Данте (ЛП) - Кинкейд Сэди

— Он один?

— Ага.

— Спасибо, — говорю я, прежде чем отправиться в логово.

Он сидит, закинув ноги на диван, с бокалом коньяка в руке, когда я вхожу в комнату.

— Привет, пап, — говорю я с вымученной улыбкой.

— Данте? — он выключает телевизор с помощью пульта дистанционного управления. — Что ты здесь делаешь?

— Наконец — то я нашел Лео Эвансона, — спокойно говорю я, садясь в кресло рядом с диваном.

Я не упускаю из виду едва заметное подергивание его глаза и тиканье челюсти, прежде чем он говорит:

— Хорошо. Ты получишь мои деньги обратно?

— Не — а. Это давно прошло.

— Значит, ты убил сукина сына?

— Конечно, сделал.

— Хорошо. Итак, с этим разобрались?

Я игнорирую его вопрос.

— Ты бы поверил, что он пытался пожертвовать собственной сестрой, чтобы оплатить свой долг? — спрашиваю я. — Похоже, это у него в порядке вещей. Кусок дерьма.

— Пустая трата кислорода. Такие люди никогда не меняются, мио Фиглио. Ты оказал своей жене услугу, избавившись от него.

— Да. Ты встретил его тогда, пап?

Он хмуро смотрит на меня:

— Нет.

— О, просто казалось, что ты знал его, вот и все.

— Никогда в жизни его не встречал.

— Я думал, ты был на игре в покер той ночью?

— Нет. Бенетти был там. Не я.

— Значит, ты никогда его не встречал?

— Я уже говорил тебе, что не знаю этого парня, — теперь он становится нетерпеливым, в его глазах вспыхивает печально известный гнев Моретти.

— Даже когда ты спросил его о том, что Элмо и Тони сделали с его сестрой?

Его глаза сужаются:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Нет? Почему ты отправил Элмо и Тони повидаться со мной и Лоренцо в тот день?

— Они хорошие, верные солдаты.

Я качаю головой:

— Видишь ли, в то время я не придал этому особого значения, потому что был слишком занят, замучивая больных ублюдков до смерти, но у тебя не было причин посылать их ко мне и Лоренцо. У нас не было для них работы. Ты послал их, потому что знал, что они сделали с Кэт.

Он стучит кулаками по диванным подушкам рядом с собой:

— Я понятия не имел, что они похитили ее. Ты думаешь, я послал бы их к тебе, если бы знал, что они изнасиловали твою жену, мио Фиглио? Я бы сам с ними разобрался.

— Я никогда не говорил тебе, что они изнасиловали ее.

— Что? — он моргает, глядя на меня.

— Я никогда тебе этого не говорил.

— Я предположил.

— Ты знал. Ты только что сказал это. Они изнасиловали ее, — я встаю, а затем сажусь на кофейный столик прямо перед ним.

— Как ты узнал, старик? Почему ты послал их в мой дом, когда знал, что они сделали с моей женой? И какого черта ты вообще послал меня за Кэт, когда Лео уже вернул тебе твои деньги?

Он открывает и закрывает рот, а его глаза мечутся по комнате, пока он пытается найти разумное объяснение — еще одну ложь, которой он может меня скормить.

— Вик, Эмилио, — кричит он своим охранникам снаружи, его голос наполнен паникой и ужасом.

Несколько секунд спустя они вдвоем вбегают в комнату, но я уже достаю пистолет из — за пояса брюк и стреляю в них, прежде чем они успевают сделать больше нескольких шагов в комнату.

Мой отец снова смотрит на меня, его лицо становится пепельным, когда я направляю на него свой свирепый взгляд:

— Почему?

— Данте, — умоляет он, протягивая руки в знак капитуляции.

Я стреляю ему в коленную чашечку, и он воет от боли, хватаясь за поврежденное колено и проклиная меня.

— Ты знаешь, пап, сколько костей в человеческом теле? Я переломаю все до единой, если ты не начнешь давать мне ответы на некоторые вопросы. И ты знаешь, что я сделаю это, потому что ты видел, как я это делал раньше.

Слюна капает у него изо рта, когда он смотрит на меня, истекая кровью на его дорогой ковер.

— Почему ты послал меня за Кэт?

— Потому что я думал, что ты убьешь ее, — выплевывает он. — Доверяю тебе, чтобы в тебе проснулась гребаная совесть в самый неподходящий момент.

