Хитрожопый киборг (ЛП) - Майло Аманда

Я бы никогда не хотел, чтобы моя пара чувствовала себя принужденной. В данный момент секс даже не входит в мои намерения. Я просто хочу показать Бекки свою привязанность. И я хочу… я хочу получить ее в ответ.

Чувствуя себя в тупике, но еще не совсем обескураженным, я пытаюсь погладить ее и прижать к себе, как я видел в сексуальных фильмах, но, к моему огорчению, она демонстрирует ту же реакцию отчуждения.

Запинаясь, я направляюсь к раковине, думая, что попытаюсь помыть посуду, чтобы показать ей заботу.

Она прогоняет меня прочь из кухни.

Лишенный возможности проявить к своей половинке как физическую привязанность, так и обязанности по ведению домашнего хозяйства, я рассматриваю доступные мне варианты ухода.

Охота, решаю я. Я знаю, как охотиться. Конечно, я раньше не охотился на суше, но я верю, что навыки, которыми я обладаю, окажутся эффективными в добыче питательной пищи для моей пары.

Той, которая ей понравится. Я знаю, Бекки не одобряет мои предпочтения к морепродуктам. Возможно, ей понравится местное сухопутное животное.

Вскоре после этого я отправился в путь в сопровождении Пако, преданно следовавшим за мной, с прикрепленным к его спине самодельным креплением для поклажи. Оно предназначено для лошадей и не очень ему подходит, однако Пако не жалуется на то, как я его ему прикрепил, и, кажется, рад, что у него есть причина идти позади меня (и пытаться вытащить мой пистолет из кобуры по пути).

Незадолго до полудня я возвращаюсь в нашу усадьбу, Пако уверенно плетется рядом со мной, нагруженный срубленной тушей орикса.

Орикс¹⁴ — обитающее в засушливых районах животное, завезенное на Траксию с Земли. Довольно приметное на вид существо, я не могу представить, как, должно быть, выглядела его родная среда обитания, если оно вообще сливалось с окружающей средой. На его передних лапах яркие черные полосы на ярко-белом фоне. Тело нежно-серого цвета, как у птицы, известной как «голубь», который мог бы хорошо сочетаться с каким-нибудь песчаным пейзажем, за исключением того, что яркие черные полосы пересекают его брюхо, горло, грудь, плечи, спину, задние лапы и морду.

По сути, если когда-либо это существо могло прятаться в своем предыдущем доме, то теперь оно находится здесь.

Его привезли в Траксию специально как вид для охоты в надежде, что он сможет выжить в подобных суровых условиях и обеспечить огромное количество дичи.

Ориксам на этой планете на удивление хорошо. Их размеры и внушительные рога (пара прямых и невероятно длинных) отпугивают большинство местных хищников, и они прекрасно питаются различными пустынными растениями, которым удается пробиваться из вечно песчаной почвы.

Когда мы с Пако добираемся до сарая, из дома выходит Бекки, прижимая руки к пояснице, как будто она причиняет ей дискомфорт.

Я веду Пако в стойло, когда Бекки приближается ко мне, и я наклоняюсь, приближая свое лицо к ее в надежде, что она воспримет мою близость как приглашение соединить наши губы в нежном приветствии.

Вместо этого она резко смотрит на меня.

Ничуть не смущаясь необходимостью доказать, что я достоин ее внимания, я приближаю губы к ее уху, какой-то инстинкт настаивает на том, что я должен говорить в эту прелестную раковину, где вибрации звуков, издаваемых моим ртом, надеюсь, подействуют на нее физически.

— Я рад, — говорю я ей, мой голос звучит мягко и хрипло, — что моя пара пришла поприветствовать меня и добычу, которую я принес для нее.

Отстраняясь, Бекки морщится.

— Эта штука огромная. Я рада, что ты рад. Но моя спина недовольна тем, что на разделку уйдет целая вечность.

У меня в груди что-то сжимается.

— Я думал, ты будешь довольна. Из этого мяса получится отличный обед. Много вкусных блюд.

Морщась от боли, Бекки зажмуривает глаза.

— Да, но все эти наклоны и сгибания, чтобы нарезать его на множество, множество будущих блюд…

Моя челюсть работает, пока я обдумываю и отбрасываю несколько утверждений, которые чувствую себя обязанным сказать. Наконец я останавливаюсь на:

— Не утруждай себя. Пожалуйста, возвращайся в дом. Я разделаю его на куски.

