Перекресток (ЛП) - Перри Девни

— Уэст, — прошептала я. Боже, он возненавидит это. Это нужно было сказать. И он возненавидит это. Он возненавидит меня за это. — Ты не можешь этого исправить. Но я могу.

Вспышка ярости исказила его лицо. Его карие глаза вспыхнули. Он опустил руки и развернулся, а затем затопал вниз по лестнице.

— Уэст, пожалуйста. — Я погналась за ним, остановившись на последней ступеньке, когда он развернулся. Мы оказались лицом к лицу.

— Что, Индия? Просто отпусти меня.

Никогда. Как бы я ни старалась, я никогда не смогла бы его отпустить.

И, черт возьми, моя жизнь была бы намного проще, если бы я могла просто смотреть, как он уходит.

— Мне есть что сказать, — сказала я. — То, что я слишком долго откладывала.

— Не сегодня. Я согласился на твою работу. Я заполнил твои документы. Я проглотил свою гордость. На сегодня я исчерпал все возможности.

— Пожалуйста, — прошептала я.

Это был не первый раз, когда я говорила «пожалуйста» на этом самом месте.

Воспоминание словно ударило его по лицу, он вздрогнул.

Но не ушел.

— Я на твоей стороне, хочешь верь, хочешь нет.

— Я — нет. — Он усмехнулся. — Если бы ты была на моей стороне, то пришла бы ко мне, прежде чем выбивать это место у меня из-под ног.

— Ты возлагаешь всю вину на меня? А как же твой отец? Он продал его.

— Я в курсе, что он продал его. — Уэст развел руками. — Я, черт возьми, в курсе. Но ты могла бы прийти ко мне, Индия. После всего, через что мы прошли, ты должна была сначала прийти ко мне.

Нет, я не могла сначала прийти к нему.

Продажа была неизбежна. Даже если бы Уэсту удалось сорвать сделку, если бы он убедил Кёртиса отказаться от сделки, это ничего бы не изменило. Через год у них были бы проблемы с банком. Следующим шагом было бы лишение права выкупа. И они никак не смогли бы отбиться от акул.

— Прости. — За предательство. За боль, которую это причиняло.

Он снял шляпу и провел рукой по волосам.

— Чего ты хочешь от меня?

Всё. Раньше ответ на этот вопрос был «всё».

Теперь я просто хотела, чтобы он не ненавидел меня.

Когда я не ответила, он уставился на меня.

Я уставилась на него в ответ. Я уставилась, потому что знала, как мимолетно было его лицо. Как сильно я скучала по нему, когда он ушел.

Столкновения на перекрестке.

Мы с Уэстом были всего лишь столкновениями на перекрестке.

Рано или поздно наши пути снова разойдутся. Казалось, мы никогда не шли в одном направлении, и этот раз не станет исключение.

Он останется, потому что ему здесь место.

Я уйду, потому что мне здесь места нет.

Уэст отстранился первым, опустив взгляд. Затем он повернулся и, не сказав больше ни слова, пошел по вымощенной плитняком дорожке вокруг Шале, пока не скрылся из виду.

Я вернулась в дом, взяла бокал с вином и пригубила «Каберне». Затем встала у окна гостиной, наблюдая, как солнце опускается за зубчатый край горы. Когда небо окрасилось в розовые, фиолетовые и золотые тона, я достала телефон и набрала папино имя. И сразу попала на голосовую почту.

— Привет, папочка. — Может быть, это из-за усталости. Может быть, я просто расчувствовалась. Но, почувствовав, как подступают слезы, я обрадовалась, что мне пришлось оставить всего лишь короткое сообщение. И потом я смогу поплакать в подушку. — Ты, наверное, смотришь телевизор. Надеюсь, какое бы шоу ты ни выбрал, оно заставит тебя рассмеяться. Просто хотела сказать, что люблю тебя. Поговорим позже.

Я убрала телефон и допила вино из бокала. Затем я скомкала и выкинула в мусорку «Кодекс этики и служебного поведения сотрудников» Уэста и отправилась спать.

Рон так и не появился с моим ужином.

Глава 9

Уэст

Ты не можешь этого исправить. Но я могу.

Индия знала, как нанести удар. Каждый раз, когда я прокручивал в голове ее вчерашние слова, они задевали за живое.

Возможно, они не причиняли бы такой боли, если бы не были правдой.

