Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? (СИ) - Некрасов Игорь

Она поднялась с невозмутимой грацией хищницы и жестом указала на свой вращающийся стул.

— Садись.

Я опустился в мягкое кожаное кресло, пока она медленной, уверенной походкой обходила стол.

Что же будет? Что она сделает? — пронеслось в голове, и по телу разлилось сладкое, тревожное предвкушение.

Ее взгляд скользнул к огромному стеклянному окну, выходящему на пустующую арену, будто проверяя, не видят ли нас. И убедившись в уединении, она встала позади меня. Мое сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь глухими ударами в висках, и тут ее пальцы, прохладные и невероятно сильные, легли мне на плечи.

— Ого, — прошептала она, начиная разминать мои зажатые трапеции. Ее прикосновение было одновременно болезненным и блаженным. — Кто же это тебя так… возбудил… а, шалунишка? — ее грудь, пышная и упругая, прижалась к моей спине, и я ощутил всю ее теплоту и новый прилив возбуждения.

В голове тут же пронеслось: «Боже, она же чувствует каждую мою дрожь…»

— У тебя вся спина кричит. — ее руки скользнули по моим бокам, ладони легли на мою грудь, прижимаясь к соскам сквозь рубашку, заставляя их набухнуть.

Она ведет себя как собственница… и, черт, мне это безумно нравится! Подрочит? Сядет на лицо? Да что угодно, лишь бы побыстрее, я готов на все!

— Ты такой напряженный… — ее губы, мягкие и влажные, коснулись моей шеи, а пальцы принялись мять мои грудные мышцы, в тот момент как её взгляд упал вниз, к моей пахоте. — И там… внизу… такой твердый, беспокойный… — ее рука опустилась к моему паху, накрыла собой мой напряженный член через ткань брюк и сжала с такой властной силой, что по моему телу пробежала судорога, и я вздрогнул. — Хочешь кончить, да? — прошептала она в самое ухо, ее горячее дыхание обжигало кожу.

Да… черт возьми, да! — пронеслось в голове.

— Чувствую, как ты пульсируешь… мой беспокойный мальчик… — она расстегнула мою ширинку одним ловким, отточенным движением. Ее пальцы, прохладные и уверенные, обхватили мой обнаженный член с убийственной точностью. — Но сейчас, Алексей, — она начала медленно и ритмично двигать рукой, смазывая его влагой, что выступила на головке, — ты будешь кончать, думая только об одном. О том, чьи это руки тебя ласкают. Чье дыхание ты чувствуешь на своей коже. — она ускорила движение, ее ладонь идеально скользила по моему стволу, сжимая его в нужных местах. Я застонал, чувствуя, как нарастает знакомый, неумолимый ком внизу живота. — Чей ты, — прошептала она, вцепившись в мои волосы и заставляя запрокинуть голову. Ее глаза горели темным огнем. — … скажи, чей…

— Твой… — вырвалось у меня хриплым, сдавленным стоном. — … я твой…

И в этот миг ее хищная улыбка стала еще шире. Она резко, с неожиданной силой развернула кресло, поставив меня лицом к ней. И не сводя с меня пламенеющего взгляда, медленно, с театральной паузой, опустилась передо мной на колени. Ее взгляд был прикован к моему лицу, она ловила каждую мою эмоцию.

Не может быть! Млять, это случится! — думал я, завороженно глядя то в ее глаза, то на ее губы, и вот она подхватила мой член своей изящной рукой, нежно обхватив его у основания, и без промедления, плавно и уверенно взяла в рот.

— Ох… Боже! О-о-о…!

Мир взорвался, сузившись до одной точки. До влажного, обжигающего тепла ее рта, до невероятного чувства, когда ее губы, мягкие и податливые, плотно обхватили член, а ловкий, проворный язычок тут же подхватил головку, заиграв с самой чувствительной ее частью. Я невольно вскинул голову, глаза закатились, и из моей груди вырвался низкий, блаженный хрип, который я сам с трудом узнал.

— Ахх… да…

Она смотрела на меня снизу вверх, ее глаза, полные абсолютной власти и торжества, не отрывались от моих. Я видел, как ее щеки втягиваются, слышал тихий, непристойный звук ее рта, скользящего по моей плоти. Запах ее духов, смешанный с возбуждающим ароматом ее кожи и моим собственным, пьянил и сводил с ума. Ее свободная рука ласкала мои яйца, то нежно перебирая, то слегка сжимая, посылая новые волны удовольствия.

