Эпоха героев (ЛП) - Нира Страусс

— Ты знаешь Ронана?

Я немного повернулась к нему.

— А ты?

— Он довольно известный торговец, особенно в Гримфире, Реймсе и Эйре. Будучи капитаном одного из отрядов Охоты, я имел с ним множество неловких бесед.

Я слегка улыбнулась.

— Да, он всегда стоял одной ногой в законе, а другой — в теневом мире Гибернии.

Тело дракона немного напряглось у меня за спиной.

— Подожди… Все эти подработки, о которых ты рассказывала, когда была маленькой…

— Именно. Прямо сейчас ты сидишь в седле с одной из бывших девочек Ронана. И, надо сказать, весьма успешной.

Мне было странно в этом признаться. Как и многое в моей жизни, это было тайной. Отчасти — из-за последствий, которые могла повлечь за собой такая информация, отчасти — потому что люди, связанные с Ронаном, не пользовались особой симпатией у приличного общества.

— Что? Но ты же была ребёнком. Сколько тебе было лет?

— Около… десяти? Одиннадцати? Это было до рождения Каэли, до того, как мы переехали на юг, в Тэлми. Моя мать сумела обмануть одну добрую женщину в Реймсе, которая сжалилась и дала нам комнату почти бесплатно — потому что не могла позволить себе оставить её с маленькой дочерью на улице. Я плохо питалась и выглядела младше. — Я не начала набирать вес и чувствовать себя человеком до тех пор, пока мы не прожили несколько лет в Гальснене. При воспоминании о той поре во рту появился горький привкус. — Но моя мать не воспользовалась возможностью. Дала себя убедить парочке проходимцев из квартала наслаждений и пропадала сутками. Я не могла рассказать хозяйке, чтобы та не заподозрила, что мама не ищет нормальную работу. Так что я сама пошла её искать. И он нашёл меня.

Я поняла, что Мэддокс с трудом сдерживает эмоции — по его медленному, сдержанному выдоху.

— Твоя мама…

— Она всегда была потерянной. Пока не родилась Каэли. Та появилась ненадолго, но с ней мама стала… лучше. Лучшая женщина. Лучшая мать. — Я пожала плечами, как бы стряхивая с себя ту детскую печаль, которая тогда ничего не понимала. — Дело в том, что я ограбила богача на улице. Его кошелёк, жемчужное ожерелье с шеи его собаки и часы. Я была в восторге — если бы удалось всё продать, мы бы могли питаться несколько месяцев. Но в ту же ночь к нам пришёл Ронан. От него в городе ничего не ускользало. Оказалось, что тот богач — грёбаный граф Хеннес. О краже гремели все газеты. — Я потрясла листовкой. — У Ронана глаза и уши даже в сточных трубах. Он договорился с моей матерью, и она согласилась, чтобы я работала на него — в обмен на деньги, которых хватило бы нам на безбедную жизнь.

— Она тебя продала?

Так и было. Я хотела, чтобы она встала на мою защиту, выставила Ронана и его головорезов за дверь, поняла, что я бы не полезла в эту кашу, если бы она просто выполняла роль родителя.

Но этого не произошло.

— Всё равно я бы в итоге оказалась у него. Никто не говорит Ронану «нет». Помнишь, я рассказывала, как однажды в отчаянии пила из лужи? Это было тогда. Он не такой ужасный, как ты думаешь. Пока я работала у него, я никогда не голодала. И многому научилась — у него и у его девушек.

После нескольких долгих секунд молчания Мэддокс тихо пробормотал:

— Например, как перерезать сухожилия на ногах красивым незнакомцам и снимать с них серьги, пока они отвлеклись?

— К примеру.

— Я ненавижу твоё детство, — резко сказал он.

— А я твоё.

Я почувствовала, как он коснулся губами верхнего края моего уха.

Дракон легонько постучал пальцем по листовке.

— А всё это, между прочим, ложь. Бран — сын Дектеры и короля, настоящий Нессиа. Хотя она изначально и хотела обмануть его, Дектера прекрасно исполняла свою роль. Включая супружеские обязанности.

— Ну, тогда мы по-прежнему не знаем, что происходит во дворце.

— Похоже на то.

Спустя десять дней на горизонте уже виднелись горы Хелтер. Мы оказались единственными, кто продолжил путь прямо в Долину Смерти. Остальные группы разошлись в стороны, выбирая обходные тропы. После того, что они пережили в Анисе, я не могла их винить за то, что они не хотели ступать в место, где закончилась война — о котором ходили слухи, будто оно проклято.

