Кинг (ЛП) - Тилли С.

«О», — вот мой блестящий ответ.

Мой взгляд снова устремляется к картине, и я отодвигаю стул назад.

«Ты в порядке, дорогая?» Ладонь Кинга опускается мне на бедро.

«Ага», — пискнул я. «Мне просто нужно в туалет». Я замолкаю, прежде чем встать. «Не мог бы ты сказать мне, где?»

«Я тебе покажу».

«Нет, не обязательно…» — начинаю я.

«Извините нас на минутку», — говорит Кинг группе. «Я забыл как следует показать жене, где здесь все находится».

Несмотря на то, что все одеты с иголочки, атмосфера довольно непринужденная, так что никого, похоже, не смущает вмешательство.

Я поспешно встаю со стула и выбегаю из комнаты, опережая Кинга.

Он широкими шагами подбегает ко мне, и ладонь, к которой я уже слишком привыкла, упирается мне в поясницу.

«Сюда», — он ведет меня налево.

Он больше ничего не говорит, и я тоже молчу, пока он показывает мне элегантную туалетную комнату.

Я сейчас на него зла. За то, что он привез меня сюда. За то, что не предупредил меня. За то, что не предупредил Аспен. Но все равно… его присутствие успокаивает. Хотя, возможно, это только потому, что он единственный человек, которого я здесь знаю. И я не считаю Аспен. Потому что то, как мы знаем друг друга, определенно вредит, а не утешает.

«Спасибо», — говорю я, стараясь не унывать, захожу в ванную и закрываю за собой дверь.

Мне не нужно писать, но я все равно иду. Не хочу, чтобы желание подкралось ко мне и пришлось вставать через двадцать минут. Но в этот момент, я думаю, кого волнует, если все в итоге подумают, что у меня ИМП.

Я не спеша мою руки, настраивая воду под холодную, в надежде, что это вдохнет в меня немного жизни.

Когда я наконец открываю дверь, я подпрыгиваю.

«О, боже», — я хлопаю себя ладонью по груди, звук трения кожи о кожу оказался громче, чем я ожидал, и привлек внимание Кинга.

«Если у тебя на груди останется отпечаток руки, нам придется кое-что объяснить». Уголок его рта приподнимается, и он делает шаг ко мне.

"Что ты делаешь?"

Он приподнимает бровь: «Возле туалета?».

«А?» И тут я понимаю. «О». Я отхожу с дороги, и Кинг заходит в ванную.

Когда дверь закрывается, я обдумываю свои варианты. Стоять здесь в тишине или вернуться в логово змей одной.

Я остаюсь. Очевидно.

Дверь в ванную комнату щелкает через минуту, и я использую это время, чтобы попрактиковаться в медленном дыхании. Не то чтобы это помогло мне успокоиться.

Кинг останавливается передо мной, глядя на меня сверху вниз своими прекрасными золотыми глазами, а я сжимаю руку в кулак и бью его в грудь.

Он хватает мою руку за тыльную сторону, прежде чем я ее отдергиваю, и прижимает ее к своему телу. «Ну, и для чего это было?»

«Давай ты угадаешь за один раз?» — рявкаю я на него, стараясь говорить тише.

Его свободная рука метнулась вперед, схватила меня за основание хвоста, запрокинула мою голову назад, пока я не посмотрела ему в глаза. «Я знаю, это не выглядит идеальным…»

«Идеал?!»

Он одаривает меня покровительственным взглядом, от которого мне снова хочется ударить его. «Я знаю, что это не выглядит идеальным, но вам двоим нужно научиться ладить». Когда я открываю рот, чтобы возразить, он дергает меня за волосы. Это совсем не больно. Но это действительно помогает мне заткнуться. «Подумай об этом, милая. Без внешнего вида, который бы держал ее под контролем, Аспен устроила бы праведную истерику, увидев тебя. А ты, — ухмыляется он, — ну, в конце концов тебе это надоест, и ты, вероятно, швырнешь в нее статую».

«Я бы этого не сделала», — ворчу я.

Он наклоняется ближе. «Я тебе не верю».

«Кинг, дело не только в ней». Я пытаюсь заставить его понять это взглядом, но вместо этого он каменеет.

«Если ты собираешься сказать мне, что все еще любишь его, у нас возникнут проблемы».

