевелились. На коротких щегольских усиках поблескивала слюна. И в целом вид у человека был мирный, умилительный даже.

Впрочем, шелест раздавался с другой стороны. Наум Егорович поёрзал, пытаясь чуть ослабить ремни. Разрывать их не хотелось, это вызвало бы вопросы, но шелест не давал лежать спокойно.

Шелестела мышь, которая забралась на стол.

Вроде бы, конечно, ничего удивительного, но… мышь была чешуйчатой. Да и можно ли называть мышью существо, вдвое превосходящее размером среднюю крысу? А ещё облачённое в шлем и панцирь. Причём и то, и другое сияли медью, а заодно уж навевали на определенные ассоциации.

Бред?

Антидот всё-таки не справился?

Мышь поднялась на задние лапы и взгляд её пересёкся со взглядом Наума Егоровича.

Или демон?

Там, в центре, был демон… или менталист? Или демон-менталист? Если такие до сих пор не встречались, то это же не значит, что их нет? В общем, кто там был, не ясно, но мыши ведь наличествовали. Их Наум Егорович сам видел. Правда, в центре обретались не древнеримские, но обыкновенные… ну, в том плане, что обыкновенные потусторонние твари, с земной историей незнакомые. Хотя, может статься, с той поры что-то да поменялось.

Вон у Наума Егоровича поменялось многое. А мыши, если подумать, чем хуже?

Мыш осмотрелся и тонко пискнул. На голос его выглянул другой, который спешно потрусил вдоль стены. Главное, бежал на трёх лапах, четвёртой придерживая сползающий шлем. И первый мышь явно нахмурился. Вот главное, Наум Егорович его прекрасно понимал: его тоже всегда раздражало раздолбайство подчинённых.

Говоришь им. Объясняешь.

Требуешь.

Следишь. А в нужный момент у кого-то то шлем сползает, то сапоги натирают, потому как не по размеру выбраны.

Мыш что-то коротко пискнул.

— Вот-вот, — поддержал его Наум Егорович. — И нарядов пару вне очереди. В следующий раз будет ремешок завязывать.

Сказал и смутился. Потому что выходило, что он вот лежит и с мышами разговаривает. А главное, этот, чешуйчатый, ответил. Пискнул чего-то в ответ и поглядел с интересом.

— Вы это… тут только не буяньте, — сказал Наум Егорович, покосившись на доктора, который продолжал спать крепким сном. И вот совесть же не мучит. — А то у меня задание.

— Пик, — мыш опустился на четыре лапы, потом примерилась и, оттолкнувшись, одним прыжком перемахнула со стола на кушетку.

И снова.

И до Наума Егоровича он добрался довольно быстро.

Вблизи мыш выглядел ещё более странно. Морда вот короткая, типично мышиная, была покрыта мелкими золотистыми чешуйками, которые дальше становились чуть больше и форму обретали четырёхугольную. Чешуйки наслаивались друг на друга, создавая прочную, но при том гибкую броню.

Зачем при такой нагрудник, Наум Егорович не понимал.

Но, может, униформа такая.

С униформой всякое случается.

А вот шлем с короткой красной щёткой был красив. И главное, толково. Издалека видать, кто тут начальство.

— Доброго, — сказал Наум Егорович. — Утра…

— Пик, — мыш прошёлся по краю носилок, остановившись у ремней. А вот зубы у него выдающиеся, и тоже металлом поблёскивают.

— Нет, не стоит. Говорю ж, задание. Внедряюсь… — сказал Наум Егорович, у которого и сомнений не возникло, что стальные зубы с ремнями справятся легко. — А у тебя своё, небось.

— Пи, — мыш кивнул.

— Понимаю. Как служивый служивого… в другой раз бы посидели.

При всей абсурдности мысль не вызывала отторжения.

— Может, и посидим ещё… ты это. Выполняй. А то ж не ровен час, проснётся… — Наум Егорович махнул на доктора. — Оно вам надо?

— Пи-и, — протянул мыш шёпотом.

— Во-во… и это… если вдруг… передай тому, который за вами… менталист он или кто, пусть свяжется. Вот хотя бы через тебя. Есть люди, которые готовы переговорить. Предложить работу. И бояться ему особо нечего.

Мышь склонил голову на бок. Слушает, стало быть.