Я чувствовала себя чужой и выброшенной из времени, проходя мимо озера Гленн На Сиог, на островке которого больше не было меча, вонзённого в камень. Орна хранила молчание с тех пор, как мы вошли в долину, и я погладила её фиолетовые камни.

— Ты в порядке?

Орна завибрировала мгновенно.

— А с чего бы мне быть не в порядке?

— Не знаю. Плохие воспоминания?

Ответа не последовало, поэтому я мягко похлопала её.

— Пока это зависит от меня, ты больше никогда не окажешься рядом с тем островком. Или с каким-либо другим камнем.

— Это вы все вначале так говорите!

Проход через На Сиог оказался… тяжёлым. Улицы, по которым я смеялась и пьяно шаталась во время Бельтайна, руины «Безумной Рыбы», площадь, где Хигель обвенчался, кузница Ошина…

Всё, всё, всё было разрушено, опустошено и неподвижно. Слишком неподвижно.

Перевал через Хелтер оказался гораздо проще без снега. Мы едва взглянули на мрачный лес Спорайн — там больше не было ни демонов, ни слугов, способных отнять жизнь.

Мы нашли пастбища, на которых сидхи из На Сиог выращивали свои урожаи, и решили остановиться на ночлег — в доме и в амбаре. Мэддокс рассказывал, что несколько семей из деревни занимались этими полями и поднимались сюда, когда нужно было поработать. Некоторые грядки уцелели без ухода, но большая часть пропала.

Сейчас как раз был бы пик сезона сбора урожая… Я провела рукой по кустам клубники, высохшим и хрупким. Видимо, люди сбежали после битвы.

Внутри дома всё было нетронуто, будто кто-то побывал здесь с утра. Разве что всю мебель покрывал толстый слой пыли. Я поёжилась, когда вошла. Казалось, будто нарушаю чью-то священную территорию.

После ужина мы разошлись по трём спальням и кухне, которая служила ещё и столовой. Фионн без зазрения совести обыскал кладовую, отыскал бутылку виски и ушёл в амбар.

Морриган и Гвен выбрали одну из комнат; в Анисе они сблизились. Или, как выразился Мэддокс: «Морриган ничего не поделает, если Гвен решила, что та ей нравится». Сейдж без слов устроилась на диване у кухни, Веледа была счастлива спать одна, а Мэддокс и я заняли последнюю комнату.

Я отвернулась от зеркала на комоде. Через окно в лунном свете я видела тропу, пересекавшую склоны Хелтера. Помнила орешники, рябины и сосны… но больше всего — чёртовых пейстов.

Мэддокс подошёл ко мне и прижался грудью к моей спине. Он обнял меня, стараясь не поцарапать шипами. И на какое-то мгновение я могла притвориться, что не чувствую себя выжатой до последней капли — после пустыни, десятков похорон, ссоры с могущественным фэйри и испытаний у Фианна.

Он смотрел туда же, куда и я.

— Иногда я всё ещё чувствую их запах.

— Пейстов? Иногда я до сих пор ощущаю их вкус.

Он усмехнулся:

— Ах да, они же взорвались тебе в лицо. Славные воспоминания. — Его нос уткнулся мне в шею, он вдохнул запах. Он делал это каждый раз, когда мог, — я уже знала, что это успокаивает его дракона. — Это ведь тогда я впервые увидел тебя голой.

— В нижнем белье, если быть точной. Я не разбрасываюсь своими чарами просто так.

— Хорошо. — Его огромная ладонь внезапно скользнула вверх и обхватила мою грудь, сжав её. Я замерла, дыхание сбилось. — Мне бы очень не хотелось испачкать руки, если кто-то осмелится на тебя пялиться.

— Знаешь, я вообще-то должна тебя отчитать за такие комментарии. — Я повернулась к нему лицом. Золото в его глазах сияло, как живое пламя. — Но я слишком устала.

Он усмехнулся в полсилы, демонстрируя клык.

— Скажем, что дело в этом.

О, боги… каким же он был красивым.

Я не смогла удержаться и встала на носочки, чтобы поцеловать его. Каждый раз это ощущалось как в первый. Каким-то странным, безумным образом. Неважно, что я уже запомнила его вкус, как он проводит языком, по-моему, и тот хриплый стон, что всегда срывался с его губ, когда я вонзала ногти ему в затылок. Это было…