Корнет (СИ) - "taramans"

— Третий вариант сигнальных мин — мины для подачи сигналов различного рода. С помощью того же пистолета по команде лица начальствующего производится последовательно несколько выстрелов минами с огнями разных цветов или дымов. Возможно разработать специальную таблицу сигналов, которая будет доведена до командиров и офицеров. Таким образом, возможно передавать информацию или сигналы на весьма большом удалении… до трех верст, как представляется! И в условиях отсутствия прямой видимости между отрядами.

Плещеев выдохнул, кивнул сам себе и:

— Господин подполковник! Корнет Плещеев доклад закончил!

Некоторая пауза повисла в кабинете. Потом Веселовский встряхнулся, как большой, старый пес, потер седой бобрик коротких волос:

— М-да… уж, господин корнет! Так вот, сразу и не найду что сказать. Когда же вы, батенька, со своими товарищами всем этим занимались?

— В течение зимы, господин подполковник! — пожал плечами корнет.

— Отменно! Весьма… удивлен и порадован! Знаете… вот так сразу не скажу ничего. Очень… Очень все это неожиданно вышло. Вот что, голубчик… Я вашу докладную записку непременно прочту. Потом… обдумаю все. А демонстрацию вашу… давайте назначим… к примеру — на следующую среду. Жаль, что командующего не будет. Но… соберу-ка я некую комиссию из опытных офицеров. Сообща что-нибудь и надумаем. Если все ваши задумки столь хороши и применимы к нашим условиям… То без постановки в известность штаба Корпуса не обойтись. И тут с кондачка действовать не годится… Согласны со мной, корнет?

Демонстрация прошла вполне благополучно. Если оценивать организацию процесса. А вот результаты… У артиллеристов все было отработано и подготовлено. Осечек не было. Отстреляли все мины — и сигнальные, и осветительные. Да, мины для подачи сигналов — тоже отстреляли все!

Офицеры, назначенные Веселовским в комиссию, с интересом со всем ознакомились, покрутили в руках пустые гильзы разного размера и диаметра, более внимательно осмотрели сигнальный пистолет. К радости рационализаторов-изобретателей, все присутствующие согласились с необходимостью всего предоставленного к изучению. Вопрос возник лишь… Ну да, опять по поводу денег!

— Сколько вы сказали? Полтора рубля за одну мину? — опешили «господа высокая комиссия».

Грымов чуть развел руками: «а шо делать? шо делать?».

— Господа! — влез с разъяснениями Плещеев, — Это сейчас стоимость мин такова. Но, как мне представляется, при их одобрении и внесении в план к поставкам, производство будет непременно развиваться, технологический процесс будет отработан более качественно, что повлечет за собой удешевление готовых мин.

Грымов принялся объяснять:

— Самые большие расходы влечет за собой изготовление именно вот этих латунных колпачков, куда вставляется капсюль. Сама картонная гильза стоит существенно дешевле. Тянуть же латунь приходится чуть ли не вручную…

— Как вы полагаете, сколько будет стоить таковая мина при отработке и удешевлении процесса? — спросил Веселовский.

Грымов задумался:

— Полагаю, ее стоимость упадет до рубля за штуку…

— И все равно — целковый за одну мину! А ведь это, фактически расходный материал! — покачал головой один из майоров, — А сколько таких мин нужно, чтобы обставить вкруг один пост? Штук тридцать? Вот вам уже и тридцать целковых! Золотой выйдет сия безопасность…

— Извините, господин майор…, - снова влез в рассуждения вышестоящих начальников корнет, — Я полагаю, что для одного поста хватит и десяти, максимум — пятнадцати мин. В запасе — да, придется держать еще столько же. Мы же не все подряд опутывать ими будем, а только направления, наиболее удобные для скрытного подхода.

