Леди с дурной репутацией - Ромейн Тереза

Джордж рассмеялся. Как он и предсказал, она послала ему испепеляющий взгляд через плечо.

– Надеюсь, что вы проявите благоразумие, иначе обнулите все мои усилия.

– К счастью, мне не приходится заботиться о своей репутации или проявлять благоразумие. Если я вам понадоблюсь, найдете меня здесь или в моей спальне – следующая дверь за этой.

– Следующая дверь? Совсем недалеко от моей комнаты. Расстояние будет таким, каким вы пожелаете его видеть, – сказал Джордж. – Могу поклясться, что наши отношения исключительно деловые.

Ее щеки порозовели, что его очень порадовало, и он добавил:

– Итак, за работу?

Глава 5

На следующее утро Джордж надеялся увидеть Кассандру за завтраком, но она встала раньше и позавтракала до того, как он спустился вниз, так что утренний прием пищи прошел для него, как обычно, в одиночестве.

Но все равно дом казался ему каким-то другим – более светлым, уютным, даже родным, и дело было не в погоде: камера-обскура не зарегистрировала какого-либо необычно мощного потока света, который залил бы его комнату. Нет, скорее всего, это было ощущение от ясности плана, который теперь у него сложился.

Ясность, однако, померкла, стоило ему заглянуть в комнату матери, чтобы пожелать ей доброго утра. Даже в яркий полдень самого солнечного дня середины лета пространство вокруг герцогини оставалось серым и тусклым, а сегодня было обычное лондонское утро, дождливое и туманное, почему-то сильнее пахло высохшими цветами, а заодно и горечью опийной настойки. Должно быть, ее светлость только-только приняла дозу.

Гатисс торопливо вошла в комнату. Ее обычная непреклонность дала трещину.

– Боюсь, сегодня не очень хороший день, лорд Нортбрук. Ее светлость не пожелала спуститься вниз и даже одеться.

В постели герцогиня тихо дремала, щеки у нее горели румянцем от воздействия любимого лекарства. О том, что она осознает существование окружающего мира, говорили лишь нахмуренные брови.

– Судя по всему, здесь больше никогда не будет хорошего дня, – ответила она на утреннее приветствие сына.

Год назад она перепугала всех до смерти, когда приняла слишком много настойки и чуть не умерла. Слава богу, все обошлось, только его жизнь изменилась.

Бледный, страдавший одышкой, тогда он еле таскал ноги из-за своего образа жизни. Если случай с матерью и научил его чему-нибудь, так это тому, что нельзя столь легкомысленно относиться к собственному здоровью, как делала она.

Он больше никогда не пугался за нее: стал нетерпимым и начал испытывать чувство вины за то, что порой проявлял раздражительность, а потом злился из-за того, что чувствовал себя виноватым.

– Сегодня ведь у ее светлости день визитов? – уточнил он у горничной.

– Да, милорд, – неудовольствие резко обозначилось на ее квадратном лице. – Раньше она никогда не упускала возможность пообщаться с визитерами.

Ничего не поделаешь: избавить герцогиню от пузырька с опиумом и удержать отца от азартных игр было выше его сил.

Но теперь все изменится – осознал Джордж с ясностью. И все благодаря Касс! Он попытался мысленно вернуться к ощущению надежды, которое овладело им перед завтраком.

– Немного позже мне потребуется ваша помощь, Гатисс. Уже скоро моя сестра привезет несколько платьев для нашей гостьи миссис Бенедетти. – Это было необходимо, чтобы слуги не ломали головы и не занимались пересудами. – Думаю, что придется подогнать платья по ее фигуре, и чем скорее, тем лучше. Нам с миссис Бенедетти предстоит выйти в свет.

Вчера они с Касс решили, что медлить с появлением в обществе не стоит. Он практически наугад выбрал одно из приглашений, рассыпанных на предназначенном для этой цели столике при входе. Оно было напечатано на плотной бумаге изящным шрифтом. Это означало, что хозяева хотели произвести впечатление.

Вот она – среда, способствующая распространению слухов.

Гатисс явно обрадовалась неожиданному заданию.

– Буду готова, милорд.

