Миссия: соблазнить ректора (СИ) - Летова Ефимия

Кажется, Миар такого совсем не ожидал. Он вытаращился на меня своими зелёными… нет, карими… нет, уже совершенно алыми прекрасными глазами, и ничего не мог сказать. Сказать, что в тот момент я испытала глубочайшее удовлетворение — не сказать ничего.

— Но я совершенно не против, чтобы вы иногда заходили в гости, — я гостеприимно кивнула на дверь. — У меня будет теперь много гостей, много новых друзей. Танцы, всякое такое, что вы обычно запрещаете. Заходите через недельку. Я как раз обустро…

— С ума сошла?! — Миар, уже не стараясь притворяться человеком, чуть ли огнём мне в лицо не дыхнул. — Прекращай издеваться, это уже не смешно! Поехали, проведём свадебную церемонию по устраивающему тебя регламенту. Что там у вас полагается, чтобы тебя устроило, сумасшедшая девчонка?

— Долгое сватовство, — сообщила я и довольно улыбнулась. — Всё-таки я вас соблазнила, мой ректор. Миссия выполнена!

— Да почему опять «вас»-то?! — Миар присмотрелся к стене, но сдержался и пинать её не стал. И правильно — нечего портить чужое имущество. — Ари. Или Котари — как тебе больше нравится?

— Мне нравится всё, что ты говоришь с такой отчаянной интонацией, — хмыкнула я. — Нравится, что ты вот так стоишь передо мной — и твои дурацкие требования всё больше напоминают просьбы небезразличного мужчины… Да, вот именно. Мне нравится верить, что я тебе небезразлична. И очень грустно осознавать, что дело — только в этом, — я помахала «отмеченной» рукой.

— Не только! Хотя тебе даже представить сложно, как много это для меня значит. Или дело не в этом? — Миар вдруг отвёл взгляд. — Ты… в Айгане ты видела кого-нибудь?

— Видела, конечно. Эстея и видела, я же говорила. Он же уцепился за меня, паразит несчастный… — про сломанное крыло брата рассказывать я не стала, как он и просил. Зато все остальные подробности своего недолгого путешествия пересказала Миара за время нашей поездки сюда раза три. Мы так спешили наговориться, что даже не поцеловались ни разу!

— Ты видела его без человеческой личины?

— Ну, да. Она сразу слезла, — я не понимала, к чему клонит Миар, а ведь он явно на что-то намекал.

— И… что?

— Что?

— Что ты об этом думаешь?

— Что я могу об этом думать? — не поняла я. — Ваша физиология очень интересна. Кровь, я так понимаю, чёрная — за счёт чего? Там какие-то перегревшиеся кровяные тельца или что? И ещё очень интересно, как крепятся крылья к скелету…

— Да я не об этом! — Миар легонько тряхнул меня за плечи. — Мы — другие. И я такой же, Ари. Тебе… тебе не противно?

Я потянулась и чмокнула его в нос.

— Насколько я понимаю, демонстрировать свой истинный облик ты не собираешься? Если ты снимешь эту личину, для обретения новой тебе снова потребуется умирающее тело?

Миар кивнул.

— Мне не противно. Но, скажем так, этот твой человеческий облик меня полностью устраивает. Признайся, первые сорок лет ты просто искал такого красавчика?

— Что-то вроде того, — Миар хмыкнул. — А что касается дагары, Ари… Просто ты путаешь причину и следствия. Тебе кажется, что я здесь потому, что она появилась, а это не так. Она появилась потому, что я здесь. С тобой. Потому что ты мне нужна.

— А ты докажи, что нужна.

Миар растерянно заморгал.

— Как доказать?

— Ну… жертвовать ничем не надо, сразу говорю. Ненужные жертвы я не люблю. Знаешь, я ведь так расстраивалась, что ничего о тебе не знаю, но даже представить не могла — насколько. Насколько ты другой, и мыслишь по-другому. Что у вас делают, если женщина нравится мужчине? Перекидывают через плечо и волокут в пещеру, как временно ценное имущество?

— Не говори глупости! — Миар фыркнул, а потом сделал шаг в темноту прихожей — и совершенно неожиданно стал расстёгивать жилет.

— Эй, это что — единственный аргумент?! — я постаралась сделать насмешливое лицо, хотя внутри всё сжалось, сладко и предвкушающе. Войска ещё показывают неприличные жесты захватчикам в бойницах, но белый флаг уже накрахмален и отутюжен…

— Это главный аргумент, но вовсе не то, о чём ты подумала. У нас, если женщина нравится мужчине, он даёт ей потрогать его… — я не сразу поняла незнакомое слово, что-то вроде «аласкала».

