Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

«Таких, как я в детстве. Юному, семнадцатилетнему не‑Медею такой тест бы не покорился. Только, если бы я смог найти в себе мотивацию наступить на горло собственных страхов и шагать так дальше. Ха. Подобного не случалось ни единого раза за всю мою прошлую жизнь. Я всегда бегал от обстоятельств. Неприемлемая позиция для будущего студента Эвелпид».

Все правильно, строгий отбор необходим. Нельзя относится к нему снисходительно. Неважно, сколько ты дашь вторых шансов – некоторые болваны просрут каждый из них.

Что поделать: люди делятся на базированных и бача‑базированных…

– Добро пожаловать на Второе Испытание, мои миленькие соискатели, – он почти физически ощутил, как некоторых передернуло от такого обращения и жеманного тона, – меня зовут наставник Медей и большинству из вас запоминать мое имя совершенно не обязательно.

Он выдал им обаятельную улыбку отродья, насладился ярким спектром эмоций от удивления до гнева и подавленности на юных, не обезображенных самоконтролем лицах. А, нет, парочка обломала его усилия – как стояла, так и стоит с кислыми рожами, которые почему‑то считают каменными. Фу такими быть. Ничего, он еще выведет их на эмоции.

– Ах, но сначала, познакомьтесь с моим очаровательным фамилиаром. Гнилозубик, улыбнись!

Адимант оскалил уродливую пасть так сильно, что черные нити, связывающие серые губы, натянулись и угрожающе заскрипели, а часть стежков порвала рот. Зато улыбка вышла на загляденье: ровные, желто‑коричневые зубы с милыми пятнышками засохшей крови показались во всей красе, забликовали на ярком, весеннем солнце

Одна девица упала в обморок, но ее быстро растолкали бледные до синевы товарки. Оба вредителя, человек и нежить, остались весьма довольны собой. Отличный прогрев, почти прожарка. Западные комики могли им гордиться.

– Я назвал его: «Лабиринт лягушек». Потому что дальше вас ждет сплошная комедия, – он поощрительно улыбнулся, но никто не издал и самого жалкого смешка. Что за упущение! Как эти студенты собираются выживать в закрытой магической школе, если не обладают хотя бы основами лести и подхалимажа?

– Вы сказали: «я назвал»? Но ведь Второе Испытание менялось только один раз с момента основания Академии! – будущий любимчик Колхиды говорил писклявым, дрожащим голосом, но смотрел твердо и подозрительно. Зато поднятая рука не просто дрожит – выписывает в воздухе сложные фигуры пилотажа или заковыристые ругательства немых.

– Мгм, вы совершенно правы, юноша. Поздравляю присутствующих здесь студентов с эпохальным событием, – он гордо покивал сам себе с самовлюбленной улыбкой и зажмуренными от удовольствия глазами, – мне доверили поменять Испытание. Прошлое успело основательно прокиснуть за такой‑то срок. Надеюсь, вы оцените мои усилия, – подмигнул он этой бледной моли.

Яростный гул шепотков снизился после его хлопка в ладоши, но полностью не стих, даже когда Медей демонстративно уставился на облака. М‑да. Над методами удержания аудитории еще стоит поработать. Впрочем, после прохождения Лабиринта они должны немножко присмиреть. Примерно до граничной стадии ПТСР.

– Внимание, сейчас я оглашу условия Испытания, – тройка болтливых куриц в заднем ряду, наконец, соизволила заткнуться.

Он вздохнул. Никак не получалось воспринимать эту пеструю, расхлябанную толпу «студентов» будущими магами, щитом, мечом и опорой королевства. Помилуй Ии, какие из них воины? Что из них выйдет? Как поведут себя эти дети? Действительно ли произойдет на его глазах та завораживающая трансформация из простецкой гусеницы‑гражданина в шершней‑убийц гильдии магов? Ах, как же снедает любопытство при взгляде на их возмутительно юные лица. Не меньше, чем во время изучения магии. Впервые Медей порадовался, что получил должность учителя. Учить он не умел и не любил, однако, если знать, кто перед тобой, то наблюдать за их ростом, за их жизнью и смертью из первых рядов…

Будет удивительно интересно. А возможность слегка сдвинуть канон дает и приятную вовлеченность, вариант интерактивности. И небольшое недовольство – изменения могут вылиться в серьезное отступление от оригинала. Но это будет потом. Пока же… Воистину, для Медея будущие ученики – чистый лист, несмотря на все прочитанные тома новеллы, пускай он и далек от того, чтобы сравнивать их с пластилином, что способен принять любую форму. Им все же не восемь лет, а шестнадцать‑семнадцать. Хотя некоторые ассоциации про детей из прошлой жизни его изрядно веселили.

