Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? (СИ) - Некрасов Игорь

И она вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь, оставив меня в полном, оглушительном недоумении и с тяжелым, холодным камнем на душе.

Я стоял посреди кабинета, чувствуя себя последним идиотом, и думал:

Что, черт возьми, это значило? Она явно не в себе, но почему? И почему это меня так, млять, задевает? — я от злости хлопнул ладонью по кушетке. — Черт, да она же просто клиентка, в конце концов! Пусть холодная, пусть странная, но всего лишь клиентка!

Но что-то внутри упрямо твердило, что это не так. Казалось, в этой монолитной ледяной стене сегодня появилась трещина, и сквозь нее на миг проглянуло что-то живое, человеческое, уязвимое, и именно это «что-то» не давало мне покоя, царапая изнутри.

А может, у нее проблемы? С родителями? С той самой матерью-айсбергом? Эх, чёрт, это не твоё дело, Орлов!

Прошло минут пятнадцать.

Я приводил в порядок кабинет после Алисы, вытирал стол, проветривал, пытаясь выветрить остатки того ледяного настроения, что она принесла с собой. Тревожное ожидание следующего сеанса смешивалось с неприятным, липким осадком от предыдущего.

И вот раздался стук в дверь — нервный, отрывистый, в три быстрых касания. Затем дверь приоткрылась, и на пороге, словно вихрь, застыла Ирина. Ее взгляд избегал встречи с моим, а пальцы нервно теребили край футболки. Даже ее огненные, обычно такие яркие и небрежно-сексуальные волосы, сейчас были собраны в тугой, невзрачный пучок, будто она пыталась спрятать за ним свою сущность.

— Можно? — тихо, почти неслышно спросила она.

— Конечно, — кивнул я, отступая и давая ей войти. — Проходи.

Она вошла неуверенной, скованной походкой и, не глядя на меня, начала снимать футболку. Под ней оказался простой черный бюстгальтер без косточек, мягко облегающий ее небольшую, но идеальной формы грудь. Тонкие бретели подчеркивали хрупкость ее плеч, а открытая спина лишь акцентировала внимание на изящном изгибе талии — узкой, упругой, с прорисованными мышцами пресса, свидетельствующими о ежедневных часах тренировок.

Она была красивой и яркой, как и всегда, но сейчас её движения были какими-то деревянными, лишенными той изящной пластики, что я видел в ней на льду.

Когда она легла на стол, я заметил, как напряжены ее плечи и спина — будто она готовилась не к расслабляющему массажу, а к допросу с пристрастием.

Я начал работу с плечевого пояса, стараясь быть максимально профессиональным и собранным. Под моими пальцами я чувствовал легкую, едва уловимую дрожь — постоянную, назойливую, как будто по ее телу пробегал ток низкого напряжения.

— Расслабься, — тихо сказал я, переходя к трапециям. — Дыши глубже.

Она попыталась сделать глубокий вдох, но ее грудная клетка расширилась неестественно резко, будто ей не хватало воздуха.

Не расслабляется… — тут же пронеслось в голове. — Что ж, попробуем это исправить.

Я чувствовал, как под тонкой кожей ее спины играет каждое мышечное волокно.

Чёрт, а у нее прям хорошие данные, её тело будто создано для спорта… — подумал я, перейдя к длинным мышцам вдоль позвоночника.

Я работал медленно и тщательно, разминая каждый сантиметр. Ее кожа была горячей, почти обжигающей, и от нее исходил легкий, возбуждающий запах пота, смешанный с цветочным гелем для душа.

Когда я добрался до поясницы, мои большие пальцы утопились в ямках по обе стороны от позвоночника. Она непроизвольно ахнула, и ее таз слегка приподнялся над столом, прежде чем снова опуститься.

— Почти закончил, — тихо сказал я, завершая проработку длинных мышц спины.

Мои пальцы сделали несколько скользящих движений по ее пояснице, чуть выше линии спортивных штанов. И она тут же глубже уткнулась лицом в отверстие, но ее бедра снова предательски дрогнули.

Я отошел к столику за новой порцией масла, и тут до меня дошло. В руках у меня был все тот же флакон с ванильным маслом, который я подготавливал для Софьи.

