Вот и занялся обучением падчерицы.
Правда, тут же закончил, с переломом двух пальцев и лучезапястного сустава. Долго потом баранку крутить не мог.
И нет, в милицию он на меня за это не заявил. Потому что как такой племенной самец решится заявить, что его баба покалечила?
После развода и раздела имущества я поклялась, что в никакой замуж не пойду больше.
Даже когда детки выросли и на ноги встали, а я еще была женщина молодая и бодрая, давала мужикам от ворот поворот. Хотя желающие у этих ворот появлялись периодически.
И что мне сейчас предлагает жизнь?
Нового самодура для коллекции неудачных браков?
А вот дулю ему в нос.
Таисия Михална Громова дракону не сдастся!
3.2
Эйдан Брелентер
– Император сказал, Тейселен – образец кротости и милосердия, – недовольно пробурчал генерал, отпив из глиняной кружки с такими толстыми стенками, что она больше напоминала бочонок.
Герой войны с Тьмой и кавалер всевозможных орденов, коллекционер медалей и титулов и так далее сидел в дорогом трактире вместе со своими закадычными друзьями.
Компанию ему составляли молодой граф Демиан Берон и единственный сын маркиза Тревона, Рудольф. Демиан принадлежал к гордой драконьей расе, а Рудольф уродился обычным человеком, отчего чувствовал себя в компании друзей слегка уязвленным. И поэтому постоянно хвалился своими успехами. Любыми, даже самыми незначительными.
Послушать Рудольфа – так все в этом мире происходило с его одобрения и благодаря его усилиям. Даже Солнце вряд ли бы само по себе поднялось или село, без воли на то Рудольфа Тревонского.
Что касается Демиана – он выбрал карьеру дипломата, чтобы совершать поездки в различные страны, но при этом не размахивать оружием и не ночевать в чистом поле в военном лагере, как его друг Эйдан.
Все трое обучались в академии одновременно, только на разных факультетах. Но ухитрились там познакомиться.
Рудольф, как следует из вышесказанного, был ровесником молодых драконов, но при этом выглядел старше, просто потому, что ящеры живут гораздо дольше,сохраняя свежий вид. Ко всему прочему, Рудольф уже десять лет как был женат, в то время как его друзья-драконы все еще лениво перебирали невест.
– Кажется, ты рассказывал об этой фее в прошлом году, – заметил Демиан, с удовольствие разрывая зубами отлично прожаренную свиную рульку.
– Жалко нас не позвали на ту вечеринку, – добавил Рудольф.
– Издеваешься? – хмыкнул Эйдан.
– Отнюдь! – горячо запротестовал Рудольф. – Мы бы тогда имели шанс увидеть историческую встречу будущих влюбленных.
Эйдан поперхнулся элем и закашлялся.
Демиан хлопнул друга по спине, дабы помочь ему справиться с напастью, но от этого из горла Эйдана вырвался небольшой огненный шар, тут же подпаливший и без того качественно приготовленное жаркое.
– Вот напасть! – выругался Рудольф, спешно хватая стакан Демиана и выплескивая его содержимое на весело занявшийся огонек.
Но от этого пламя только шибче разгорелось, взметнувшись ввысь веселым костром.
– Что за пойло у тебя, Дем? – завопил Рудольф, пытаясь загасить горящего поросенка новой шляпой Эйдана, попавшейся ему под руку.
– Драконы пьют жидкий огонь! – гордо сообщил Демиан и тут же вдохнул огонь, спасая стол друзей от возможного пожара, а трактир от убытков.
– Все в порядке, господа? – к ним тут же подлетел подавальщик, чьи глаза блестели от предвкушения возможного возмещения ущерба.
– Более чем, – кивнул Эйдан, – мы решили разогреть мясо. На боках этой хрюшки жирок застывал, когда вы ее подали.
И это, кстати, было правдой.
– Просим нас извинить, генерал Брелентер, – залебезил подавальщик, зорко оглядывая стол и к своему огромному сожалению не примечая никаких подпалин или иных разрушений, – в знак извинения за доставленные неудобства сейчас подам вам еще кувшин эля, от заведения.
Когда разочарованный служащий трактира удалился, Эйдан хлопнул ладонью по столу и сказал:
– Про влюбленных ты, Руди, погорячился. Я скорее признаюсь в любви твоей прабабке Гретсель, чем этой крылатой стерве.
