Восхитительная ложь (ЛП) - Мейред Шона

Ее руки скользят вверх по моим рукам, затем останавливаются на плечах. Она отстраняется и удерживает мой взгляд.

— Я знаю Айну лучше, чем кто-либо другой, и пока я не увижу ее тело или доказательства того, что она была в том доме, когда он загорелся, я буду цепляться за надежду, что она где-то там. Поверь мне, когда я говорю тебе, я делаю все, что в моих силах, чтобы выяснить, что произошло той ночью, но сейчас мне нужно, чтобы ты доверяла мне.

Крепко зажмурившись, я сдерживаю жгучие слезы и киваю.

Может ли она быть права? Может ли моя мать быть жива? Она у них, или она могла сбежать? Если да, то почему она не связалась со мной и не дала знать, что с ней все в порядке?

С одной стороны, трудно поверить, что она могла бросить вызов обстоятельствам, но с другой, я хочу думать, что она где-то там, пытается найти способ вернуться ко мне.

— Послушай, милая. Я знаю, что последние несколько дней были для тебя тяжелыми, но с этого момента все будет только обостряться. Итак, наслаждайся сегодняшним вечером, доедай, а потом Беван проведет для тебя экскурсию по гейт лоджу.

Поднимая ладонь, я похлопываю ниже ватерлинии, ловя слезы, пытающиеся сбежать.

— Хорошо.

— Завтра ты начнешь тренироваться, а в понедельник утром сможешь пойти в школу. Поверь мне. Тебе понадобится немного нормальности, чтобы оставаться на плаву. — Она притягивает меня к своей груди. — Твои ответы придут, Сирша, но только тогда, когда ты будешь готова их услышать.

Я вздрагиваю и просыпаюсь, вся в холодном поту, а мое сердце бешено колотится в груди, сбиваясь с ритма. Слегка дезориентированная, я делаю вдох, сморгивая сон с глаз, прежде чем сесть и окинуть взглядом незнакомое окружение: угольно-черные стены с матово-черной мебелью, арочные дверные рамы, похожие на церковные, и плюшевый дымчато-серый ковер.

Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, что я в своей новой спальне в поместье Деверо, в гейт лодже. После ужина Беван провела для меня небольшую экскурсию, но я была измотана последними несколькими днями. Поэтому, отказавшись от вечеринки, на которую она пригласила меня, я заползла в кровать, прежде чем упасть в обморок. Это решение, о котором я сейчас сожалею, потому что в эти моменты одиночества я вспоминаю, насколько моя жизнь превратилась в дерьмо.

Схватившись за грудь, я делаю глубокие, ровные вдохи, осматривая комнату, проверяя каждый уголок в поисках человека в маске, который сыграл главную роль в моем кошмаре. Каждую ночь после "леса" он проникает в мое подсознание — психологическая война, вызванная вспышками его навязчивого калейдоскопа вечнозеленых и деревенских коричневых оттенков. Только во сне он не освобождает меня; он тащит меня через обломки, и не важно, как сильно я пытаюсь бороться, он не смягчается. Сон заканчивается одним и тем же предупреждением каждую ночь, когда он стоит надо мной, а вода стекает по моим конечностям, охлаждая мое нутро. «Моя, — предупреждает он. Ты всегда была предназначена для того, чтобы быть моей.»

Во мне нарастает паника. Расслабься. Это был плохой сон, не более.

Отбрасывая смятое покрывало, я соскальзываю с огромной кровати и заставляю свое измученное бескостное тело подойти к открытому окну. Ночной ветерок колышет занавески, и жуткое ощущение охватывает меня, когда я вглядываюсь в ночь.

У меня под кожей кровь стынет в жилах, когда закрадывается ощущение, что кто-то там наблюдает за мной. Понимая, что мой разум играет со мной злую шутку, я прогоняю нежелательную мысль прочь, захлопываю окно и задергиваю шторы.

Черт, мне нужно выбраться из этой комнаты, и быстро.

