Данте (ЛП) - Кинкейд Сэди

— Они закрываются через час, а мне нужно кое с чем разобраться.

Как по команде, Максимо заходит в комнату, чтобы напомнить мне, что мне нужно уйти.

— Тогда я ухожу, — взволнованно говорит Джоуи. — Поскольку я частично ответственен за этот беспорядок, позволь мне помочь его исправить?

— Я не могу выделить достаточно людей, чтобы забрать тебя и охранять дом прямо сейчас.

— Макс может забрать меня, — говорит она, одаривая его своими лучшими щенячьими глазами. — Ты можешь делать свое дело без него, верно?

Я смотрю на Максимо, который смотрит на меня в замешательстве.

— Это для Кэт, Данте, — напоминает мне Джоуи.

— Ты думаешь, ты вообще смогла бы добраться туда вовремя? — я спрашиваю ее.

— Если мы сейчас уйдем, — говорит она, вскакивая с дивана.

— Куда, черт возьми, мы направляемся? Максимо прерывает нас.

— Пекарня, — отвечает Джоуи. — Но она закрывается меньше чем через час.

— Нам пришлось бы взять байк, — добавляет Максимо, и глаза Джоуи загораются, как рождественская елка.

Я смотрю на человека, которому доверяю больше, чем кому — либо другому в мире:

— Ты позаботишься о ней?

— Я всегда так делаю, Ди, — говорит он, нахмурившись.

— Прекрасно. Пойди принеси мне чизкейк, а я попрошу Софию приготовить лучшую лазанью в ее жизни.

— Происходит что — то серьезное? — Максимо спрашивает, нахмурившись.

— Данте собирается сделать Кэт предложение с бабушкиным кольцом, — говорит Джоуи, хлопая ресницами.

Максимо ухмыляется:

— Вовремя, компаньон.

Глава 35

Кэт

— Привет, Кэт, — беззаботно говорит Джоуи, заходя в библиотеку, где я просидела большую часть дня, изо всех сил стараясь читать, но так отвлеклась, что, кажется, прочитала одну и ту же главу полдюжины раз и до сих пор не могу вспомнить, почему героиня так разозлилась на своего босса. Держу пари, это не потому, что его заставляют жениться на ней вместо того, чтобы убить.

— Привет, — говорю я со слабой улыбкой.

— Данте спросил, не могла бы ты встретиться с ним в столовой?

— Я не голодна, и я в середине действительно хорошей книги.

Она сочувственно улыбается мне:

— Я была зла раньше. Мне здесь так скучно, и я позволила своему гневу на мою собственную ситуацию затуманить твой. Правда в том, что мой отец, возможно, и относится к женщинам как к гражданам второго сорта, но мои братья — нет. Они, возможно, чересчур опекают, — она разводит указательный и большой пальцы на дюйм друг от друга, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — И я знаю, что Данте может быть ослом, но он попросил меня прийти за тобой. И что? — говорит она, пожимая плечами.

— А если я не буду подчиняться каждому его приказу?

— Он, без сомнения, войдет сюда и сам отнесет тебя в столовую.

Я игнорирую ее и возвращаюсь к своему чтению. Она садится рядом со мной на огромный диван, сцепив руки перед собой:

— Пожалуйста, Кэт. Ради меня, если не ради Данте. Я обещаю, что это что — то приятное.

— Приятное и твой брат не вписываются в одно предложение, Джоуи.

— Давай, — она тихо смеется, протягивая мне руку.

— Прекрасно, — говорю я со вздохом, откладывая книгу.

Я иду за Джоуи по коридору. От нее веет нервной энергией. Что, черт возьми, происходит?

Она останавливается у двери в столовую и поворачивается ко мне:

— Я знаю, что у него действительно хреновый способ показать это, но Данте сделал бы для тебя все, Кэт, — затем она наклоняется вперед и быстро чмокает меня в щеку, прежде чем открыть дверь. — Чудесно проведите время.

Она уходит, и я вхожу в комнату. Данте сидит за обеденным столом, одетый в черную рубашку и черные брюки от костюма. Рукава его рубашки закатаны, обнажая огромные, покрытые татуировками предплечья. Я так сосредоточена на нем, что мне требуется мгновение, чтобы увидеть лепестки белых роз, разбросанные по столу, и свечи, стратегически расставленные по всей комнате. Он встает, когда видит меня, и внезапно я чувствую себя очень раздетой в своих леггинсах для беременных и майке, не говоря уже о старом кардигане, который когда — то принадлежал моей маме. Да, именно столько лет некоторым моим вещам.

