Ее дикие звери (ЛП) - Бали Э. П.

Я пересекаю подъездную дорожку и направляюсь мимо медицинского корпуса к задней части. Дорога ведет к месту, где должны быть погрузочные площадки.

На нашей студенческой карте нет этой части школы, потому что у студентов не должно быть доступа. Однако на помощь пришла розовая папка Минни с картой из Интернета, которую она распечатала «для подготовки» к поступлению в Академию.

Собираюсь ли я послать ей коробку роз с моей первой зарплаты на настоящей работе? Черт возьми, да.

Генри неловко ерзает у меня на плече, как будто знает, что нам не следует быть здесь. Но пока все идет по плану, и он был послушен и не производил шума. Взволнованная, я несусь по траве, огибая здание с тыльной стороны Академии… и тут же останавливаюсь как вкопанная.

Первое, что я вижу, — это большой сетевой продуктовый грузовик, который уже стоит на погрузочной площадке. Второе — высокая мускулистая спина с распущенными серебристыми волосами, падающими на воротник дорогой черной деловой рубашки.

Я немедленно отхожу назад и прижимаюсь к боковой стене так сильно, что могу раздавить себе почки.

Какого черта Коса там стоит? Мне приходит мысль, что, возможно, он тоже решил сбежать и пришел к тому же плану побега. Две горошины в стручке, нас двое, ага.

За исключением того, что… Он стоит на виду, как будто руководит.

У меня сильный обонятельный щит, и за все время, что я нахожусь рядом с исключительными носами диких зверей, меня ни разу не поймали. Насколько сложно будет просто прокрасться с другой стороны и проскользнуть через открытые двери в задней части грузовика?

У меня буквально не будет другого шанса, потому что кому-то обязательно покажется странным мое долгое отсутствие. Охранники скоро войдут в мою комнату, чтобы посмотреть, почему я до сих пор не вышла. Здешние анимы находятся под пристальным наблюдением как охранников, так и студентов, а в обеденном зале анимусы-орлы заметят, что меня там нет.

Я хищник. Высший хищник. Зверь, не похожий ни на кого другого.

Я могу это сделать.

Делая размеренные вдохи/выдохи, я отрываюсь от стены и, прижимая спортивную сумку к груди, выглядываю из-за угла. Акулы там больше нет, только два больших медведя-охранника, помогающие вытаскивать коробки из грузовика.

А затем голос, подобный холодной, удушающей смерти, произносит:

— Я слышу, как бьется твое сердце, Аурелия.

Я замираю, прежде чем медленно поднять взгляд вверх. Коса сидит на краю крыши, свесив ноги с парапета, и небрежно курит сигарету.

Генри взволнованно подпрыгивает вверх-вниз, потому что у него явно не все в порядке с головой.

Я медленно отступаю от здания. Мои ноги дрожат, но я приказываю им двигаться. Глаза Косы, более светло-голубые, чем небо, отслеживают меня с такой смертоносной сосредоточенностью, что волосы встают дыбом.

— Как ты прячешься? — тихо спрашивает он, не сводя глаз с моей груди, с моего неровно бьющегося сердца, и выпускает сизый дым. Он качает головой, как будто не может до конца в это поверить. — Это настоящий позор, что ты должна умереть, Регина.

Он отталкивается от крыши, и все, что я могу, это бежать.

Невидимая, я, блядь, спасаюсь бегством, мчусь прямо к погрузочной платформе, чтобы побыстрее попасть в школу.

Я не слышу, как Коса приземляется, и не осмеливаюсь оглянуться, когда скидываю шлепанцы, обгоняю грузовик, проскакиваю мимо двух растерянных медведей, поднимаюсь по пандусу и бегу через открытые двери на колесиках. Здесь полно коробок и охранников, натыкаюсь на одного из них, и он издает тревожный крик.

Но он понятия не имеет, что произошло, а другие охранники просто смотрят на него, как на сумасшедшего. Коса знает этих охранников? Как он может просто так разгуливать здесь?

Я бегу так быстро, что Генри вынужден впиться своими крошечными коготками мне в плечо, но ему удается оставаться рядом со мной, когда я сворачиваю в узкий вход, ведущий непосредственно в школу. Прохожу мимо кухни, мчась по длинному коридору так быстро, как только могу. Мои босые ноги стучат по половицам, и я понятия не имею, преследует меня кто-нибудь или нет. Все на обеде, так что я, к счастью, больше ни с кем не сталкиваюсь. Это то самое крыло, где мы с Минни вытирали всю эту кровь в понедельник вечером, так что я знаю дорогу наружу.