— Что это? — с подозрением спросила я, заходя за ним следом и прикрывая за собой дверь. — А ты уверен, что я захочу это трогать? А ты её часто моешь, эту свою аласкалу, или как её там?!

— Не знаю, что ты там навыдумывала, развратная девица, но это всего лишь место на спине между крыльями. Очень чувствительная область — для нас. Интимная. Крыльев нет, но потрогать ты её можешь. Ещё никто до тебя не трогал напрямую. Разве что мама в детстве.

— Даже Акрысия?!

— Даже она, я же никогда не раздевался полностью с человеческими женщинами до тебя.

— Всё равно я их всех ненавижу.

Миар сбросил рубашку прямо на пыльный пол, медленно повернулся спиной — и я снова заворожённо уставилась на два грубых багровых рубца,

— Тебе не будет больно?

— Не будет.

Медленно-медленно я положила ладонь на мягкую кожу, едва не отдёрнула руку — мне показалось, что Миар напрягся, вздрогнул. Но не отодвинулся, и я осмелела — погладила уже увереннее.

— Я думал, тебе будет неприятно.

— Мне грустно. Очень грустно, что тебе было когда-то так больно. Грустно, что ты потерял нечто, очень для тебя важное. Но не неприятно. Ничуть.

Я наклонилась, обхватывая его со спины за талию — и поцеловала в заветное местечко. Потёрлась щекой.

— Знаешь, я была готова к любому разврату… ну, морально готова, я имею в виду. Но чтобы целовать тебя в аласкалу — это даже у меня в голове не укладывается! Хорошо, что Эстей не стал меня о таком предупреждать. Я бы точно предпочла героическую смерть.

— У тебя когда-нибудь глупости закончатся? — Миар не пытался высвободиться, наоборот — сейчас он казался мне расслабленным, как никогда прежде. — Ты поцеловала меня в аласкалу. Теперь ты просто обязана согласиться выйти за меня замуж, иначе моё имя будет покрыто позором на веки вечные! Это почти то же самое, как здесь — лишить девушку невинности. Только ещё серьёзнее.

— Ну, да, ну, да. Что только не придумают всякие демонюки, вместо того, чтобы просто признаться девушке в любви.

— Я не демонюка, я айганец! То, что я тебя люблю, и так понятно. Не любил бы — давно бы голову открутил за все твои выкрутасы. А я вот стою, тут. Как размякшая глина — лепи что хочешь.

— Что хочу? — улыбнулась я. — Правда?

— Что хочешь.

Я подалась ему навстречу и шепнула в ухо:

— Помнишь, когда я пришла обыскивать твою комнату в поисках Ключа, ты разозлился?

— Да, — он коснулся губами моей шеи. — Ещё как. Ты нарушила мои границы с такой лёгкостью, а я даже против тебе не мог ничего сказать.

— И ты меня наказал.

— Тебе же понравилось.

— Ещё как…

Он развернул меня лицом к стене. Медленно задрал до талии подол со скрипом выданного взамен моего Тэйлами платья. Томительно неторопливо огладил ягодицы.

— Как ты могла бросить меня на целых три месяца, бессердечная девчонка?

— Конечно, бессердечная… — шептала я сквозь пелену накатывающего чувственного дурмана, пока он, прикусив мочку моего уха, награждал меня мерными усиливающимися хлопками, от которых внутри всё замирало и требовательно сладко сжималось. — Я же… сердце… с тобой… оставила.

— Но у тебя было… моё.

Он выдохнул мне в шею и вжался в меня сзади.

— Ты моя. Дагара врать не будет. Просто не может.

— Шантажист и вымогатель. Ну, раз всё так серьёзно… — я поёрзала бёдрами, вжимаясь в него сильнее. — Давай попробуем. Поживём вместе, присмотримся друг к другу…

— Вообще-то, — Миар мягко-мягко потянул вниз мои короткие панталоны, — когда я говорил, что ты моя жена, я не шутил.

— У нас в Асветоре с сегодняшнего утра брак заключается без согласия невесты? — я развернулась, удерживая его, для верности упершись ладонью в грудь.

— Через Этический суд — заключается. Хоть я и был в панике, но я в тебя верил. Поехал в ЭС сам — и добровольно сдался. Да, развратил, соблазнил, а теперь готов жениться. Твоё заявление у них уже было, поэтому брак был признан действительным в тот же самый день.