Наши бабки и зелье в кадке (СИ) - Северная Елена

– Это как?

Предчувствуя ещё одну тайну, я плюнула на свой внешний вид и просто уселась на землю и приготовилась слушать.

– Да так. Сила дана, чтобы использовать её во благо и с умом. На этом и стоит наш мир. А эти два решили меж собой соревнованию устроить. Да ещё в такой момент, когда пришёл конец правлению повелителя Хаоса, и вся живность и нежить осталась без кормильца. Ведь только повелитель мог заряжать своей магией кормовые кристаллы, коими и питались все потусторонние жители. Что ж им оставалось делать? Только пробиваться в наш мир в поисках корма. А эти два брата-акробата вместо того, чтоб разобраться, стали истреблять их, да загонять обратно и проходы закрывать. А потом и силу озера призвали. Вот озеро и осерчало: одного в Хаос отправил, а другого сознания лишил.

Что-то знакомое, только…

– Стойте! – воскликнула я. – Это же на Лода и его старшего брата похоже!

– Они, родимые, – закивала Ровентина.

– Но мне совсем по-другому всё рассказали! Это Лод хотел трон занять!

– Ага, – ухмыльнулась она. – Как же народу правду рассказать? Вот и придумали они такую историю.

– Бред.

– Ну, бред не бред, а Лод теперь вечно к Хаосу привязан, а Карл во сне жизнь окончит.

– Так я всё-таки не поняла, – немного подумав, спросила я. – А кто ж замо́к поставил?

– Так озеро само и поставило, – хмыкнула Ровентина и посмотрела на меня, как на дитя неразумное.

Мозги начали понемногу закипать от тысячи вопросов и несоответствия информации.

Во-первых, всю историю с болезнью Карла Дарк рассказывал мне совсем в другом ключе. А тут выходит, что братья сами злобные буратины и притом причина на самом деле совсем уж ммм… не для королей, в общем. Хотя… В чём-то венценосные особы правы: истина была лишней, так как она могла больно ударить по авторитету правящей семьи. А это чревато последствиями от придворных распрей до переворота власти. Кому это надо? Карлу и братьям уж точно не надо. Ладно. Идём дальше.

Во-вторых, Лод оказался не кровожадным претендентом на трон, а всего лишь самолюбивым самцом, который в лепёшку разобьётся, доказывая свою альфасамцовость. Уж пардон за тавтологию. И поплатился за это. Теперь вынужден до конца жизни торчать в мире Хаоса и кормить чудовищ своей магией. Тоже своего рода альфа.

В-третьих, если Лод может обеспечить пропитание жителям Хаоса, то какого рожна они лезут в этот мир?

Ничего не понимаю.

В голове образовался самый натуральный кавардак. Запахло горелым: это мои мозги начали плавиться. Надо бы их помешать…

– А что теперь будет? Если замок разрушен, то озеро снова будет функционировать?

Я так поняла, что оно являлось одним из составляющих для магического равновесия.

– Озеро? – переспросила Ровентина. – Будет. Токмо сначала оно выплеснет такой заряд энергии, что мало не покажется, – она хищно оскалилась, демонстрируя пожелтевшие зубы. – Теперича ливадийцам хана!

Вопросов стало ещё больше. От «а что сделали Ровентине ливадийцы, почему она так рада их несчастью», до «как зверюги Хаоса прорываются в этот мир и почему именно в Ливадии». Потому как в Варландию они не суются. Решила деликатно начать с первого:

– При чём тут Ливадия?

– Так именно здесь наименее тонкая грань, отделяющая Хаос от нашего мира! – довольно заявила бабка. – Теперича обитатели Хаоса, почуяв выброс, ринуться за пропитанием сюда. А самое лакомое для них, – это эманации смерти. Вот распотрошат они какого мага и пьют его кровушку с магией. Одно ливадийцев спасает – что одного мага хватает хищникам надолго. А то бы давно всех жителей схарчили. Голодные звери своей жаждой могут прогрызать грань, если скучкуются.

Я представила себе всё в красках, икнула и задала ещё один интересующий меня вопрос:

– А Лод?

– Лод, он, конешна, сдерживал, регулировал набеги. Но сомневаюсь, что теперича он могёт их сдержать.