Видя сомнения и даже скепсис у членов комиссии, Плещеев разозлился про себя и решил зайти с другого фланга:

— За прошедший летний период, согласно докладам и донесения с постов, малых крепостиц и пикетов, было произведено обстрелов… В результате которых было убито наповал девять нижних чинов. Еще четверо — скончались от ран впоследствии. Кроме этого, было ранено, пусть и существенно легче, еще двадцать нижних чинов. Давайте посчитаем, господа, во что обошлись казне империи сии потери. При очень поверхностном подсчете, который я произвел, содержание одного нижнего чина в год… Здесь, господа, я прикинул только те расходы, которые можно обсчитать более или менее точно: питание, обмундирование, содержание казарм и мест иного проживания, включая палатки в летнее время. Так вот… у меня получилась сумма в двести рублей на одного солдата. Двести рублей, господа! Тринадцать погибших или умерших от ран — это уже двести шестьдесят рублей убытку. Лечение раненых в лазарете — тоже чего-то да стоит! На место погибшего надо призвать другого рекрута. А это — опять же — кормежка, обмундирование, снаряжение и обучение. Кидайте — те же двести рублей на круг. Итого уже пятьсот двадцать рублей! Пятьсот двадцать рублей, господа! Пятьсот двадцать мин! Этого будет с избытком, чтобы оборудовать предлагаемой системой хотя бы те посты, которые попали в мой расчет.

Корнет перевел дух и оглядел офицеров. Кто-то, как Веселовский, был с ним согласен; кто-то — был в задумчивости, но были и те, кто кривился в отрицании. Один из таковых «сумничал»:

— Эко вы, корнет, как барышник-купец, все-то посчитали! Вам, думаю, не в армию следовало поступать, а приказчиком в лавку!

Плещеев задохнулся от возмущения.

«Это он сейчас чего — совсем берега попутал?!».

— Господин капитан! — протянул Юрий, — Ежели вы полагаете, что место мое, потомственного русского столбового дворянина — суть прилавок в лавке на рыночной площади, то не соблаговолите ли принять моих секундантов?

Поспешил вмешаться Веселовский:

— Так, господа! Я приказываю вам обоим успокоится и перевести дух! Ишь, раздухарились! Корнет! Вам горячность, как юноше, может, и к лицу, но как к офицеру… не пристала! А вы, господин капитан, думайте, что говорите! Это вообще полезно — думать, прежде чем говорить. Корнет прав, потери нашего Корпуса — суть потери нашей армии, а значит — и государства. А мы, я вам напоминаю, господа офицеры, есть люди государевы и обязаны заботиться об уменьшении таковых потерь!

В общем, порешили, что докладную записку о проведении испытаний по итогу подготовят и представят на суд командованию Отдельного Кавказского корпуса.

— Полезность вашего изобретения, господа, — выговаривал им троим после всего Веселовский, — Никто не оспаривает! Дело весьма нужное. Всего этого нам не хватает уже именно сейчас. Но… стоимость! Высокая стоимость будет весьма неприятным тормозом к внедрению. Знаете, что… Я разрешу некоторым командирам в инициативном порядке закупать какое-то количество этих самых… сигнальных мин. За счет полковых касс. Уверен — таковые желающие непременно найдутся. А вот ближе к осени мы и посмотрим — как повлияет их использование на количество потерь в разных частях. И вот тогда… На примере, на разнице в этих печальных цифрах, можно уже задать вопросы некоторым командирам… Почему они так наплевательски относятся к солдатской кровушке!

По виду Веселовского стало понятно, что далеко не все командиры частей у него в фаворе. И по факту, осенью, у подполковника будут развязаны руки, для некоторых кадровых изменений.

«М-да… только — сколько для этого нужно смертей солдат, чтобы начать какие-то изменения? И как быть? Если опытный штабист Веселовский не может вот так сразу, волевым решением, заставить принять их предложение? Куда уж мне-то… Плетью обуха не перешибешь!».

Большого труда стоило Плещееву успокоить и своих товарищей. С Грымовым было проще — тот был человеком в возрасте, а, значит, и с изрядным житейским опытом, понимал, что не все так просто. А вот Гордеев был изрядно расстроен.

— Максим Григорьевич! Ну что вы, в самом деле? Не сразу Москва строилась. Посудите сами: любая новинка, прежде чем стать повсеместно используемой обыденщиной, проходит непростой путь к внедрению и принятию нашим обществом. Ничего, будет и на нашей улице праздник. Полагаю, несмотря ни на что, нам нужно искать человека предприимчивого, кто начнет сие дело. Пусть пока малыми партиями, почти по себестоимости, только чтобы затраты отбить. А потом… Потом будет видно!