Очаровательная негодница - Сэндс Линси

– Ты это слышал?

Балан задумчиво кивнул.

– Похоже, король наконец-то решил выдать Негодницу замуж.

– Да, – пробормотал Осгуд. – Она очень богата.

Балан с тревогой посмотрел на кузена.

– Ты же не думаешь, что я…

– Она очень богата, – перебив его, повторил Осгуд. – А нам как раз нужна богатая невеста, чтобы вернуть замку Гейнор былую славу.

К несчастью, чтобы спасти замок Гейнор от разорения, действительно срочно требовались деньги. Чума опустошила значительную часть Англии, включая Гейнор и прилегавшую к нему деревню. Половина слуг и жителей деревни погибли во время страшной болезни, а большая часть тех, кто выжил, бежала либо от страха, либо в поисках более счастливой доли. Богатые землевладельцы, обнаружив, что их собственные деревни опустошены, впали в отчаяние и предложили более высокую плату любому, кто согласится работать на них, чтобы заменить крестьян, которых потеряли во время чумы. И действительно, им удалось переманить в свои поместья многих выживших работников.

К сожалению, дела в замке Гейнор в последние годы складывались не лучшим образом. Отец Балана потратил уйму денег на устройство нового пруда для разведения рыбы. А лето перед чумой выдалось очень дождливым, что еще больше истощило ресурсы поместья.

К тому времени, когда разразилась болезнь, владельцы Гейнора оказались не в состоянии заплатить работникам за сбор урожая. В том году его основная часть сгнила на полях, что еще больше подорвало финансовое положение семьи. Оставшиеся в замке обитатели оказались в трудном положении.

Прокатившаяся по стране чума свела в могилу отца Балана вместе со многими другими земляками, и титул, замок, земли, горстка оставшихся верных слуг, а также все сопутствующие неприятности перешли по наследству к Балану. С тех пор все обитатели замка и деревни с надеждой смотрели на него как на человека, способного вернуть Гейнору былую славу и процветание.

– Нам?! Нет, ты хочешь сказать, – прошипел Балан, – что это мне нужна богатая невеста! Что я обязан жениться даже на мегере, чтобы спасти замок! Но ты спятил, если решил, что я хоть на мгновение допущу мысль о женитьбе на избалованной крестнице короля!

– Я понимаю, что это будет для тебя тяжелым испытанием, – с сочувствием признал Осгуд. – Но мы все должны быть готовы к самопожертвованию в это трудное время.

Балан нахмурился.

– Ты продолжаешь говорить «мы», но никаких «нас» нет. Это я, а не «мы», должен жениться на строптивой взбалмошной девице!

– Я бы сделал это за тебя, если бы мог, – заверил его Осгуд с серьезным видом.

Балан недоверчиво фыркнул.

– Вряд ли эта девица такая ужасная, как ее описывают, – резонно заметил Осгуд, пытаясь зайти с другого конца. – Вы поженитесь, ты переспишь с ней, а потом… потом будешь проводить время с нами, мужчинами, избегая соваться в замковые покои, насколько это возможно.

– А ты не подумал о том, что каждый вечер, оставшись с женой наедине, мне придется выслушивать ее упреки и нытье? – сухо спросил Балан.

– А ты займи ее чем-нибудь, – с ухмылкой посоветовал Осгуд. – С занятым ртом ныть не будешь… Думаю, эта сторона супружеской жизни тебе понравится. Говорят, крестница короля настоящая красавица.

– Нисколько не сомневаюсь, – заявил Балан. – Именно поэтому король всегда души в ней не чаял. Она явилась перед ним такая трогательная и невинная – с большими голубыми глазами и золотистыми кудряшками – и аккуратно обвела его вокруг пальчика. С тех пор он ни в чем ей не отказывал. О, эта девица настоящий enfant terrible! И именно поэтому я не женюсь на ней, – твердо заявил он, а затем воскликнул: – Боже милостивый, как ты мог предположить, что я соглашусь взять эту ведьму в жены! Недаром ей дали прозвище Негодница. Ты хочешь такую женщину притащить в Гейнор?

– Нет, но…

– Никаких «но»! – перебил его Балан и добавил: – Кроме того, какой бы взбалмошной ни была девушка, вряд ли ей понравится мой костюм. Да она рассмеется, когда увидит, как я одет! А король, со своей стороны, вряд ли захочет выдать крестницу замуж за владельца разорившегося поместья. Он прекрасно знает, что Гейнор находится в плачевном состоянии.