— Что все это значит? — я спрашиваю его, нахмурившись.

— Кажется, это называется ужин, — говорит он, выдвигая стул напротив себя и указывая мне сесть.

Я сажусь на предложенный стул и только тогда вижу восхитительное предложение мира, стоящее в центре стола. Я наклоняюсь и внимательно рассматриваю чизкейк своей мечты.

— Это от Моны?

— Так и есть.

— Как ты узнал о моем фетише на соленые карамельные чизкейки?

— Джоуи рассказал мне, — отвечает он, садясь.

— Конечно. Я рассказал ей об этом некоторое время назад. Хотя я и не предполагала, что она продаст меня тебе.

Вспышка раздражения мелькает на его лице, но когда он видит мою усмешку, она исчезает:

— Она не предавала тебя. Она на самом деле сказала мне, каким мудаком я был.

Мои глаза сужаются, когда я смотрю на него:

— Серьезно?

— По — настоящему.

— Она мне всегда нравилась.

— Лгунья, — говорит он, подмигивая, и мое сердцебиение учащается. Почему большую часть времени он должен вести себя как такой высокомерный инструмент, когда он может быть таким?

— Итак, можно мне кусочек? — спрашиваю я, протягивая руку к ножу в центре стола.

— Как насчет того, чтобы сначала поужинать? София готовит твое любимое блюдо.

— Ее потрясающая лазанья? — я стону, когда мой желудок громко урчит.

— Да.

— Тогда я могу подождать, — кладу руки на стол перед собой.

— Ты прекрасно выглядишь, — говорит он, его глаза сузились, когда он пристально наблюдает за мной.

Я тереблю изодранный край своего старого кардигана. Сейчас я чувствую себя совсем не красивой, но жар в его взгляде говорит мне, что он не лжет. Это заставляет меня ерзать на своем стуле. Черт возьми, я так легко поддаюсь ему.

Как будто читая мои мысли, он тихо смеется:

— Что? — я сжимаю бедра вместе под столом.

— Мне нравится, как ты краснеешь всякий раз, когда я делаю тебе комплимент, котенок.

Я опускаю взгляд на стол, и мой румянец становится еще гуще:

— Это смущает.

— Это восхитительно.

Я сглатываю, позволяя своему пристальному взгляду вернуться к нему. То, как он все еще смотрит на меня, никак не уменьшает жар на моих щеках или между бедер. К счастью, София входит в столовую с огромным блюдом лазаньи и разрушает чары, которыми он меня околдовал.

Кладя руки на живот, я тихо стону:

— Думаю, я съела слишком много.

— Ты почти не съела чизкейк, — отвечает Данте, наблюдая за мной с другого конца стола.

— Потому что это больше, чем моя голова. Ты должен был съесть кусочек.

— Я не ем сладкого, — отвечает он со злой усмешкой. — Ну, кроме тебя, котенок.

Я краснею от его слов. Нам удалось провести очень вежливый, граничащий с приятным ужин, без каких — либо разговоров о сексе или другом огромном слоне в комнате — нашей предстоящей свадьбе.

— Тебе просто нужно было пойти туда, не так ли? — я шепчу, кладя прохладную руку на свою раскрасневшуюся щеку.

— Я не могу не пойти туда с тобой, — говорит он, теперь его тон низкий и серьезный. От этого по моим предплечьям бегут мурашки, а внутри все становится жидким. Рядом с ним я такая рабыня своих гормонов, особенно теперь, когда я беременна. Как будто мое тело каким — то образом подключено к его телу.

Я тереблю выбившуюся нитку на рукаве моего кардигана, потому что внезапно воздух снова становится напряженным, заряженным электричеством и сексом. Он отодвигает свой стул и подходит к моей стороне стола. Я ожидаю, что он поднимет меня и швырнет на обеденный стол, потому что, похоже, именно так заканчиваются наши встречи, подобные этой. Но вместо этого он падает на колени.

Когда он достает красивое кольцо с изумрудом, я чуть не падаю в обморок. Он держит его между большим и указательным пальцами, и темно — зеленый драгоценный камень сверкает в свете свечей.