Пипец. До чего довело моё неумение сдерживать эмоции! Вот брат младший, двоюродный, он на счёт этого молодец. Его хоть режь, он молчать будет. Правда потом отвесит пару тумаков, которые пропусками в хирургическое отделение будут. И всё это молча, с чувством, с расстановкой. Уверуешь тут в круговорот энергий для равновесия: Степан молчит, зато у меня рот не закрывается. Я от малейшего пищать начинаю. Эх… Попросить, что ли, Дарка, чтобы он на меня заклинание немоты накинул? Так не поможет. Орать всё равно смогу. Нет, надо решать проблему кардинально. По-хорошему, вернуть меня в мой мир. Баба Нюся точно тут останется, куда ж она без своего Николаши? Баба Таня… Не знаю. Чувствую, что здесь ей лучше. Пристроить бы бабулю экономкой в хороший дом и голова болеть не будет. Это в планах. А пока:

– Матушка Ровентина, а вы что здесь делаете?

Да, этот вопрос меня тоже волновал.

– Следю за порядком, – важно ответствовала она, а потом сникла: – Надоело, до зелёных вушников[ЕН1] ! Ну, теперича и домой можна. Силестинка-то, верно, обождалась уже?

Согласно кивнув, я подумала о задании, которое получила от смотрящей домовушки. Раньше они с сестрой здесь, в Ливадии жили, но по какой-то причине, – она не сказала по какой, – ей пришлось перебраться в Варландию.

«– Хочу на старости лет домой возвернуться, – говорила Силестина, мечтательно закрыв глаза.

– Почему не возвращаетесь? – спросила тогда я. – Не к кому? Или некуда?

– Отчего ж? – зелёные глаза домовушки обиженно сверкнули. – Есть и то и другое. Только вот пересечь границу Варландии не могу. Что-то не пускает, как об стену невидимую бьюсь, – горестный вздох бабульки заставил моё сердце сжаться от сопереживания старому домовому духу. – Вот ты и узнай, в благодарность за помощь мою, почему Ливадия не принимает меня.»

– Силестина сейчас в Варландии, – поведала я.

– До сих пор? – удивилась Ровентина. – Перебиралась туда на недолго, только у местных домовых порядок навести. Что, доселе там?

– Ну, да.

От сидения на холодной земле попа уже довольно подмёрзла, пришлось встать, хотя ноги после пережитого подрагивали.

– Она не может пересечь границу.

– Как была паучихой, так и осталась, – нахмурилась Ровентина.– Сплела паутину и сидит в ней.

Мне стало неприятно. Насколько я не люблю, точнее, не любила пауков, но здешние тарантуты очень даже ничего. Мурка так вообще, лапочка, хоть и страшная, как моя сессия в академии. Я недобро покосилась на бабку.

– И не смотри на меня змеюкой! – отмахнулась та. – Мамка наша в девках служила домовихой у паука одного знатного. Оборотень он был. Мог и нормальный вид принять, а мог и паучий, прости бездна, страшилищный. Представь: до пояса обыкновенный мужик, а потом восемь ног из-под мохнатого брюха торчат. Ужас! А как перекинется в двуногого, так красавец! А до женского полу охочь, мммм! Ни одной юбки не пропускал. Наверное, это у него инстинкт срабатывал паучий: кидаться на всё, что движется. Вот наша мамка и не сдюжила. А как понесла, так этот паучара и выдал скоренько её замуж за местного домового. Так сказать, сбагрил проблему. Но батя наш понимающий, никогда ни мамку, ни Сильку не обижал. А меня всё одно любил больше. Я-то младшая, да любимая.

Теперь стало немного понятно. И неприязнь к ливадийцам, за то, что один из них так с матерью её обошёлся, и прохлада между сёстрами. Но всё равно, Силестина не виновата, что родилась нежеланной. Мало того, что в детстве была недолюбленной, так и сейчас даже в родной дом ей ход закрыт. И так жалко её стало, хоть вой! Перемену в моём настроении Ровентина заметила.

– Ладно, будет тебе, – буркнула она и неожиданно призналась: – Я ведь тоже не по своей воле тут околачиваюсь. На задании, – важно приосанилась. Чуть с кресла не свалилась. – Вот, приставлена была ко ключу энтому, чтобы тут всякие не шлялись, – она грозно нахмурилась и рявкнула: – А тут всякие на голову валются!

– Я нечаянно, – пискнула в ответ, вжав голову в плечи. Ну, правда же! И на всякий случай покаянно всхлипнула: – Я больше так не буду!