Ведьмы.Ру 2 (СИ) - Демина Карина

Или из частных структур? Нет, скорее уж из родовых. А значит, эта лавочка под чьим-то могучим гербовым крылом прячется.

— Пётр вас проводит, поможет привести себя в порядок. А потом мы побеседуем. Тут недалеко. Уж простите, место не то, которое должно, а потому ремонт здесь не проводили довольно давно…

— А где я?

— В санатории, — не моргнув глазом, соврал доктор. — Но об этом позже. Вы не переживайте, Николай Леопольдович, мы всё обсудим. Но сейчас вам, верно, хочется не разговоров.

И подмигнул, падла этакая.

Туалет оказался в коридоре. Таком вот длинном узком характерного вида коридоре. На полу плитка. Стены выкрашены в болотно-зеленый и белые двери выделяются на них яркими пятнами.

А на туалетной ни замка, ни засова с внутренней стороны.

Тоже интересно.

Наум Егорович отметил и сероватый унитаз, и зеркало, утопленное в стену, и собственную перекошенную физию, на которой застыло выражение удивлённое и одновременно растерянное.

— Справишься? — поинтересовался Пётр спокойным тоном.

— Постараюсь, — Наум Егорович опёрся на стену. — Руки затекли… где я?

— Док расскажет. А ты давай.

И на унитаз махнул.

Уговаривать себя Наум Егорович не заставил.

Глава 32

Об особо опасных местах торговых центров

Глава 32 Об особо опасных местах торговых центров

Посмотрев в окно я увидел черную карету без опознавательных знаков.

Сказ о том, как опричники приехали за князем-диссидентом.

— А тебе не надо с ними? — Никитка ткнул в Лялю пальцем, по которому та шлёпнула и сказала:

— Не-а… наоборот, мне надо вести себя так, чтоб это подозрений не вызывало.

— А это как? — поинтересовался Никита и, поднявшись на цыпочки, принюхался. — Я бы пожрал чего…

— Ты ж только что ел! — Ульяна старалась не сильно глазеть на кузена Мелецкого, который тоже был Мелецким и в теории идеальным, но то ли у Данилы было что-то не то с представлениями об идеальности, то ли кузен сломался, но…

В общем, выглядел он как классический Мелецкий.

Разве что ещё придурковатей старшего, хотя это было сложно. И дело даже не в алых волосах, которые торчали дыбом, или в этой майке вот. Дело в выражении лица, таком, растерянном, удивлённом и в то же время предвкушающем.

А уж когда он Лялю увидел, так выражение стало просто-напросто глупым.

Впрочем, тут Мелецкого-второго можно было понять.

Ляля блистала.

Или блестела? Причём в прямом смысле слова. Переливались драгоценные камни всех размеров и оттенков. Поблескивали волосы.

И ногти.

И глаза. Особенно глаза. Прям засияли, узрев Мелецкого-второго.

— Это Ляля, — сказала Ульяна, раздумывая, стоит ли предупреждать одного потенциального будущего родственника о привычках другого, реального и настоящего.

В частности, о лопате.

Тем более в отличие от сумочки, лопаты Ляля не приобрела. Хотя… сумочку она тоже отдала, подтверждая постулат, что тяжела жизнь современной русалки: ни сумочки, ни лопаты.

— Алексей… — промямлил Мелецкий-второй, густо краснея. — А вы… это… вы… кто?

— Русалка, — Ляля взмахнула длиннющими ресницами и потупилась.

— А я вот… вот… даже не знаю, кто если так-то.

— С точки зрения видовой принадлежности — человек, — Василий счёл нужным внести ясность. — Но мне кажется, что истинный смысл высказывания лежит за пределами моего понимания.

— Не обращай внимания, демоны все немного странные, — сказала Ляля и покосилась куда-то в сторону. Ульяна тоже поглядела. И почти не удивилась, увидев вывеску известного строительного гипермаркета. Вот наверняка где-то там, в дебрях полок, за рядами газонокосилок, бензиновых опрыскивателей и прочих, строительно-дачных инструментов, скрывались лопаты.

— Ага… — кивнул Алексей. — А…

— А ты замороченный, — Ляля шагнула и оказалась перед застывшим парнем. — Эх… дядю Женю увезли. Жалко.

— Ляль, ты уверена?

— А то, — она помахала растопыренной ладонью. — Видишь, не реагирует.

— Просто оторопел от твоего сияющего великолепия, — фыркнул Никитка и широко зевнул. — Слушай, а тут ведь должен быть зоомагазин?