Я не мог больше держаться. Граница между болью и наслаждением стерлась, оставив лишь животную, всепоглощающую потребность в разрядке.

Вот оно… сейчас! О-о-о, черт…

Чувствуя, как подходит финал, я судорожно впился пальцами в ее идеальную прическу, сжимая пряди волос. Она поняла все без слов — ее взгляд, полный торжествующей власти, выразил молчаливое одобрение. И она, не отрываясь от моего лица, поглотила меня еще глубже, до самого основания, заставляя меня почувствовать, как головка члена упирается в мягкое нёбо.

И тогда волна накатила сокрушительно, вырываясь из самых глубин моего существа. Я дико, почти бессознательно закричал, когда первая горячая, пульсирующая струя спермы вырвалась из члена. За ней последовали другие — мощные, неостанавливаемые спазмы, выжимающие из меня все до последней капли. Я чувствовал, как моя сперма заполняет ее рот, как ее щеки втягиваются с каждым моим пульсирующим толчком, как ее гортань ритмично сжимается, сглатывая мою сущность.

Она, не моргнув глазом и не отводя взгляда, принимала все. Ее глаза, темные и бездонные, были прикованы к моим, ловя каждую гримасу экстаза, каждую судорогу на моем лице. Я видел, как ее губы, плотно обхватившие мой ствол, растягиваются в едва заметной улыбке торжества.

Этот её взгляд, полный абсолютного контроля и порочного удовольствия, доводил оргазм до невыносимой остроты. Когда последние, уже почти болезненные спазмы отпустили меня, я откинулся на спинку кресла, совершенно разбитый, опустошенный, пытаясь ловить ртом воздух. В ушах звенело, а по телу растекалась тяжелая, свинцовая слабость.

Татьяна Викторовна медленно, с театральной неспешностью и довольным видом, вынула мой все еще пульсирующий и твердый как камень член изо рта. Она подняла голову, ее губы, влажные, распухшие и неестественно яркие от страсти, растянулись в порочной, самодовольной улыбке.

— Вкусно, — прошептала она хрипло, и ее язык медленно, соблазнительно провел по верхней губе, словно пробуя на вкус остатки моего семени. Затем она снова наклонилась и прикоснулась губами к самой чувствительной головке моего члена, поцеловав ее с такой порочной нежностью, что я снова вздрогнул. Этого было достаточно, чтобы мое бедное сердце снова заколотилось. — А теперь, — ее голос снова стал властным и твердым, когда она начала вставать, — если ты не против.

Поднявшись, она прошла мимо меня и плавно, с легким раскачиванием бедер, спустила свои строгие брюки на пол. Затем, с той же кошачьей грацией, уселась на край стола, откинувшись на локти. В этот момент я уже повернулся и увидел, как ее сексуальные ноги, сильные и стройные, медленно раздвинулись передо мной, открывая взгляду дорогие кружевные трусики с сеточкой, едва скрывавшие ее сокровенную киску.

— Подойди, — приказала она, и в ее глазах заплясали знакомые огоньки. — И тоже сделай мне приятно…

Глава 11

Власть и покорность

Слова Татьяны повисли в воздухе густым шлейфом из запаха её духов, моей спермы и её безраздельной власти надо мной. «…И тоже сделай мне приятно…» Это не было просьбой. Это был приказ, отлитый в бронзу и обернутый в бархат. Приказ, которого я и ждал, и боялся, и к которому моё тело, всё еще содрогающееся в посленервной дрожи от недавнего оргазма, но уже снова напряженное и отзывчивое, рвалось и трепетало одновременно.

Мой член, все еще влажный от её рта, пульсировал, будто второе, не мыслившее, но всепонимающее сердце, подтверждая свою животную готовность. Сознание затуманилось, потонув в сизой дымке, оставив лишь базовые инстинкты и порочное, сладостное желание угодить этой женщине, этой повелительнице моего личного ада и рая.

Я поднялся с кресла, чувствуя, как подкашиваются ватные ноги. Какая-то неведомая, темная сила заставляла их двигаться, вела меня, как марионетку.

Шаг. Еще шаг. Пол под ногами казался зыбким. И вот я оказался перед ней, в самом эпицентре бури, между ее раздвинутых ног.