Миссия: соблазнить ректора (СИ) - Летова Ефимия

Мертон замер, как перепуганный суслик.

— Да ладно, Котари, ты чего?!

— Что не так было с тем поджогом, а? Что ты знаешь? Ведь ты же явно что-то знаешь.

— Я… не…

— Хочешь, расскажу, где я в действительности была все эти месяцы?! — я выпучила глаза и сделала максимально страшное неадекватное лицо. Особо притворяться и не требовалось. — В тюрьме я была, Тайманской королевской темнице, Мерт. По статье сто пятнадцать точка шесть! Сидела на почётном месте у окна, обзавелась крайне полезными связями в соответствующих кругах, так что меня теперь и статья двести тринадцать точка восемь не испугает. Мне твой папаша, королевский судья, не авторитет, понял, окунь недожаренный?! Ща у тебя кишки узлом закрутятся, щас глаза полопаются, как перезрелые помидоры, ща я тебе устрою пытку свинцом и обезжиренными диметилкетоном бобами ядовитого древа! Это такая зубодробительная уголовная магия…

У Мертона жалко, мелко задрожали губы. И, кажется, подогнулись колени.

— Кстати, — уже почти нормальным голосом поинтересовалась я. — А почему в Школе никто не знал, что твой отец занимает такое тёплое местечко? И сам ты никогда не хвастался?

— Отец не велел… Он хотел, чтобы я был, как все, чтобы был близок к простым людям… Идейный он у меня, жуть какой.

— Ну, ладно. Допустим, непростой ты наш людь. Но ты что-то знаешь про поджог, верно? Не всё же было случайно?

— Была лабораторная работа у верлады Гранверс, помнишь? — Мертон вытер лоб ладонью и затравленно огляделся — но помощи ждать было неоткуда. Вероятно, мне действительно повезло очутиться во время занятий, и с Мертоном нас столкнула не иначе как судьба — кажется, у верлады Судьбы наконец-то проснулась совесть. Так что коридор был тих и пуст, и никто не препятствовал излитию души.

— Незадолго до этого Элейн сказала, что хочет… ну… пошутить с тобой. Она же всё время какие-то пакости выдумывала, я не удивился. Решил — всё как всегда. Хотел отказаться, конечно, но… Знаешь, как надоело быть постоянным изгоем?! А она такая… уверенная, яркая, красивая. Обещала, что я буду с ними. Типа, что это такое испытание для меня, чтобы войти в её круг.

Элейн…

Не сказать, чтобы это стало каким-то ошеломительным открытием, скорее — ещё одним в череде прочих. И всё же мне стало неожиданно грустно — и противно так, что побитые от падения рёбра свело судорогой.

— Она сказала, мол, Котари разобьёт свою реторту, это будет подстроено, и пойдёт за новой, конечно же, — бубнил Мертон себе под нос. Нос периодически пузырился его запоздалым раскаянием. — А ты, говорит, свою тоже разбей как-нибудь и пойди вместе с ней. В лаборатории есть ящик с цифрами… не помню уже, какими, подсунь ей. Мол, она в руки возьмёт, а там, ну, шутка какая-то будет…

— Отличная шутка, — пробормотала я. — Огонь просто. Пошутила, так пошутила. Мы же оба могли погибнуть, Мерт! Ты же видел, какой был жуткий пожар, да там вся школа могла выгореть! И что дальше? Где Элейн сейчас? Ты рассказал кому-то?! Отцу, учителям хотя бы…

— Нет, — Мертон сердито насупился и отвернулся. — Доказательств у меня никаких не было, свидетелей не было, отец бы меня даже слушать не стал. Элейн потом заявила, что она ничего такого не говорила, что я, наверное, перепутал ящики и сам виноват! И я подумал — а вдруг…

— И ты подумал… — бездумно повторила я и отступила на шаг. — Раньше надо было думать, Мерт. Думать всегда лучше заранее, такая вот незатейливая мудрость. Дарю.

— Элейн сегодня из Школы уже ушла, если ты хотела её видеть. Я на отработку остался, так-то занятия закончились. Ты… ты снова возвращаешься, да? — осторожно уточнил Мертон. — Снова будешь учиться с нами, да?

— Однозначно — нет, — я подумала о Миаре, который там без меня, наверное, с ума сходит… интересно, достаточно ему пары часов, чтобы сойти с ума или нет? Подумала о ЗАЗЯЗ, о Шаэль, вкусных обедах Дорис, своих свинках, ворчании верлады Алазии, Юсе и Ванде, и, наконец-то, снова о Миаре. Не буду называть его этим дурацким айганским непроизносимым именем, вот ещё! Если только сам не попросит.

