Спасение Веракко (ЛП) - Эвелин Виктория

Веракко напрягся от вызова в её голосе, сдерживая улыбку.

— О, я заставлю тебя почувствовать холод. Подожди, — сказал он, покатив плечами и с хрустом повернув шею. Он сосредоточился на её тёплых коричневых глазах.

Её пухлые губы расплылись в улыбке.

— Давай, — сказала она.

Веракко почувствовал, как его тело напряглось, инстинкты кричали заставить её почувствовать что-то другое, а не просто холод.

Он начал медленно покачиваться из стороны в сторону, не сильно, лишь слегка, чтобы заставить её глаза следить за его движением. Он не всегда делал это, но знал, что движение может усилить эффект свея.

— Лили, — сказал он, и её зрачки отреагировали. Она не была такой уж невосприимчивой к его дару. — Днём было тепло, а ночью вдруг стало холодно, — произнёс он, усилив аромат своего тела, чтобы повысить воздействие свея. — Огонь не даёт достаточно тепла сегодня. Ветер слишком холодный, — он приблизился, и её ноздри расширились. Её улыбка стала мягче, и она скрестила руки на груди.

— Сегодня холодно, — прошептала она, следя за его движениями из стороны в сторону.

Веракко тихо засмеялся. Ему это удалось.

— Да, холодно. Всё твоё тело чувствует холод.

Как по сигналу, она вздрогнула. Веракко взглянул вниз на её тело, и его лицо стало серьезным. Поверх скрещенных рук выглядывали ее груди, сморщенные соски виднелись под тонким топом.

— Моё тело холодное, — повторила она, снова дрожа.

Ему нестерпимо захотелось прикоснуться к ней. Нужно было прекратить это. Он был помолвлен, а она находилась под его полным влиянием. Он хотел её, Богиня знает, но не так.

— Веракко, — сказала она мягко, приближаясь к нему.

Его мышцы напряглись, кровь прилила к члену. Он не мог вспомнить, чтобы она когда-либо произносила его имя вслух раньше. Звук его имени на её губах что-то делал с ним.

До того как он смог что-то ответить или отойти, она прижалась к его груди. Он держал руки по бокам и устремил растерянный взгляд в небо. Зачем я это сделал?

— Лили, проснись, — сказал он, но не смог добавить свей в свой голос, дикий инстинкт внутри его призывал позволить этой сцене развернуться.

Она встала на колени и обвила руками его шею, прижавшись к нему.

— Ты уже согрелась, — выдавил он из себя. — Мивасси…

Её голова поднялась, её глаза умоляли.

— Веракко, пожалуйста, мне холодно.

Вся его защита рухнула. В одно мгновение он обхватил её руками, прижав её ближе к своему телу. Он вложил свей в голос.

— Ты уже согрелась. Лили.

Она вздохнула с облегчением, и её тело расслабилось против него. Он опустил голову в её шею и глубоко вдохнул, перед тем как со вздохом вымолвить:

— Проснись.

Она напряглась в его объятиях, но он держал её ещё мгновение, запоминая, как её тело ощущалось на его груди. Затем он поднял голову, всё ещё держась за её талию, и взглянул в то, что, несомненно, должно было быть сердитым взглядом. Но то, что он увидел, заставило его сердце забиться быстрее.

Лили улыбалась ему.

— Вау, это было странно. Я чувствовала, что могла бы сопротивляться, но от этого немного мутило, когда я пыталась, — сказала она.

Она не была зла? Он остался неподвижным, затаив дыхание, ожидая, когда осознание того, что он обнимал её, дойдёт до неё. Её руки всё ещё лежали у него на плечах, затем медленно скользнули вниз по его рукам.

— Ты действительно тёплый, знаешь, — Лили прижалась к нему сильнее, её глаза скользили к его губам. Затем он почувствовал это — её возбуждение.

Желание вспыхнуло, делая его и без того напряжённый член ещё более твёрдым. Она хотела его. Лили не была зла за то, что он её обнял или использовал свей. Если судить по её жалящему взглядам, она хотела поцеловать его.

Веракко нужно было правильно поступить. Ему нужно время на размышление. Если он получит её вкус, он захочет больше, а он не мог себе этого позволить. Он был помолвлен, в конце концов. А Лили об этом не знала.