«Любишь его!?» — выплюнул я, затем взмахнул свободной рукой, целясь туда, где, как я надеялась, находится его сосок. Кинг даже не зарычал от этого контакта. «Это не то, что… Этот придурок купил…»

«Извините, не хотел прерывать», — в коридоре появляется один из мужей, не дизайнер.

О, молодец.

Конечно, Кинг просто ухмыляется. Делая вид, что это не супер неловкое положение, в котором можно оказаться. «Ты знаешь, как это бывает».

Клянусь, пожилой мужчина краснеет и усмехается. «Прошло немного времени с тех пор, как мы с женой были молодоженами, но, возможно, этот медовый месяц не такая уж плохая идея».

Кинг наконец отпускает мой хвост, проводит рукой по моему затылку, пока она не оказывается на моей шее. «Вовсе не плохая идея».

Приняв это за сигнал к выходу, мы отходим в сторону зала и пропускаем мужчину, прежде чем вернуться в столовую.

Я пытался рассказать Кингу о картине, но теперь мне кажется, что, возможно, лучшим выходом будет отрицание. Чистое, полное отрицание.

Любишь его?

Какой нелепый вопрос.

Но почему же эта идея так беспокоила Кинга?

Когда мы входим, Аспен бросает на нас свирепый взгляд, но я отвожу глаза, прежде чем он успевает меня обжечь.

Откинувшись на спинку сиденья, я сосредоточиваю свое внимание на нарезке уже остывшей курицы на маленькие кусочки.

"Брат?"

Я поднимаю взгляд на вопрос Аспен и вижу, что Кинг все еще стоит. Стоит перед своим стулом, как будто собирается сесть. И смотрит прямо перед собой, на картину, висящую на противоположной стене, прямо на уровне его глаз.

Ох, черт меня побери.

«Это настоящее произведение искусства».

На его комментарий все глаза в комнате оборачиваются. И моя душа увядает и умирает.

Я был так горда этим произведением. Я так его любила.

Но теперь… Я больше не люблю это. И это разбивает мне сердце.

«Спасибо», — тон Аспен настороженный. «Лиланд купил мне это на нашу годовщину в прошлом месяце. Это то, что вдохновило на реконструкцию».

Я осмеливаюсь взглянуть на Кинга, но не вижу ни капли юмора. Осталась только ужасающая холодность убийцы.

Но, возможно, я единственная, кто это замечает, потому что остальные за столом начинают обсуждать картину, мою картину, не обращая внимания на поведение Кинга.

«Где же твой муж?» — спрашивает кто-то.

А в ушах у меня звенит так громко, что я почти пропускаю ответ Аспен. «О, он уехал из города по работе. Я не смогу притащить его домой, даже если попытаюсь».

Женщина ворчит, когда дизайнер встает, чтобы осмотреть мое изделие.

Он комментирует композицию. Текстуру. Сопоставление стиля и сюжета.

Мое бедное сердце замирает.

Слышать, как кто-то так положительно отзывается о моей работе, совершенно не опасаясь… Это что-то особенное.

Но сейчас это похоже на совершенно новый вид пыток.

Кинг медленно опускается на свое место.

Он поворачивает голову в мою сторону, и я готовлюсь. Но он не встречается со мной взглядом, он просто придвигает мою тарелку ближе ко мне и говорит: «Ешь свою еду».

Я не хочу. Я действительно не хочу. Но я также не хочу, чтобы мне говорили дважды. Поэтому, пока остальная часть комнаты обсуждает искусство, я очищаю свою тарелку. Едва сдерживая стон, когда официанты возвращаются и заменяют тарелки с основными блюдами маленькими порциями персикового коблера, украшенного мороженым. Это один из моих любимых десертов, и я клянусь, если сегодняшний вечер испортит мне еще хоть что-то, я просто начну кричать.

«Кофе?» — спрашивает официант.

«О боже, нет». Я отвечаю, прежде чем успеваю одуматься. «Извините», — гримасничаю я, когда понимаю, что все остановились, чтобы посмотреть на меня. «Я бы не спала всю ночь».

По большей части это правда. Но дело скорее в том, что я не хочу бодрствовать в этот день ни на секунду дольше, чем нужно.

Последнее блюдо проходит с Кингом и мной, которые едят в тишине, пока Аспен говорит о каком-то предстоящем благотворительном мероприятии со своими гостями. Это кажется странным, поскольку Аспен занимается благотворительностью, но я полагаю, что людям с такими деньгами нужны хобби.