Император ярости (ЛП) - Коул Джаггер

— Нет, — рычит он.

Я выгибаю бровь.

— Простите, что?

— У Сота-сана строгий дресс-код на этот вечер, — бурчит он, снова окидывая меня суровым взглядом. — Ты не…

— Она проходит.

Голос у меня за спиной заставляет одновременно облегчённо выдохнуть и закатить глаза.

Я медленно выдыхаю, натягивая улыбку, и оборачиваюсь к Дмитрию, одному из людей Кира.

За последние два года Дмитрий позвал меня на свидание не меньше десяти раз и до сих пор не осознал, что «нет»— это «нет».

Он не так уж плох. Но, во-первых, я никогда не смешиваю личную жизнь с работой, а мы оба работаем на Кира. А во-вторых…

Ладно, к чёрту «во-вторых». Просто не хочу с ним встречаться. Было бы прекрасно, если бы он наконец это понял.

Я поворачиваюсь к нему, и он одаривает меня, как ему кажется, своей самой обаятельной улыбкой. Может, это и есть его самая обаятельная улыбка… Но, как бы сказать помягче… Его слишком часто били по лицу, и это заметно.

Нет, не такая забавная кривая улыбка, которая делает человека очаровательным. Скорее… та, от которой у меня поднимается желудок.

А потом Дмитрий придвигается ко мне ближе и кладёт свою тяжёлую ладонь мне на шею.

Вот почему я не хочу с ним встречаться. Забудем его в целом… грубоватый стиль. Забудем то, как он лает на людей. Даже не будем вспоминать, что он трогает меня каждый раз, как будто я не просила его перестать.

— Пошли, Фрея, — прорыкивает он с сильным русским акцентом. — Проведу тебя через этот мусор.

Дмитрий ухмыляется и, держа меня за шею, ведёт к двери. Но на самом пороге тот же охранник из якудза останавливает его, преграждая путь рукой.

— Она может войти, — холодно сообщает он. — Ты нет. Ни солдат, ни с одной из сторон. Так решили оба наших босса.

— Послушай меня, — Дмитрий зло шипит на охранника. Это одна из его наименее привлекательных черт. Он ненавидит, когда ему что-то запрещают. — Я её проведу…

— Знаешь что? — Я мягко, но быстро выскальзываю из его хватки, одаривая его милой улыбкой. — Раз уж ты спросил, думаю, я справлюсь и сама.

Он нахмуривается, совершенно сбитый с толку.

— Но я же не…

— Хорошего вечера, Дмитрий.

Пока он не успел меня схватить, я быстро поворачиваюсь и вхожу в дом.

Гул голосов и звон бокалов накрывают меня волной. Я всегда ненавидела такие вечеринки. Слишком много людей… слишком много тайн прячется за натянутыми улыбками.

Но сегодня что-то изменилось.

Сегодня воздух… другой.

Острый.

Как будто сам вечер наэлектризован тьмой.

Я пробираюсь сквозь толпу, мои ботинки гулко стучат по мраморному полу. Чувствую себя напряжённо, будто глухая тревога в глубине моего разума начинает медленно подниматься на поверхность. На секунду я задумываюсь о том, чтобы вытащить косячок из клатча и поискать балкон, где можно перевести дух.

Но это ужасная идея. Мне может не нравиться, что моя лучшая подруга выходит замуж за якудза. И, возможно, мой наряд выглядит как открытая насмешка над этим мероприятием. Но я всё-таки гость.

К тому же этот вечер и без того будет непростым. Немного покурить, чтобы расслабиться, — не лучшая стратегия, иначе всё может стать ещё хуже.

Вместо этого я решаю выпить.

Направляюсь к бару, не обращая внимания на взгляды других гостей. Одни знают, кто я такая, благодаря Киру, и предпочитают держаться подальше. Другие не имеют ни малейшего понятия, кто эта готичная странная девица, внезапно появившаяся здесь в образе спутницы Мэрилина Мэнсона на выпускной. Но им тоже вполне комфортно держаться от меня подальше.

Что ж, меня это устраивает.

Я беру водку со льдом — и два ломтика лимона — из рук бармена, стоящего у одной из стен этого просторного, со вкусом обставленного главного зала. Делаю глоток, наслаждаясь жжением, скользящим по горлу.

И только тогда это ощущение накрывает меня. Как груз. Как тень.