Я подавляю ярость, клокочущую в моей груди. Мне нужны ответы на очень многие вопросы, прежде чем я положу конец его жалкой жизни.

— Но почему ты хотел ее смерти?

Он облизывает губы, смотрит на свою раненую ногу и морщится:

— Она увидела то, чего не должна была видеть. По крайней мере, я думаю, что она увидела, но теперь… Я не знаю.

— Когда Элмо и Тони похитили ее?

— Да. Тупые гребаные идиоты должны были убивать любых девушек, которых они приводили туда. Они клялись мне, что убивали. Но половину времени они были так накачаны метамфетамином, что я не думаю, что они, блядь, понимали, что делают. Когда я узнал, что она все еще жива…

— Забрали обратно куда? Что она увидела?

Он сжимает губы, его челюсти сжаты от гнева.

— Что она видела? — рявкаю я, целясь пистолетом в другую его коленную чашечку.

— Клетки, — выпаливает он это слово. — Люди в клетках.

У меня скручивает живот. Я, блядь, так и знал. Я не хотел в это верить, но часть меня знала все это время.

— Люди? — я плююсь. — Или дети?

— Оба. Женщины и дети.

Желчь обжигает мне горло, когда я сталкиваюсь с истинной природой зла, породившего меня.

— Итак, шесть лет назад, когда Максимо и я уничтожили Сантанджело и думали, что положим конец этому мерзкому, отвратительному пятну на имени нашей семьи, все, что мы сделали, это отрезали хвост змеи? Ты был главой. Я знал, что Джимми и его парней поддерживал кто — то покрупнее, но это был ты?

— Я должен был посвятить тебя и Лоренцо в это, когда ты подрастешь, но после того, как ты отреагировал, узнав о том, что Джимми и его мальчики замешаны в этом… — он качает головой, как будто горько разочарован во мне.

— Жаль, что ты не попытался, потому что я бы тоже убил тебя шесть лет назад.

— Я твой отец, — кричит он. — Ты был бы никем без меня. Все, что у тебя есть, зависит от меня.

— Все, что у меня есть, это вопреки тебе. Я бы предпочел быть полностью разоренным, чем брать деньги от того, что ты делал. Поэтому ты хотел, чтобы я женился на Кэт, если бы я не убил ее? Чтобы, если она когда — нибудь вспомнила, что что — то видела, она уже была моей женой, и ты мог заставить ее замолчать? Так же, как ты заставил замолчать Николь?

— Я защищал наши интересы.

— Но все было напрасно. Кэт ничего не видела. Хочешь знать, почему я это знаю? Потому что она снова и снова переживает то, что ваши развратные приятели — животные делали с ней, и она помнит все в мельчайших деталях. Если бы она увидела женщин и детей, запертых в клетках, это разорвало бы ее на части, пока она не освободила бы всех до единого.

— Я никак не мог знать, что она ничего не видела. Я не мог быть уверен, поэтому мне пришлось принять меры предосторожности.

— Ты хотел, чтобы я убил ее на всякий случай? — я плюю в него. — На всякий случай, вдруг она увидела что — то, что раскрыло бы твой отвратительный секрет?

— Нет. Потому что она раскрыла бы многомиллионную операцию. Это все, что имеет значение, Данте. Это просто бизнес.

Бизнес? Я встаю и ухожу от него, прежде чем размазать его лицо по фаршу, как не так давно сделала с лицом Лео.

Расхаживая по комнате, я провожу рукой по волосам.

— Как я мог не заметить? Женщин и детей гоняют, как собак, по моему городу, а я, блядь, не заметил?

— Мы перенесли операции за пределы города.

— Мы?

Его ноздри раздуваются, когда он смотрит на меня:

— Доминик Пушкин.

— Ради всего святого. Ты работаешь с русскими?

— У меня не было особого выбора, когда ты убил Джимми и всю его семью, — парирует он.

— Ты все еще не простил меня за это, пап? И теперь я знаю почему. Я никогда не мог понять, почему вы были так злы на нас за то, что мы уничтожили семью подонков, которые зарабатывали на торговле невинными женщинами и детьми. Похищая их на заказ по самой высокой цене, — я выплевываю слова, как будто они оставляют неприятный привкус у меня во рту. — Это то, что случилось с Меган?