Млять, я так и не поменял его на ментоловое. Черт, а если… — закралась первая мысль. И потом, вспоминая напряженную спину Алисы, то, как ее тело отзывалось на каждый мой жест, в голову полезла дурацкая, детская догадка: — А может, Алисе не понравилась ваниль? Ха? — мысль была глупой, почти смешной.

Но следом пришла другая, куда более взрослая и тревожная. Я вспомнил, как ягодицы Ирины только что непроизвольно приподнимались, когда я работал с поясницей.

Неужели это… действие масла? — ехидно пошутил я сам с собой. — Или чего-то еще? Моих рук? Атмосферы? Её фантазий? Всего вместе? — я обернулся и опустил взгляд на попку Ирины и тут же решил. — Надо заканчивать… а то чувствую, стояк надвигается…

— Перевернись, — сказал я, уже без тени сомнения в голосе.

Она послушно перевернулась, устроившись поудобнее. Я тем временем налил в ладони щедрую порцию масла и растер его между пальцами, чувствуя, как по телу разливается знакомое напряжение.

Просто работа, Орлов… трапеции, дельты, ничего больше…

Мои руки легли ей на плечи. Кожа была удивительно горячей. Я начал с легких поглаживаний, распределяя масло, ощущая под пальцами знакомые узлы напряжений в ее трапециевидных мышцах. Сладкий, теплый аромат ванили смешивался с естественным, чистым запахом ее кожи, создавая невыносимо интимный и возбуждающий коктейль. Этот запах въедался в сознание, казалось, снимая последние барьеры.

Когда я углубился в работу, прорабатывая дельтовидные мышцы, я не мог не заметить, как ее лопатки плавно сдвигались при каждом вдохе. А мой взгляд снова и снова соскальзывал вниз, на ее грудь, которая соблазнительно подрагивала в такт дыханию.

В голове всплыло воспоминание:

Ее грудь… была такая упругая и теплая… — я усилил нажим, пытаясь загнать похотливые мысли обратно в самый темный угол сознания. — Мышцы… надо сосредоточиться на мышцах…

Атмосфера в кабинете сгущалась с каждой следующей минутой, становясь густой и сладкой, как мед. А мое собственное дыхание начало сбиваться. Я заставил себя сосредоточиться на технике, на анатомии, на всем, кроме того, что происходило вон там, в моих штанах, где уже начиналось предательское шевеление из-за её тихих стонов и движений бёдрами и кратковременным поднятием таза.

И вот, когда я перешел к глубокому массажу ее плеч, я вновь заметил странное, предательское движение. Ее правая рука, лежавшая вдоль тела ладонью вниз, медленно, почти незаметно сдвинулась… и кончики пальцев коснулись ткани штанов в соблазнительной близости от промежности. Всё повторялось.

Я замер на секунду, но потом продолжил работу, делая вид, что просто ослабил нажим, переходя к нежному массажу ее предплечья.

Показалось же, да? — пытался я обмануть сам себя. — Просто непроизвольное движение уставших мышц, спазм…

Но нет — через пару минут движение повторилось. На этот раз более явное, осознанное. Ее пальцы слегка, но уверенно надавили на ткань в том самом месте, и я увидел, как ее бедра вновь будто непроизвольно мелко подрагивают, а ее дыхание становится чуть более прерывистым, горячим. Она как будто прислушивалась к чему-то внутри себя, к нарастающему напряжению, которое уже витало в воздухе, осязаемое и плотное.

— Ниже… — вдруг тихо, почти неслышно выдохнула Ирина.

— Про…сти? — переспросил я, прекращая движения, хотя прекрасно расслышал.

— Ниже, — повторила она, и в ее голосе, обычно таком дерзком и насмешливом, прозвучало не требование, не приказ, а… почти что мольба? Едва уловимая, стыдливая дрожь скользнула по ее голосу, и она добавила: — Грудь…

Осознание происходящего ударило мне в голову, словно молния… и мои руки тут же потянулись к её красивой упругой груди.

Нельзя! Это ловушка! Она снова проверяет, играет… — закричала во мне логика. Но я уже не мог думать. Мой взгляд был прикован к ее груди, подчеркнутой черной тканью бюстгальтера, на ее учащенно дышащий рот. И снова этот запах — ванили и ее кожи — ударил в голову, как наркотик, отключая все тревоги. — Черт с ним! Хоть умру, но… зато с сиськами в руках!