Искупление варвара (ЛП) - Диксон Руби

— Ты сказал, что скоро возьмешь меня на охоту, помнишь?

— Я помню, — говорю я ему и ерошу его волосы. Его маленькие рожки все еще не более чем шишечки, и я задаюсь вопросом, всегда ли они будут маленькими из-за его человеческого наследия. — Но многое произошло, и я пока не могу сдержать свое обещание.

— Как долго мне придется ждать?

— Это может занять много времени, — признаюсь я ему. Я не знаю, сколько времени потребуется Вэкталу — и людям — чтобы простить мои действия, особенно когда я не сожалею о них. Я не могу притворяться в том, чего не чувствую.

— Сколько это «много времени»?

Я замечаю Эл-ли в арке длинного дома, и мой кхай начинает мурлыкать. Горячая потребность разливается по мне.

— Я должен идти.

— Куда ты направляешься?

— Возвращаюсь в пещеру охотника, в которой я живу, — рассеянно говорю я ему, хотя сомневаюсь, что зайду так далеко. Думаю, я разобью лагерь рядом, чтобы быть поближе к Эл-ли. Возможно, где-нибудь с гнездами грязноклювов… хотя они кричат всю ночь напролет и ужасно пахнут. Возможно, и нет.

— Если я приду в твою пещеру, ты возьмешь меня на охоту?

— Конечно, — говорю я ему, думая о других вещах. Я снова ерошу его волосы. — Но пройдет много времени, прежде чем твоя мама разрешит это. — Я легонько подталкиваю его в сторону длинного дома. — Иди и удиви ее. Покажи ей, какой ты умный, найдя ее первым.

Он улыбается мне и бежит обратно к длинному дому, довольный переменой в своей игре. Я потираю грудь, игнорируя боль в сердце — и в паху, — когда Эл-ли останавливается в дверях, пристально глядя на меня. Она ничего не говорит и никаким жестом не показывает, что видит меня.

Но я думаю, что она смотрит прямо на меня. Мой кхай поет немного громче, и я напоминаю себе, что они не могут разлучать нас вечно.

Терпение.

Глава 8

ЭЛЛИ

Тушеное мясо, томящееся на огне, пахнет просто потрясающе. Я не могу заставить себя уйти, хотя знаю, что не съем ни кусочка. Стейси готовит его для заморозки в наш с Гейл холодильник в хижине, а это значит, что больше никто его не попробует. Это значит, что это небезопасно. Я так голодна, но не могу заставить себя попросить миску. Хотела бы я быть храбрее, и тогда, возможно, мой желудок не чувствовал бы себя так, словно он переваривает сам себя изнутри.

Стейси и Клэр сидят у огня, нянча своих младших детей и разговаривая. Нора и старейшина по имени Вадрен сидят неподалеку и плетут сети с помощью нескольких детей постарше. Гейл поблизости нет — появился Ваза с охапкой растений в руках и сказал что-то насчет «Без яда» и поцелуев, и они быстро покинули хижину. Думаю, Гейл нравится все то внимание, которое уделяет ей Ваза, и он хорошо к ней относится. Кажется, он не возражает против того, что они не нашли отклика.

Я завидую Гейл. Она счастлива, и ей не нужно беспокоиться о том, чтобы найти отклик. Я потираю свою грудь, чувствуя, что моя вошь меня предала. Неужели нужно было так быстро кого-то выбирать? Разве она не могла дать мне немного времени? Никто другой даже близко не подошел к тому, чтобы найти отклик — только я. Остальные вольны флиртовать и делать все, что им заблагорассудится.

Мой желудок сжимается, когда я думаю о Беке. В тот момент, когда я думаю о нем, я возбуждаюсь. Я не знаю, что с этим делать, и мне кажется, что с каждым днем становится все хуже. Он наблюдает за мной издалека, когда я в деревне, но вместо того, чтобы заставлять меня чувствовать себя странно, это заставляет меня чувствовать себя… замеченной.

На самом деле никто больше меня не замечает. Гейл пытается вовлечь меня, но трудно вовлечь кого-то, когда он молчит. Я просто как грязная тень, слоняющаяся по обочине. Даже сейчас я нахожусь в главном длинном доме у огня, и здесь есть другие женщины, но я не чувствую себя включенной. Я знаю, все, что для этого потребовалось бы, — это слово или два, но я не могу заставить эти слова вылететь из моего горла. Я хочу иметь друзей. Я просто… не могу заставить себя что-либо им сказать. Поэтому я прячусь и улыбаюсь, когда они улыбаются мне, и все.