— Только не говори, что ты весь корм сожрал! — Ляля помахала другой рукой, но Мелецкий и этого не увидел.

— Не… корм есть. Его сожрёшь. Пресная гадость… я подумал, что раз я на улице сплю, то мне бы это… матрасик купить. А там я вообще домики видел! Классные такие. В три этажа! И с когтеточкой!

— Это для кошек!

— И что?

— Ты ж не кошка.

— Так что теперь, раз я не кошка, мне без домика жить? Прям на улице?

Сказано это было громко, и шедшая мимо парочка обернулась.

— Что за дискриминация по видовому признаку! — продолжал возмущаться Никитка, а когда Ляля отвела взгляд от застывшего Мелецкого, произнёс уже тише. — Карточку дай.

— Какую?

— Василия. Ты ж там не всё на сумки спустила?

— Вообще-то…

— Вообще-то я жизнью рисковал в разведке! Здоровьем! Все лапы истоптал в кровь, шерсть вон… до сих пор зудит вся!

И в доказательство Никита почесался. Именно в этот момент Алексей моргнул.

— Извините. Кажется я…

— Заморочили тебя, — Ляля провела пальцем по лбу, от волос до переносицы, а потом палец подняла, позволив всем разглядеть чёрную отливающую нефтью каплю. — Видишь?

— Это… — он явно попытался думать. Но Ульяна понимала: сложно думать, когда с тебя снимают чёрную жижу.

— Ляля! — Никита дёрнул её за прядку.

— У Василия спрашивай. Это его карточка!

— Так ты её себе забрала, — возмутился Никита. — Василий, ты ж не против? Ты ж понимаешь, что мне тоже нужен комфорт. И вообще, я тебе отдам! У меня деньги есть, я просто забыл их. Точнее потерял.

— Деньги?

— Да карточку. На ошейнике её не больно потаскаешь, а в шкуре карманов нету. Вот я и положил в надёжное место, чтоб она не потерялась.

— И? — уточнила Ульяна.

— И забыл, куда, — Никита потёрся спиной о стену. — Чтоб… и к ветеринару стоит заглянуть, по ходу… что-то там у них нездоровое росло.

Он поскрёб уже шею.

— Дань, — голос Алексея прозвучал жалобно. — Ты обещал рассказать, что тут происходит.

— Блин, вот точно нездоровое… так… мне срочно… Данила, тебе нужно в туалет!

— Мне не нужно, — попытался возразить Мелецкий.

— Нужно! Я стесняюсь на людях оборачиваться, а оно… зудит… чтоб… — Никита крутанулся и тоненько тявкнул, отчего выражение лица Алексея вовсе сделалось нечитабельным. — Одежду… заберешь… штаны любимые…

— Так, Лёха, стой тут, — Мелецкий-первый быстро сообразил, что к чему. — Уль, пригляди, чтоб не ушёл…

— От нас не уйдёт, — пообещала вместо Ульяны Ляля и так, что вздрогнул даже Никитка, буркнув:

— Парень, у тебя шлем есть?

— Ну да… и мотоцикл тоже.

— Мотоцикл — фигня, а вот шлем — это важно. Очень важно. Ты его, главное, его надевай, не стесняйся… даже на ночь…

Сказал и на бег сорвался. Причём бежал как-то странно, на полусогнутых ногах и торс вытянув вперед, будто с трудом удерживаясь от того, чтобы не упасть на четвереньки. А потом всё-таки упал и побежал уже скачками.

— Р-ряв! — прокатилось по центру.

И солидного вида дама, застывшая у витрины с нижним бельём, чей вид несколько не соответствовал солидности этой дамы, вздрогнула и подскочила.

— Что вы себе позволяете! — крикнула она, замахиваясь сумочкой.

Никита отпрыгнул и оскалился.

— Извините! — крикнул Данила. — Это мой брат… извините… он квадробер, вот порой и находит… к ноге! Рядом, я сказал!

— Я брежу, — Алексей провожал взглядом Данилу, который удалялся быстрым шагом, а рядом на четвереньках, но вполне себе бодро бежал Николай. — Или они в самом деле?

— Все бредят, — сказала Ульяна философски. — Мир так устроен…

— Бред — это искажение восприятия реальности вследствие субъективных особенностей воспринимающего, — Василий тоже смотрел вслед. — А домик купить надо. Возможно, он действительно чем-то заразился. В этом случае будет разумно изолировать Никиту. Но я не уверен, не воспримет ли он изоляцию в вольере как оскорбление?