Новенькая (СИ) - Муллагалеев Валерий

– Я же понарошку!

– Ну-ну… – проворчал я.

Тонкая и изящная, она обладала увесистыми кулаками и сильными пальцами, а в своих игривых нападениях частенько впадала в состояние берсерка, и тогда мне оставалось либо бежать (а бегала она быстро), либо молить о пощаде (а это ей нравилось, и процесс капитуляции она растягивала до неприличия). Однажды я сдался слишком быстро и упал перед ней на колени, не дожидаясь, пока она сделает это насильно. В ответ она повалила меня на пол, уселась на грудь и хлестала по щекам, пока не выдохлась. После этого она вдруг прижалась ко мне, поцеловала в губы, обняла и лежала так, наверное, полчаса, мокро шмыгая носом, дыша в ухо и гладя по волосам. В общем, спорить с этой психопаткой не имело смысла, и в субботу мы пошли в Бойцовский клуб.

Сходка была назначена на пять вечера, но нам нужно было подготовиться, поэтому мы прогуляли школу и пришли к Новенькой домой. Я раскошелился на боксерские бинты (у Новенькой были свои) и учился их наматывать. Среди требований клуба была также капа, чтобы никто не раскрошил себе зубы. Новенькая кинула в кастрюлю две капы и отварила их, чтобы силикон размягчился. Через минуту она извлекла горячую капу, подула на нее, остужая, и с удовольствием запихнула мне в рот – я сжал челюсти, и капа приняла форму прикуса. На моей памяти это было единственное блюдо, которое приготовила Новенькая.

Уже установилась теплая весенняя погода, сухая и солнечная, поэтому Новенькая надела только спортивный топ и камуфляжные штаны. Ее оголенный живот – плоский и белый – смотрелся вместе с камуфляжем странно, но весьма соблазнительно. Пышная копна медных волос покрывала плечи, отчего Новенькая выглядела тоненькой, словно эльфийка из "Линейдж". Глубокие плавные изгибы талии делали изящное тело совсем хрупким. В то же время она напоминала стальной хлыст – гибкий и сильный, под напряжением в 220 Вольт.

Покрутившись у зеркала и выслушав комплименты, она ушла заплетать себе косички. Стоя в прихожей, я тяжело вздохнул. На бой эта неторопливая дама собиралась как на бал.

Бойцовский клуб проходил на заброшенной спортивной площадке рядом с каким-то техникумом. В распоряжении любителей насилия имелись импровизированная арена с утоптанным гравием и несколько рядов зрительских мест, представляющих собой навечно вмурованные в асфальт стальные каркасы лавок.

Пришло человек пятьдесят. Сборище напоминало Ноев ковчег, если бы пророк решил спасти от потопа все городские субкультуры 2007-го. Были здесь мускулистые скинхеды – лысые и в голубых джинсах с висящими подтяжками, жилистые гопники с прореженными зубами и в спортивках, патлатые неформалы, на чьих джинсах висели цепи… Пожалуй, я погорячился насчет всех субкультур – эмо-боев, например, тут не водилось, иначе их побили бы еще до выхода на арену. Хотя и в этом я, возможно, погорячился, потому что, несмотря на разношерстный контингент, атмосфера царила дружелюбная… за пределами арены, разумеется.

Когда мы с Новенькой пришли, на арене как раз дрались двое: крепыш в красной футболке и высокий парень интеллигентного вида – в брюках и рубашке. Последний порхал в челноке, выпятив грудь колесом, чем напоминал кенгуру, и дубасил соперника короткими злыми ударами. Тот отвечал редкими ударами в голову, которые всегда находили цель. Оба вспотели и раскраснелись, зажатые в зубах капы делали их лица похожими на неандертальские. Зрители улюлюкали.

Я поежился. Никогда всерьез не дрался, а тут такое. Новенькая умудрялась одновременно наблюдать за боем и вертеть головой по сторонам, радостная, словно на ярмарку пришла.

Когда брызнула первая кровь, по трибуне пронесся одобрительный возглас, арену освободили, и туда в нетерпении выбежала следующая пара. Надо было занимать очередь! Заправлял всем том самый парень в красной футболке, звали его Игорь. После боя он облил себе голову водой из бутылки, посмотрел на нас и сказал:

– Девчонки у нас не дерутся.

– Эй! – воскликнула Новенькая.

– Что эй? Правила такие.