Ещё пару минут назад я была уверена, что нужно срочно мчаться в сторону Астланда, к Академии. Но теперь распиравшая меня злость была так велика, что я решила — маленький крюк не нанесёт существенного ущерба ректорской психике. Мне необходимо сказать пару слов любимым и единственным родственникам перед тем, как навсегда закрыть эту страницу собственной жизни.

Я заглянула в туалет — видок у меня был тот ещё, волосы торчком, платьем явно могли мыть когда-то полы, а ещё всюду по телу ссадины и синяки. Ну и пускай, чем страшнее, тем лучше.

А потом я вышла из Высшей школы, провожаемая недоумённым взглядом школьного охранника, с наслаждением хлопнула дверью — и поняла, что моя способность к ошеломлению вовсе даже и не утрачена, на месте она, живее всех живых.

Снаружи была весна.

Глава 49

Я шла, греясь под мягкими солнечными лучами — сезонное безумие оказалось весьма кстати для девушки в рваном платье и лёгких туфлях. То и дело на глаза попадались то вылезшая из земли острая зелёная травка, то ветви с набухшими почками, прохожие оглядывались на меня в немного брезгливом удивлении, а я продолжала идти.

Дом Аридана и Миттери Тэйл, моих дяди и тёти, находился в престижном районе нашего провинциального городка, примерно в часе пешей хотьбы от Высшей школы, впрочем, как и жилище моих родителей. Сама-то я после смерти родителей и до своего зачисления в ЗАЗЯЗ жила в небольшой съёмной квартирке — возвращаться в свой пустой дом решительно не хотелось, я не чувствовала его «своим» и никакую щемящую ностальгию не испытывала. Наверное, надо было дом продать или хотя бы сдать, но на такие решительные действия у Котари Тэйл не хватало запала.

Другое дело — Ари Эрой!

В гостях у дяди и тёти я бывала нечасто. Подозреваю, если бы не тётушка, то дядя Аридан вполне мог бы пригласить меня жить к ним: места там хватило бы не то что на меня — на весь наш класс, к тому же мы с Элейн были ровесницами и учились вместе. Но об этом и речи не было, а я никогда не хотела быть приживалкой.

И несмотря ни на что, я прекрасно помнила этот большой и красивый трёхэтажный каменный особняк, клумбы у входа с каменными стрекозами и улитками по периметру — в летнее время они смотрелись очень даже симпатично, высокие узловатые деревья, обвивавшие два чугунных фонаря, каменную табличку с горделивой надписью «Дом семьи Аридана Тэйла». Чем ближе я подходила, тем больше замедляла шаг, по округлым ступенькам поднялась так, словно внезапно стала тяжелее объевшаяся слонихи — и остановилась, не решаясь стукнуть круглым металлическим молоточком по блестящей подставке…

Может быть, лучше повернуться и уйти, пока не поздно? Дяди наверняка нет. Тётушка смерит меня высокомерно-презрительным взглядом — и не поверит ни единому слову. Что может сказать Элейн, даже и представлять-то не хочется…

Пусть себе живут, как живётся. В конце концов, я осталась жива, и мне надо к Миару. Не знаю, что произошло со временем в Асветоре, в голове это решительно не укладывалось, но наш Стальтон никогда не отличался особенно тёплым климатом, а ещё вчера в окрестностях ЗАЗЯЗ однозначно лежал снег. И вот — снег отсутствовал, ни снежиночки не найти, солнце припекало так жарко, так явственно…

Я пожалела, что не спросила у Мертона, какое сегодня число. Спрашивать случайных прохожих отчего-то было страшно, да и они от меня шарахались.

Нет, мне необходимо вернуться в Академию. Осталась малость — убедить какого-нибудь добросердечного извозчика, что я непременно оплачу дорогу от Стальтона до Астланда, когда приедем…

И в этот самый момент входная дверь дома Тэйлов открылась, и собиравшийся было шагнуть дядя Аридан так и прирос к порогу.

— Котёнок?!

«Котёнок» было его персональным прозвищем для меня, мгновенно, лучше любых архитектурных видов, погрузившее меня в прошлое с головой. Нет, однозначно, сегодня удача на моей стороне — дядя приехал. Как же давно я его не видела… два года, два с половиной? Брат отца почти не изменился — те же тёмные, с карамельным отливом, густые волосы без малейших признаков седины, глубокие и умные глаза, расстёгнутое светло-коричневом пальто — он всегда ходил нараспашку… Они с отцом были очень похожи, но в дяде всегда всего было немного больше: выше рост, шире плечи, больше ума, удачливости, крепче характер, удачнее карьера. В некотором смысле ему и с женой повезло больше: пусть для меня тётя Миттери являлась в некотором роде отражением злой мачехи из детских сказок, но она однозначно была куда живее и эмоциональнее моей родной мамочки, искренне привязана к мужу и дочери. Наверняка дядя Аридан не испытывал насущной потребности бегать по кондитершам…