– Стерве? Точно ли ты говоришь о фее Тейселен Амилейни?
Лицо Демиана вытянулось от изумления.
– Я сам как-то видел ее, на одном из балов при дворце короля Девилерии, – сказал он, – особа очень приятная и привлекательная внешне. Хотя в общении показалась мне скучноватой. Говорила лишь о своей школе и о том, как прекрасен заповедный лес, за который она несет ответственность.
– Из-за этого заповедника мы с ней тогда и поругались, – хмуро кивнул Эйдан, – но поверь, друг, сейчас бы она тебе вряд ли показалась скучной. Эта добродетельная игла в заднице насмехалась надо мной во время сватовства! А под конец не представляете, что от меня потребовала.
Оба друга превратились в слух.
– Заявила, что дескать, я должен за ней ухаживать как за будущей женой, если хочу, чтобы она явилась со мной на помолвку по своей воле!
– Ухаживать? – захохотал Демиан. – А ты такое умеешь? Обычно девицы за тобой сами ходят табуном и прыгают в койку.
– В том и дело, – с легкой гордостью подтвердил генерал, – когда мне ухаживать? Между военными походами?
– Но империя, кажется, надолго намерена завязать с походами, – заметил Рудольф, – в том числе, благодаря твоим бессмертным подвигам, в Антурии наступили мирные дни и годы.
– Так что, Эйд, придется осваивать премудрости светской жизни и спокойного бытия, – хихикнул Демиан, – а завоевать сердце гордой феи тебя научит наш женатик Рудольф.
– У него жена человечка, как и он сам, – с сомнением произнес Эйдан, – будут ли его советы полезны применительно к фее?
– Женщины – всегда женщины! – надулся от важности Рудольф. – С крыльями они или без. Будь уверен, дядя Руди соберет тебя на свидание, как надо!
3.3
Сердце бухало так, что я бы могла пропустить пушечный выстрел. Так в ушах отдавалась моя тахикардия.
До меня только-только стал доходить смысл всего происходящего.
И я, хоть бабушка не робкого десятка, распереживалась.
Какое счастье, что мое новое сердечко не знало инфаркта в анамнезе. Не то я бы сейчас снова отправилась к Петру Петровичу.
Я вспомнила, как начался нынешний странный день. С моего ворчания. Не хотелось поднимать свои старые кости, надевать платье, бывшее модным в прошлом веке и тащиться в ресторан, чтобы пялиться в камеры, улыбаться, показывая искусственные съемные зубы и думать о том, как бы они не улетели, когда я начну задувать этот глупый торт.
И еще на ужин не позвали, а я уже в другом мире после полной пересадки тела.
В моей жизни было множество испытаний. Два неудачных брака. Необходимость во всем себе отказывать, чтобы вытянуть троих несмышленых детей.
Я знала что такое предательство, боль и несправедливость.
И еще помнила свое собственное полуголодное военное и послевоенное детство.
Томительные попытки заснуть, обманув пустой, бурчащий от голода живот. Слезы бессилия при мысли о корочке хлеба с солью, которая казалась самым прекрасным блюдом на свете…
Нет, я сейчас это вспоминаю не чтобы саму себя разжалобить. Это как бы маркер, показывающий, насколько я разбираюсь в сортах житейского дерьма.
Так вот, нынешнее испытание по эмоциональному накалу для меня ничуть не проще, чем голод или безумный муж, выкатывающий в гневе бельмы свои, самогонкой залитые.
Пусть у меня тут крылышки и дракон с красивыми зелеными очами, но черепушке и сердечку принять факт смены мира ох, как непросто!
Но надо унять тахикардию, а то не ровен час, усядусь напротив зеркала и рыдать начну, как плакальщица на деревенских похоронах.
– Где этот несчастный альманах? – произнесла я вслух, возвращая себя к насущным задачам.
Закрыла глаза, вдохнула глубоко и прислушалась к себе. Вдруг да тело подскажет?
А в голове гоняла мысль: “Тейселен, сестренка, покажи, куда спрятала свои мемуары!”
В какой-то момент я поняла, что в теле появилась необычайная легкость, но при этом лопатки наоборот, напряглись.