Немного поколебавшись, она посмотрела на герцогиню и добавила:

– Обожаю работать с красивой одеждой. С радостью помогу леди подготовить платье.

Поблагодарив горничную, Джордж вышел из комнаты и спустился на первый этаж, но ни в гостиной, ни в музыкальном салоне мисс Бентон не оказалось. Зайти в кабинет?

Джордж приоткрыл дверь медленно, чтобы герцогские собаки не начали рычать и лаять. Огромные псы почему-то терпеть не могли Джорджа и всегда усаживались рядом с герцогом, где бы тот ни устраивался, но этим утром злобные твари вели себя почти прилично, только били коричневыми хвостами по ковру. Заинтригованный, Джордж открыл дверь в кабинет полностью и понял, в чем причина. В своем прелестном зеленом платье на полу сидела Касс, а рядом, как две меховые подушки, развалились два огромных пса.

– Доброе утро, отец, – ответил Джордж на приветствие, которое проворчал герцог, потом взглянул на фигурку на ковре: – Привет, Касс.

То ли Гог, то ли Магог (Джордж так и не научился их различать) поднял голову и зарычал.

– Доброе утро.

Не глядя на него, Кассандра потрепала пса по загривку и скомандовала:

– Тихо!

Когда пес успокоился и опустил голову, она повернулась к другому и погладила его, словно это было самое мирное создание на свете.

– Какой молодец! Хороший мальчик.

– Ну конечно! – скептически заявил Джордж. – Это же ведь не те кошмарные сторожевые псы, которых способен угомонить только герцог Ардмор.

Герцог, поседевший, с глазами голубого льда, опять что-то проворчал.

– Это, должно быть, жутко вас раздражает, – сказала Касс. – Они начали лаять, когда я вошла сюда, чтобы поговорить с его светлостью, вот я и спросила, можно ли мне попытаться успокоить их.

Джордж вошел в комнату и присел рядом с притихшей собакой, которая хоть и смотрела на него настороженно, но хранила молчание.

– Откуда вы знаете, как с ними справляться?

Касс почесала молчавшего пса за ухом, и его желто-карие глаза зажмурились от удовольствия.

– Если бы я не знала, как обходиться с агрессивными собаками, они всегда хватали бы меня за пятки на улице, – она усмехнулась, озорно и проказливо. – Собаки ничем не отличаются от представителей высшего света.

Герцог опять что-то проворчал. При желании он мог исполнить целую симфонию своим ворчанием, меняя тембр в зависимости от настроения. Джордж с трудом переводил смысл этих звуков, но именно эти, скорее всего, означали: «Как интригующе! Если можно, подробнее». Касс, конечно, не могла интерпретировать звуки, издаваемые его отцом.

– Очень любопытно, почему вы считаете, что собаки похожи на представителей общества, – сказал Джордж. – Объясните?

– Собаки – животные социальные: им нужно постоянное руководство. Если это имеет место, они приспосабливаются и ведут себя так, как от них ожидают.

Джордж открыл было рот, пытаясь возразить, но передумал и сказал:

– Пожалуй, как раз на такое поведение мы с вами рассчитывали, когда вы будете играть роль миссис Бенедетти.

– Чертова чепуха! – буркнул герцог и зашуршал бумагами. – Я никогда не оказывался в опасной ситуации. Во всех этих замысловатых схемах нет никакой нужды.

Джордж бросил взгляд на Кассандру, но она подняла руку, давая понять, что справится, в то время как молчавшая до этой минуты собака лаем заявила протест на паузу в почесывании за ухом.

– Я попыталась убедить его в обратном.

– В конце концов, у вас это получилось.

Джордж вытянул шею, чтобы разглядеть выражение лица герцога, и спросил настороженно, словно пес, заметив в стальных глазах Ардмора, который никогда не улыбался, тень юмора.

– Как ей это удалось?

– Она сказала, что, если я буду действовать в соответствии с планом, мне не придется делать тебе подарки: ни на день рождения, ни на свадьбу – ни-когда.

– О! – Джордж устроился поудобнее, вытянув ноги на ковре, и пес, который до этого рычал, тихо подполз к нему и положил голову на колени.