Он переместил руки на её бёдра, затем толкнул её прочь. Каждое движение прочь было как удар в грудь. С Лили было что-то особенное. Если он не был уверен в этом раньше, теперь он был абсолютно в этом уверен. Она была его, вне зависимости от контракта, и он должен был найти способ удержать её.

Её красивые щёки слегка покраснели, и в её глазах появилось удивление.

— Говорил же, что смогу сделать это, — сказал Веракко, притворяясь довольным.

Боль, которая отразилась в её глазах, казалась ударом в живот и жгла больше, чем разочарование и гнев, которые последовали за этим.

Она не стала ругать его или засыпать вопросами о свее. В напряжённом голосе она сказала:

— Да, ты победил, — и вернулась на свою сторону костра.

Веракко сел обратно, следя за тем, чтобы его согнутое колено скрыло его непрекращающееся возбуждение.

— Хочешь поспать в моей рубашке? Ночью будет холодно, а она мне не нужна, — предложил он.

— Нет, со мной всё будет в порядке. Но спасибо, — сказала она, поворачиваясь к нему спиной и растягиваясь у костра. — Отдыхай, ладно? Спокойной ночи.

***

— Я такая идиотка, — повторяла Лили про себя много раз за ночь, пока не уснула. Как только она приоткрыла глаза утром, эта фраза снова всплыла в её голове. Она никогда не была так открыто отвергнута мужчиной, и это причиняло боль. Чтобы сделать ситуацию в сотню раз более неудобной, теперь ей приходилось проводить всё время с Веракко. В отличие от Земли, здесь не было даже возможности уединиться в своём доме, чтобы пережить свои обиды наедине.

Она лежала, свернувшись калачиком на боку, спиной к ещё тёплым остаткам их костра, и прислушивалась к звукам, которые издавал Веракко, убираясь и собирая их вещи. Как неудобно это будет?

Закрыв глаза, она глубоко вздохнула и села. Шорохи за спиной замерли, затем возобновились. Сжавшись, она повернулась.

— Доброе утро.

— Доброе утро.

Лили рискнула мельком взглянуть на Веракко и захотела провалиться сквозь землю. Выражение на его лице показывало, что он беспокоится о том, в каком настроении она будет. Она промямлила неловкое оправдание, что ей нужно в туалет, и поспешила в лес, её лицо пылало от стыда.

Пробираясь по лесу, её нервы начали взвинчиваться, и она почувствовала, как раздражение по поводу мелочей начало пробираться в её сознание. Всё, что происходило этим утром, начинало её раздражать, от жизнерадостного щебетания птиц до мерцающего утреннего тумана над лесной землёй. Камень под ногой заставил её споткнуться, и она сердито посмотрела на свои ноги. Это был тот тип плохого настроения, который мог испортить день всем вокруг, независимо от их вины или невиновности. Было бы лучше, если бы она не шла слишком близко к Веракко во время их похода. Порыв ветра, взъерошивший его волосы до совершенства, мог бы стать последней каплей, и он не заслуживал её злости.

Лили закончила свои утренние дела и вернулась в лагерь, твёрдо намереваясь вести себя как взрослый человек, но позволяя себе в каком плохом настроение она была.

Когда она вернулась на очищенную территорию, она заставила себя посмотреть на Веракко. Он стоял, как всегда великолепный, и протягивал ей лист. На нём была небольшая горка угольной зубной пасты, которую она делала каждое утро. Продуманность этого жеста заставила её захотеть с раздражением смахнуть лист из его руки, но она вместо этого поблагодарила его как можно более вежливо и взяла лист вместе с фляжкой.

Лили помыла руки, затем пальцем смешала порошок с водой, чтобы получилась паста, и начала чистить зубы, стараясь не вспоминать о том, почему ей приходится использовать палец, а не зубную щётку.

Веракко продолжал смотреть на неё с любопытством. Он даже не пытался притвориться, что всё нормально. Воздух казался слишком плотным, наполненным неловкими невысказанными мыслями и смущением.

Настало время взять себя в руки. Лили прополоскала рот и заставила себя смотреть на Веракко.