Осгуд нахмурился, он явно не учел этого, и теперь его грандиозный план трещал по швам.

– Нет, – мрачно продолжал Балан, – Эдуард, конечно, захочет лучшей доли для своей любимицы. Он выдаст ее замуж за самого богатого, самого красивого, самого могущественного лорда, а не за обнищавшего барона с огромным поместьем, но без гроша за душой.

– К сожалению, ты прав, – признал Осгуд.

– Конечно, прав.

Видя, что кузен сдался, Балан почувствовал облегчение. Но оно вскоре сменилось тревогой.

– Знаешь, выслушав твои доводы, я вдруг испугался, – снова заговорил Осгуд. – Боюсь, что в нынешних обстоятельствах ни один землевладелец не захочет выдать свою дочь за тебя. Нам будет нелегко найти невесту с хорошим приданым для возрождения Гейнора.

Кузены погрузились в мрачное молчание. Но тут внезапно раздался звук открывающихся дверей, и слуга по имени Роберт ввел в зал миниатюрную блондинку.

Балан затаил дыхание, впервые увидев знаменитую Негодницу. Они не встречались раньше. Балан не был придворным и присутствовал только на особых церемониях, как это требовалось от члена ордена Подвязки.

Девушкой по имени Мюри Сомердейл можно было заглядеться. Знаменитые локоны золотистым ореолом обрамляли ее прелестное личико, на гостей смотрели большие глаза того же ярко-голубого цвета, что и платье, которое было на ней. Очаровательный, слегка вздернутый носик, нежные розовые щеки и полные сочные губы, которые внушали мужчине мысли о поцелуях и других плотских утехах…

Балан медленно выдохнул, наблюдая, как леди Мюри с безмятежным видом идет по залу. Сохранит ли она спокойствие, когда узнает, что ее хотят выдать замуж? Балан не мог не задаваться этим вопросом. Глядя на девушку неземной красоты, трудно было поверить, что она может в мгновение ока превратиться в исчадие ада, о котором ходили легенды при дворе.

– Добрый день, сир.

Балан едва заметно вздрогнул при звуке мелодичного голоса леди Мюри, когда она приветствовала короля. Он сделал над собой усилие, чтобы отвести глаза от красавицы и посмотреть на реакцию Эдуарда.

Король широко улыбнулся, но тут же нахмурился и сконфуженно потупил взор.

– Добрый день, Мюри. Надеюсь, ты хорошо спала? – спросил он, с виноватым видом пряча от нее глаза.

– Разумеется, сир, – ответила она с сияющей улыбкой. – Разве могло быть иначе? У меня самая мягкая постель в замке.

– Самая мягкая постель для самой утонченной леди, – сказал король.

Откашлявшись, он огляделся вокруг. Эдуард выглядел несколько подавленным, хотя еще ничего не произошло – он всего лишь обменялся с крестницей приветствиями.

– Вы хотели о чем-то поговорить со мной, сир? – спросила Мюри, когда король замолчал и стал оглядывать зал с таким видом, как будто искал выход.

Вздохнув, он наконец взглянул на Мюри и открыл рот, собираясь что-то сказать, однако тут же закрыл его. Повернувшись, король раздраженно махнул рукой мужчине, сидевшему рядом с ним.

– Встань, Абернати, уступи леди Мюри свое место. Я хочу поговорить с ней.

– Слушаюсь, сир.

Дворянин вскочил и отошел на несколько шагов от стола, а потом остановился и стал беспомощно озираться вокруг с потерянным видом, явно не зная, куда ему идти. Увидев это, Беккер подал знак Роберту, и тот немедленно бросился на помощь к обескураженному дворянину. Он повел его вдоль стола к свободному месту, бормоча на ходу заверения, что это временно, пока король Эдуард не закончит разговаривать с крестницей.

Балан и Осгуд переглянулись, предвкушая интересное зрелище.

Король не торопился переходить к делу. Он хмыкал, что-то бормотал, произносил банальности, пока леди Мюри наконец не спросила его:

– Вы чем-то обеспокоены, сир? У вас расстроенный вид.

Эдуард хмуро уставился на стол, а затем взглянул на Беккера, как будто просил его о помощи. Советник немедленно подошел к королю.