— Ущербу вы, конечно, нанесли, но это всё решаемо. А вот люди не пострадали. Ну… так-то не сильно. И это хорошо.

Почему-то не отпускала мысль, что Фёдор Фёдорович не откажется расширить штат менталистом… про мышей, конечно, сложно что-то сказать, но, авось, и им при институте найдётся место.

Тем более при кадровом-то голоде.

— Пи, — коротко ответил мыш и, развернувшись, спустился на пол, где, нервно переминаясь с лапы на лапу, его уже ждал подчинённый.

Мгновенье, и оба исчезли.

Даже как-то жаль. Всё компания. Наум Егорович поёрзал. Пробудившееся ото сна тело затекло, ко всему намекало, что у него имеются свои естественные потребности, и что ещё немного, и Наум Егорович рискует опозориться.

Он снова поёрзал.

Вывернул голову, убедившись, что шевеления его остались незамеченными. Так, надо что-то делать, а то ж и вправду нехорошо получится.

И что делать?

Освобождаться нельзя. А что бы сделал Крапивин? Ладно, другой нормальный человек, который бы слышал голоса, обещавшие сожрать его мозг?

Или тот, кто слышал такие голоса, уже не был в полной мере нормальным?

— Помогите! — крикнул Наум Егорович, откашлявшись. — Помогите! Пожалуйста! Кто-нибудь…

Он надеялся, что крик его звучит в достаточной мере жалобно.

— Да, да, — доктор встрепенулся и едва не рухнул на пол. — Уже очнулись? Как вы себя чувствуете?

— Я? — Наум Егорович моргнул и состроил жалобное выражение лица. — Я себя… я… плохо! Где я? Кто я?

Второе, похоже, было лишним. Вон, физия доктора вытянулась.

— Вы, простите, не помните, кто вы?

— Я?

— Вы.

Дурацкий разговор.

— Я в туалет хочу, — проныл Наум Егорович, но получилось отчего-то басом. — И кушать.

— Да, да… конечно… сейчас. Я вас освобожу, Николай Леопольдович…

— Я?

— Вы, именно вы. Николай Леопольдович Крапивин… — доктор дёрнул один ремень, потом второй. Ага, затянули их на совесть. — Сейчас… один момент.

И вышел.

Твою же ж… и главное, этот момент затянулся. И затягивался, заставляя пожалеть, что Наум Егорович отказался от мышиной помощи. Впрочем, когда он уже почти решил попробовать ремни на прочность, доктор вернулся и не один.

Санитаров прихватил?

Выправка, правда, у них военная. Но тем лучше. Предсказуемей.

— Мы сейчас освободим вас, Николай Леопольдович. Вы только постарайтесь успокоиться.

Бесит, когда тебе постоянно твердят, что нужно успокоиться.

— Я спокоен, — мрачно ответил Наум Егорович. И замер. В отличие от доктора, санитары с ремнями справились быстро, что явно свидетельствовало о немалом опыте.

— Не спешите. Вы всю ночь лежали. Может закружиться голова, — доктор вился вокруг. — Обопритесь на Петра…

Санитар в белом одеянии подставил плечо. Плечо было подкачанным, движения — выверенными. И главное, взгляд. Взгляд внимательный, отчего Наум Егорович только порадовался, что собственное его тело от долгого лежания затекло и потому сделалось неуклюжим, ватним.

Как знать, что этот, глядящий, усмотрел бы.

Нет, всё-таки подобные операции надо готовить крепко загодя.

— Ох, — застонал он. — Ноги болят, руки болят…

Он постарался скопировать интонации Вероники Юзефовны, дражайшей тёщи, которая несмотря на возраст и привычку жаловаться, была бодра и полна сил.

— Спину защемило…

На спину Вероника Юзефовна жаловалась особенно часто и с завидной периодичностью. Жалобы эти заканчивались оплатой курса массажа, которого хватало на пару месяцев тишины. Или вот санаторий ещё неплохо помогал. Наум Егорович не был уверен, что от спины, но от дражайшего внимания тёщи — так просто великолепно.

— Вы аккуратненько, не спеша…

Что бы тут ни творилось, следовало признать, что с Капустиным обращались довольно бережно. Скорее как с ценным приобретением, чем заложником.

Наум Егорович сделал шаг и позволил себе повиснуть на могучем Петре.

Вот служил же.

Где?

У кого?