Но Бек видит меня. Он не заставляет меня чувствовать себя забытой. Он заставляет меня чувствовать себя в центре внимания… и иногда мне кажется, что я ненавижу это.

Но иногда… мне это нравится.

Я все еще борюсь с чувством безопасности здесь. Даже несмотря на то, что другие заверяют меня, что никакие инопланетяне не вернутся, что мы не рабы, я чувствую себя потерянной. Одинокой. Как ни странно, присутствие Бека рядом помогает. Как будто он прикрывает мне спину. Гейл милая, и мы друзья — насколько у меня вообще могут быть друзья, — но она не смогла бы защитить меня от работорговцев.

Бек мог бы.

Меня бесит, что я нахожу его привлекательным даже после всего этого. Я уверена, что во многом это влияние моей вши на меня. Она хочет, чтобы у нас были дети, поэтому она сделает все возможное, чтобы я постоянно думала о том, как завести детей. И боже, неужели я так много думаю о сексе? Но, я думаю, дело не только в этом. Но и в том, как Бек шел рядом со мной, не пытаясь схватить меня. Он ничего не сказал о моей грязи и не пытался подтолкнуть меня к сексу. Как будто он ждет, когда я сама пойму, что он прямо здесь, всегда рядом. Что это мое желание, даже если моя вошь уже приняла решение.

И это поднимает его в моем сознании на одну-две ступеньки.

— Я хочу пойти повидаться с Беком, мама, — произносит тоненький голосок, и я вырываюсь из своих мыслей. Я оглядываюсь и вижу, что это Эревэр, держащий свое маленькое копье и дергающий за подол туники своей матери. — Ты сказала, что я могу.

— Не сейчас, малыш, — говорит ему Клэр, перекладывая Рэлви на другую грудь и поправляя тунику. — Мама занята. Иди поиграй с Анной и Эльзой. — Ясно, что она его не слушает, потому что ее внимание сосредоточено на Стейси, которая о чем-то тихо шепчет. Возможно, какой-то секрет.

— Мама, — снова говорит Эревэр. — Бек сказал, что я могу увидеть его в его пещере. Я могу пойти?

Клэр бросает взгляд на своего сына и приглаживает его растрепанные волосы.

— Эревэр, милый, я сказала, иди поиграй с Анной и Эльзой, хорошо?

— Я могу пойти? — спрашивает он снова.

Ребенок у груди Клэр начинает плакать, и это привлекает ее внимание. Она суетится вокруг своей дочери, даже когда Эревэр продолжает дергать ее за тунику.

— Мама, — повторяет он с жалобой в голосе.

— Да, да, ты можешь пойти, — рассеянно говорит ему Клэр, в то время как ребенок на руках продолжает икать и плакать. — Просто иди поиграй.

На лице Эревэра появляется выражение восторга, и он выбегает из длинного дома. Я с любопытством смотрю ему вслед. Казалось, ему не терпелось увидеть Бека — значит ли это, что Бек любит детей? Почему от этой мысли у меня становится тепло на душе? Я даже представить себе не могу, что у меня будет собственный ребенок, но мне нравится мысль о том, что кто-то такой большой и сильный — и способный на жестокость, — как Бек, добр и терпелив с маленькими детьми.

Может быть, он был бы добр и терпелив со мной?

Испытывая отвращение даже от самой мысли об этом, я встаю на ноги и направляюсь к своей хижине. Может быть, я посмотрю, закончили ли Гейл и Ваза целоваться, и смогу пойти вздремнуть.

***

— Эревэр? — отчаянный голос Клэр пробуждает меня от беспокойного сна.

Я сажусь на своих мехах, протираю глаза и оглядываюсь по сторонам. Я одна в хижине, которую делю с Гейл. Костер потушен, и здесь темно, но не настолько, чтобы это означало, что сейчас ночь.

— Эревэр? Где ты, детка? Выходи. Мама устала играть, — голос Клэр такой громкий, что у меня режет уши. Должно быть, она стоит прямо перед хижиной.

Я надеваю сапоги и натягиваю на себя меховую накидку, затем выхожу на улицу. Повсюду люди, что заставляет меня немного отпрянуть, и кажется, что все прочесывают деревню в поисках чего-то. Клэр стоит возле моей двери, прижав ладони ко рту, ее лицо бледное и осунувшееся.