Я поворачиваю налево, потом направо, потом еще раз налево и толкаю дверь.

Солнечный свет падает мне на лицо, когда я выхожу на улицу и продолжаю бежать по тротуару. Я приближаюсь к женскому общежитию, где все еще стоят те же четверо охранников.

Именно тогда Генри теряет хватку и падает с моего плеча. В отчаянии я резко останавливаюсь, горячий бетон больно царапает мои босые ноги. Я шиплю, когда Генри встряхивается, ловит себя прежде, чем удариться о землю и левитирует обратно ко мне с расширенными от страха черными глазами.

Затем, быстрее, чем я успеваю осознать, невероятно сильная рука закрывает мне рот. Другая обвивается вокруг моей талии и дергает.

Глава 23

Аурелия

Меня затаскивают в тень между высокими зданиями, прижимая спиной к высокому крепкому телу.

— Твое дыхание, — Дикарь щекочет мне ухо на выдохе. — Твое дыхание тебя выдает.

Он разворачивает меня за талию, не убирая большую ладонь с моего рта, и притягивает к своему телу. Я так потрясена тем, что он застал меня врасплох, что начинаю задыхаться, пытаясь втянуть воздух.

Ореховые глаза Дикаря сверкают, пока он обшаривает пространство перед собой, пытаясь увидеть меня. Он медленно выдыхает, приоткрыв губы.

Его взгляд скользит мимо входа в переулок.

— Эти охранники не наши, Регина. Мы должны вести себя тихо.

Он впервые называет меня Региной, и это потрясает меня до глубины души. Кровь стучит в висках, пока я делаю тяжелые вдохи через нос.

— Не чувствую твоего запаха, — говорит Дикарь, пытаясь сфокусировать взгляд на моем невидимом лице. — Я не вижу тебя, но я знаю, что это ты.

Его рука скользит вниз по изгибу моей спины и опускается ниже, чтобы обхватить всю округлость моей задницы.

— Ага, — словно это подтверждает его предположения.

Меня пронзает волна желания, и я издаю негодующий писк. Начинаю брыкаться, пытаясь вырваться из его хватки, но эта хватка крепче стали.

Рука, прикрывающая мой рот, перемещается, чтобы обхватить мою щеку, и большой палец нежно проводит по моим губам. Он приближает свое лицо так близко к моему, будто зациклен на этом ощущении.

— Да-а, — шепчет он.

Я снова сопротивляюсь, но он только сильнее прижимает меня к себе. Я чувствую каждый сантиметр его мускулистого тела, и что-то томное и податливое внутри меня отзывается самым худшим, предательским образом.

Веки Дикаря подрагивают, словно он тоже борется с чем-то внутри себя.

— Всего один раз, — говорит он, будто самому себе. — Мне нужно сделать это всего один раз.

Моя анима удерживает меня на месте, когда он наклоняется вперед и прикасается своими губами к моим. Я напрягаюсь. Жар разливается по моему телу. Его губы. Клянусь Дикой Богиней, его губы мягкие и теплые на моих. Даже сквозь мои щиты его мужской, свежий сосновый аромат проникает в мой нос и ударяет прямо между ног.

Моя анима стонет. Этот волк мой. Он мой уже несколько недель.

Первобытный звук, вырывающийся из моего горла, совершенно непрошеный. Но это звук чистой потребности.

И моя пара откликается.

Из его груди доносится грохочущее рычание, отдающееся в моей.

Я приоткрываю губы.

И он набрасывается. Подхваченная его руками, я инстинктивно обвиваю ногами твердую талию, и он прижимает меня к кирпичной стене. Дикарь вторгается в мой рот своим теплым, влажным, мужественным ртом. В моей груди бушует торнадо желания, такое мощное, что я теряю ощущение всего, что не является Дикарем. Мой нос наполняется его ароматом, голова наполняется ощущением его присутствия, и я жажду, чтобы он был внутри меня. Мои собственные руки требовательно ласкают его тело, рвут футболку, царапают загорелую кожу, как у потерявшейся от похоти женщины.