– Нет таких правил в Бойцовском клубе, – сказал я.

– Мы же не в фильме, – сказал Игорь. – Вообще-то школьникам тоже нельзя, но мы на это закрываем глаза.

– Дак и на нее закрой, – сказал я.

Игорь усмехнулся и провел рукой по мокрым волосам.

– Ну а кто с ней на бой выйдет? Все хотят нормально подраться.

– Я занимаюсь карате, – сказала Новенькая.

Он фыркнул.

– После дуэлей у нас бои два на два, а потом стенка на стенку. Могу записать вас в пару, тогда, может быть, кто-нибудь согласится на бой.

– Сойдет.

– Лады, – сказал Игорь. – Бинты, капы есть? – Мы кивнули. – Ногами и локтями не бить, удушающие не проводить, в глаза не тыкать. Ждите.

Нашими противниками стали двое родноверов. Родноверы в то время представляли из себя что-то среднее между скинхедом, неформалом и церковным батюшкой. Оба парня учились на историческом факультете и помимо угодной богу войны мускулатуры обладали богатым внутренним миром. Студент с короткой русой бородкой поднял палец вверх и сказал:

– В славяно-арийских Ведах сказано, что женщины участвовали в битвах наравне с мужчинами, поэтому можно драться и с девушкой.

– Она как амазонка, – добавил второй.

– Как поляница, – поправил первый. – Амазонки – в Амазонии, а у нас свои славянские поляницы были.

Новенькая благоразумно (ну надо же!) промолчала о своих еврейских корнях.

– Мой тот, что покрупнее, – шепнула она мне с жадностью, словно делила пирожные.

Мы вышли на арену, двое на двое.

Я согнул колени, поднял руки и сжал кулаки, как видел в фильмах и "Мортал Комбате". Родновер пошел на меня. Первым побуждением было пнуть его в незащищенный живот, но запрет пинаться сковал меня. В следующую секунду родновер уже дубасил кулаками слева и справа. В голове зазвенело, с каждым ударом нарастала тупая ватная боль. Я закрылся предпрельями и попятился.

Стыд обжег, словно крапива, – не хотелось позориться перед Новенькой!

– Барук казад, казад ай мену! – закричал я, выплюнув капу.

Игнорируя шквал ударов, я стал махать кулаками, наши руки сплелись. Хорошо получив в глаз, родновер отпрянул. От очередного удара я пригнулся и впечатал кулак в солнечное сплетение. К моему удивлению, родновер согнулся пополам и замер так, выставив перед собой ладонь. Я глянул влево.

Как раз в этот момент Новенькая резко согнула ногу в колене и прям-таки выстрелила пяткой вперед и вверх. Ботинок мелькнул вышел ее головы и врезался в челюсть противника. Тот взмахнул руками и рухнул, поднимая облако пыли.

– Нельзя! – донесся крик Игоря. – Ногами нельзя! Стоп!

– Нормально! – воскликнул поверженный наземь родновер. – Продолжаем! Щас я ей покажу…

Осталось загадкой, что именно он хотел показать Новенькой, потому что она показала ему Маваши в голову. Мать сыра земля снова приняла на себя родновера, и тот, осторожно ощупывая разбитый или сломанный нос, больше не выказывал желания продолжать.

Пока я вместе со зрителями наблюдал за избиением, мой противник уже разогнулся и, обуянный праведной местью за собрата, съездил мне по скуле. Удар отшвырнул меня, я с трудом удержал равновесие. Подняв кулаки, я нашел глазами вражину, но тот уже был атакован с фланга.

Новенькая накинулась на него, словно жаждущая крови Бладрейн. Руки, ноги, кулаки, колени – все это сплошным вихрем обрушилось на парня. Я видел, как он хотел крикнуть: "Стоп", но в его окровавленные губы прилетел кулак. В итоге он обозначил свои намерения уже сидя на земле и выставив руки крестом над головой.

Новенькая повернулась ко мне: горящая пламенем, с безумной улыбкой, полной острых зубов (так мне казалось). С разбегу она прыгнула на меня с воинственным кличем. "Мы в одной команде!" – хотел крикнуть я, но понял, что она не собирается меня бить (сейчас). Она повисла на мне, обхватив ногами и воздела кулаки к небу так, словно в каждом из них держала по отсеченной голове.

– ПОБЕДА! – заорала она, хохоча.