Один профессор как‑то сравнил детей с мокрым цементом. Интересно, он имел в виду общий путь в бетономешалку или патологическое желание некоторых людей воткнуть туда арматуру? По крайней мере, мафия не погружает ноги своих жертв в детей, чтобы потом выбросить в море.

Так Медей понял, что у каждой аналогии есть свой предел.

– Вы должны войти внутрь «Лабиринта лягушек», – начал объяснения наставник, когда большинство студентов соизволило заткнуться, – затем найти путь к выходу на противоположной стороне… и выйти. Видите? Все просто, – благодушно рассмеялся он.

Студенты на удивление дружно смерили его подозрительными взглядами.

– Просто войти и выйти? – угрюмо уточнил рослый Кейс из славного рода Гераклидов.

– Ага. Приключение на двадцать, да что уж там, на пять минут максимум, – радостно подтвердил Медей, – ну, кто хочет пойти первым?

На секунду воцарилось молчание, которое прервалось злорадным хихиканьем Адиманта. Студенты дружно покосились на сушеную голову, некоторые из них вздрогнули, другие разозлились, третьи покраснели от стыда. Какой прекрасный спектр реакций! Теперь будет проще придумать, кого с кем ставить в случайные тройки.

– Очередность повлияет на оценку? – уточнил какой‑то невнятный доходяга с курчавой щетиной поистине аристоновских размеров.

– Ах, первого смельчака я буду звать на уроках храбрым альфой. А последнего – трусливой омежкой. Других преимуществ у мест в очереди не будет. Проходить будете… эх, хотел сказать: «по одному», но тогда мне придется торчать на площадке прекрасной статуей дольше, чем позволит мочевой пузырь, так что пойдете по трое. Но первый и последний будут проходить Испытание в гордом одиночестве.

Студенты выпучили глаза на его неприкрытую грубость, а некоторые студентки покраснели и отвели глаза. В здешнем обществе как‑то не принято высказываться на туалетные темы, музеев какашек в королевстве Сагеней не открывали. Ну что ж теперь, пусть привыкают. Если магическая Академия кажется им сказкой, то они явно не читали ни Гофмана, ни Перро.

– Итак, кто будет первым? Или мне назвать ученика? Тогда… – он демонстративно остановил свой взгляд на Никитосе. Она открыла рот, побледнела и так яростно замотала головой, что цветные волосы замелькали туда‑сюда зацикленной анимацией.

– Я пойду! – веско сказал Кейс.

– Тогда прошу, – Медей щелкнул пальцами, одновременно кликнул во внутреннем мире на заклинание «Сьон».

Скучные, ничем не украшенные двери Лабиринта бесшумно распахнулись. Взглядам студентов открылось мрачное, темное помещение в инфернальных оттенках. Шепот угрозы дошел до передних рядов, потянуло приятным холодком, туманная дымка перевалила через порог, лениво потекла к студентам.

Резкая вспышка ближайшего факела вдруг осветила часть коридора у поворота. На долю секунды, в пятне света расправила плечи долговязая тварь с окровавленными когтями и безликим лицом. Ее фигура возникла всего лишь на жалкое мгновение, после чего коридор снова погрузился в тревожный полумрак безо всяких следов чужого присутствия. Однако половина соискателей все равно резко отшатнулась и принялась тыкать вперед пальцами.

Кейс демонстративно хмыкнул, сцепил руки на груди, чтобы унять дрожь, покачал головой, сделал шаг вперед. Один, другой, третий. Стоило ему переступить порог Лабиринта, как врата разом захлопнулись с замогильным стуком. Из‑под щелей стала сочиться тьма, где‑то изнутри раздалось кровожадное хихиканье, после чего все звуки медленно, неохотно стихли.

Тишина после ухода Гераклида стала настолько густой, что, казалось, задерживала даже посторонние звуки извне.