Бекки качает головой.

— Нет, я сама справлюсь, — она делает шаг вперед.

Моя рука блокирует ее движение вперед.

— Бекки, — говорю я.

Возможно, мой тон слишком резок. Она вскидывает голову. Ее и без того нахмуренные брови сходятся вместе.

Я опускаю руку. Я отворачиваюсь от нее, глядя на добычу, которую поймал, надеясь доставить ей удовольствие. Хотя ясно, что я потерпел неудачу, по крайней мере, я все еще могу обеспечить ее.

— Возвращайся в дом, пара. Я справлюсь с этой задачей без твоей помощи.

— Какие-то проблемы? — спрашивает Бекки у меня за спиной.

— Да, — отвечаю я. Пако переминается с ноги на ногу, выглядя странно встревоженным. Его беспокоит не орикс, все еще привязанный к его спине. Он закатывает глаза, глядя на нас с Бекки, и я задаюсь вопросом, чувствует ли он какое-то напряжение.

— Не хочешь поделиться, в чем проблема? — спрашивает Бекки. В ее голосе слышатся странные нотки. Тонкая натянутость, возможно, даже дрожь.

Я бросаю на нее хмурый взгляд через плечо.

Она поднимает на меня глаза и разражается слезами.

Прищурив глаза, я поворачиваюсь к ней.

— У тебя что-нибудь болит, кроме спины? — я пытаюсь просканировать ее мозг, но я слишком отвлечен и совершенно сбит с толку, чтобы должным образом разобраться в его активности.

Она протискивается мимо меня, пока не оказывается рядом с Пако, где начинает отвязывать орикса.

— Ты ранишь мои чувства, — говорит она.

Уставившись на ее затылок, я сбит с толку.

— Что?

Икающая, отказывающаяся смотреть на меня, когда я наклоняюсь, чтобы заглянуть ей в лицо, Бекки делится:

— Послушай, кажется, ты расстроен из-за меня, и я не знаю почему. Паре часто приходится разбираться в таких ситуациях, и иногда это не страшно — но иногда это важно. И мысль о том, что ты можешь быть настолько зол, что это становится важным, пугает. Потому что ты необходим для моего благополучия. Для нашего благополучия, — добавляет она таким тоном, что я думаю, что она имеет в виду нашего головастика. — Я должна сделать тебя счастливым, или… ты можешь уйти.

— Я на тебя не сержусь.

— Ты признался, что у тебя есть проблемы со мной, — парирует она, как обвинение.

— Есть проблема, которая касается тебя, — говорю я, пристально глядя на нее. — Ты делаешь это задом наперед, — указываю я, наблюдая, как она борется с кожаным ремнем, который пытается высвободить.

Она вскидывает руки и громко всхлипывает, заставляя Пако отшатнуться в сторону.

Озабоченно хмурясь на них обоих, я осторожно отодвигаю ее подальше от осла и принимаюсь за работу, освобождаю орикса и переношу его на разделочный стол, где посыпаю еще большим количеством консервирующей соли, чем натирал в полевых условиях, прежде чем повернуться к Пако, чтобы снять его сбрую.

— Что на тебя нашло? — спрашиваю я ее, пытаясь освободить его.

— Что за «проблема, которая касается меня»? — спрашивает она, используя мои слова для обозначения моего ответа, который я ей дал, когда она слегка расхаживает и ведет себя странно. И снова потирает спину.

Вздохнув, я оставляю Пако, хватая тюк сена, подхожу к Бекки и бросаю его к ее ногам.

— Садись, — говорю я ей.

Вытирая глаза, она позволяет мне обнять ее за плечи, взять за руку и осторожно усадить. Ее позвонки хрустят в нескольких местах.

— Спасибо тебе, — тихо говорит она.

Я киваю и возвращаюсь к Пако, который максимально натягивает веревку в сторону Бекки, его верхняя губа выпячена в тщетной надежде, что он сможет дотянуться до тюка сена, который я принес для Бекки.

— Этот тюк предназначен для комфорта моей пары, а не для твоего желудка, — говорю я ему. — Пока, — я покормлю его, как только сниму с него сбрую и расчешу.

Сбоку от меня Бекки вздрагивает в каком-то непроизвольном спазме. Она пытается вдохнуть несмотря на дрожь, но происходит некоторая борьба с ее диафрагмой и органами дыхания, из-за чего ее вдох превращается в странное икающее всасывание.