Когда я не могла заснуть в детстве, моя мама всегда готовила мне большую кружку горячего шоколада. Нуждаясь в утешении, я решила проверить, есть ли что-нибудь на кухне. Я на цыпочках иду по коридору и спускаюсь по винтовой лестнице, ведущей на нижний уровень. С каждым шагом, приближающим меня к кухне, я все отчетливее слышу слабый стук, доносящийся из задней части дома. Повторяющиеся удары разжигают мое любопытство, и, прежде чем я осознаю это, мой идиотизм уносит меня мимо желаемого места назначения, к домашнему тренажерному залу, на который Беван указала во время нашей экскурсии ранее.

Как и в главном доме, наружные стены выполнены из отражающего стекла, старого, состаренного камня и противоречивых тяжелых металлических балок. Прекрасное сочетание современной и деревенской кельтско-ирландской архитектуры — потрясающее зрелище, но когда я толкаю дверь спортзала, его красота не идет ни в какое сравнение с открывающимся передо мной видом.

Руками, обернутыми белой тканью, одетый только в серые спортивные штаны, Лиам колотит по большому боксерскому мешку, гремя толстыми металлическими цепями, которые прикрепляют его к железным балкам, проходящим через пролет потолка.

Только дурак не разгадал бы загадку, кто такой Лиам Деверо. От него исходит высокомерная уверенность в сочетании с опасно растрепанной внешностью, из-за чего мне трудно смотреть куда-либо еще, кроме его блестящей кожи.

Прислонившись плечом к дверному косяку, я наблюдаю, как он выплескивает свой гнев на грушу, кряхтя каждый раз, когда соприкасаются его кулаки.

Проходят секунды, один удар превращается в десять, пока, наконец, его плечи не опускаются с учащенным дыханием.

— Ты собираешься стоять там и смотреть на меня, как маленький ненормальный преследователь, всю ночь, или ты собираешься подойти сюда и выпустить то, что заставило тебя проснуться в половине пятого утра?

Мои легкие сжимаются от его вопроса, и я замираю. Хотя я знаю, что это нелепое действие. Не похоже, что отсутствие воздушного потока и движения сделает меня невидимой. Кроме того, он уже знает, что я здесь.

— Что это будет, вольная птица?

Мои брови складываются в жесткую букву V, когда он использует это прозвище. Оно кажется знакомым, как воспоминание, затерянное во времени. Глубоко в моем подсознании я знаю, что слышала это прозвище раньше, но где? Я сканирую свой разум и возвращаюсь с пустыми руками. Странно.

— Ты мало разговариваешь, не так ли? — Он подносит руку ко рту, поворачиваясь ко мне лицом, затем зубами захватывает ленту, стягивающую его руку, и тянет. Белая ткань распускается прежде, чем он другой рукой разворачивает ее до конца.

Прослеживая за его пальцами, я нахожу его медленные, точные движения гипнотизирующими. Он повторяет действие правой рукой, но на этот раз его глаза цвета грозовой тучи остаются прикованными ко мне.

— Я много говорю.

— О, так это только мое присутствие делает тебя такой мечтательной и косноязычной?

— Ты вышел из утробы с большой головой? Или, возможно, со временем она раздулась, как твое эго.

Его язык путешествует по нижней губе, и соблазнительная ухмылка изгибается в углублении его рта.

— Вот оно.

— Что оно?

Он подходит ближе, сокращая расстояние между нами. С каждым его шагом у меня сжимается живот, и я ловлю себя на том, что задерживаю дыхание в легких.

Когда он, наконец, достигает меня, он кладет указательный палец мне под подбородок и наклоняет мою голову, пока мой взгляд не оказывается в ловушке его взгляда.

— Отважный боец, скрывающийся за печалью в твоих глазах. — Он подмигивает. — Вопрос в том, готова ли ты позволить ему выйти поиграть? В конце концов, ты королева, а королевы защищают свое королевство.

Отступая назад, я отстраняюсь от его прикосновения, когда его слова кружатся у меня в голове, мое замешательство и интрига смешиваются воедино. Мои брови хмурятся, пока я ищу смысл за его загадочным заявлением.

— Что…что ты имеешь в виду под «моим королевством»?

Лиам двигает шеей и плечами, расслабляя напряженные после тренировки мышцы.

— Мои мама и папа думают, что тебе нужно потренироваться, прежде чем они скажут тебе, почему твоя мать привела тебя сюда, но у меня другое мнение.