Я не мог этого исправить. Но она могла.

С того момента, как она предложила мне работу на прошлой неделе, я потратил бесчисленное количество часов, пытаясь найти выход из положения. Чтобы взвесить свои ограниченные возможности. И лучшим решением, к которому я пришел, было… ничего.

Возможно, я решил эту проблему, позволив Индии взять все под свой контроль. Став ее сотрудником и выполняя ее приказы. Потому что у нас был шанс, и мы потерпели неудачу.

Потерпит ли Индия неудачу?

Нет. Не потерпит.

Упрямая, высокомерная часть меня хотела уйти. Позволить ей справляться со всем самой. Но когда дело касалось Индии Келлер, она всегда была той, кто уходил. Не я.

Я не мог этого исправить.

Но она могла.

Если я хочу, чтобы Скотоводческий Курорт «Крейзи Маунтин» преуспел, это произойдет не благодаря моим усилиям. Больше нет. Это было принятие? Мне потребовалась всего неделя, чтобы дойти до последней стадии горя. Должно ли это было занять больше времени? Возможно. Но я слишком устал, чтобы бороться с этим, и было слишком много работы, которую нужно было сделать. Работы, с которой я не собирался справляться в одиночку.

Я поднял кулак и постучал в дверь Джекса. Снова. Я стучал в эту чертову дверь уже пять минут.

— Джекс! — взревел я. Его грузовик был припаркован снаружи, и я был уверен, что он дома.

— Иду! — его голос звучал приглушенно из-за приближающихся шагов. Затем он распахнул дверь одной рукой, а другой застегнул молнию на джинсах. Его торс был обнажен, если не считать царапин от ногтей на грудных мышцах.

— Хороший засос.

— Черт. — Он хлопнул себя по шее, словно хотел стереть его. Затем провел обеими руками по лицу. — Что случилось?

— Ты только что встал с постели? Уже пять часов.

— Да, — его голос был хриплым, и от него несло выпивкой. — Вернулся вчера поздно ночью. Или рано утром.

— Прими душ. Затем тащи свою задницу в лодж и заполни документы для сотрудников. Завтра с первыми лучами солнца состоится прогулка, и ты должен быть гидом.

— Что? — Он покосился на меня.

— Работа, Джекс. Тебе нужно вернуться к работе. Уайатт не справится с этим в одиночку.

— Ты хочешь, чтобы я работал на нее?

— Да. Ради нее.

Он усмехнулся и скрестил руки на груди.

— Почему?

— А что еще тебе остается делать? Пить и бегать за женщинами?

— Ну… да.

— Черт возьми, Джекс. По крайней мере, ты честен. — Я уже и забыл, каково это — быть двадцатидвухлетним. Забыть о своих обязанностях ради хорошего времяпрепровождения и быстрого перепиха. Но Джекс мог веселиться в свободное время.

— С чего бы мне на нее работать? — спросил он.

— Потому что ей нужна помощь.

— Тогда она может нанять кого-нибудь.

— Так она и сделала. Она наняла меня.

Он моргнул.

— Подожди. Что? Ты работаешь на нее?

— Да. Я собираюсь управлять ранчо.

— Ты, блять, издеваешься надо мной?

— Нет.

У него отвисла челюсть.

— Зачем?

Для Индии. Этот ответ вызвал бы больше вопросов, чем я был готов ответить, поэтому я изложил ему другую версию.

— Я не знаю, о чем, черт возьми, думал папа. Я с ним не разговаривал. Но это наш дом. Это наша земля.

— Технически, это…

— Мне плевать на технические тонкости. Я не собираюсь покидать это ранчо. Я не могу. Ты можешь? Можешь уйти?

Он молчал.

— Можешь ты жить здесь и смотреть, как кто-то другой обрабатывает нашу собственность, управляет нашим скотом, ездит верхом на наших лошадях?

Его челюсть сжалась, пока он обдумывал мои слова.

— Дело не только в ранчо. Подумай о курорте. О сотрудниках. Тара работает здесь, сколько я себя помню. Уайатт тоже. Ты действительно собираешься оставить их заниматься своей работой и нашей в придачу?

Джекс любил Уайатта. И Тару. Они были семьей, и я еще до того, как он ответил, знал, что он скажет. Мы не могли отказаться от своих обязанностей, потому что это бы их по-королевски подставило.