Будто за мной наблюдают.

Я оглядываю зал, но никто не выделяется. Все погружены в беседы, слишком заняты показной роскошью и демонстрацией власти, чтобы обратить внимание на что-то ещё. Но ощущение не исчезает. Оно остаётся — глубоко под кожей, вынуждая сердце пропустить удар.

Бросаю взгляд через плечо и… тогда наши взгляды встречаются.

Он в тёмном костюме. Высокий, с мощными плечами, чеканным хищным лицом и пронзительными ледяными глазами.

…Он смотрит прямо на меня.

Оценивает.

Разрезает взглядом.

Я залпом допиваю водку.

Мал, кузен Кензо.

Узнаю его сразу — не потому, что мы встречались раньше, а потому что, как говорится, знай врага в лицо.

Делаю вид, что просто осматриваю зал, прежде чем снова позволяю взгляду задержаться на нём.

Что-то ледяное скользит вниз по позвоночнику, когда его мрачная, зловещая аура медленно, но неотвратимо заполняет пространство вокруг.

Этот тёмный костюм. Эти холодные, острые глаза. Манера держаться — хищная, осторожная, как у пантеры, застывшей в тени и ждущей подходящего момента для прыжка. И прямо сейчас его цель — я.

Сердце на мгновение сбивается с ритма.

Чёрт.

Я делаю ещё один глоток, стараясь сохранить на лице маску безразличия, и начинаю лавировать сквозь толпу. Чувствую его взгляд на себе каждую секунду, будто давящий груз на плечах.

К счастью, я замечаю Исаака, второго человека после Кира, и устремляюсь к нему. Вливаясь в его разговор, я украдкой бросаю взгляд через плечо.

…И тут же сталкиваюсь глазами с Малом. Он всё ещё смотрит на меня.

Будто наблюдает. Ожидает.

Готовится.

5

ФРЕЯ

Что-то не так.

Прошёл почти час с начала этой чёртовой вечеринки, а ощущение всё ещё не уходит — странный, покалывающий холодок на затылке, будто за мной следят. Я всегда умела чувствовать такие вещи, улавливать тонкие изменения в энергии, которые другие игнорируют. Это техника выживания — навык, который я отточила, растя в мире, где опасность таилась за каждым углом.

Но это… Это другое.

Каждый раз, когда я оборачиваюсь, ожидая встретить пронзительно-ледяной взгляд, сверлящий мою душу?

Ничего.

Ни хрена.

Будто я ищу призрака.

Делаю глоток, в сотый раз оглядывая зал. С тех пор, как я пришла, толпа выросла, приглушённый гул голосов сливается с мягким звоном бокалов и приглушенными шагами по мраморному полу. Всё очень цивилизованно. Витрина власти и богатства, замаскированная под праздник.

Но под поверхностью что-то тёмное. Я это чувствую.

Мои пальцы сжимают стакан, взгляд невольно цепляется за Аннику и Кензо. Они в центре зала, окружённые небольшой группой безупречно одетых гостей, смеющихся над шуткой, которую только что отпустил Кензо. Улыбка Анники безупречна, её смех лёгок и непринуждён. Но я знаю её достаточно хорошо, чтобы увидеть, как под всем этим скрывается напряжение.

Она этого не хочет. Она никогда этого не хотела.

Эта мысль вспыхивает гневом, но я его подавляю. Сейчас не время.

Делаю ещё один глоток водки, чувствуя, как алкоголь жжёт горло, и снова оглядываю зал. Ощущение никуда не исчезло. Более того, оно усилилось. Будто сам воздух пропитан чем-то, чему я не могу дать название.

Это пугает.

Я поворачиваюсь обратно к бару, надеясь, что ещё один напиток поможет успокоить нервы, но тут в поле моего зрения вплывает чья-то фигура, загораживая обзор.

Сота Акияма.

Как всегда безупречно одет, костюм сидит идеально, серебристо-белые волосы гладко зачёсаны назад — естественная, властная элегантность, которая привлекает внимание. В его облике есть что-то от старых японских гангстеров: традиционные татуировки ирэдзуми, выглядывающие из-под манжет.

И отсутствующий мизинец.

Юбитсуме.²

Значит, когда-то Соте пришлось загладить вину перед своим оябуном — боссом, прежде чем он сам взобрался на вершину. А когда тебе нужно загладить вину перед главарём якудза?..