Очаровательная проказница - Карлайл Лиз

Зоэ с завистью смотрела им вслед. На Брук-стрит их ждет мать, наверное, с булочками, бисквитами и теплыми объятиями.

А она, если повезет, будет пить чай с Маклаудом, дворецким. Ее отца, маркиза Рэннока, никогда не бывает дома. А теперь – если мисс Смит сказала правду – папа может жениться. И тогда в жизни Зоэ появится самое страшное существо – мачеха, которая, вероятно, будет даже хуже гувернантки мисс Смит. Выпятив губу, Зоэ обернулась. Мисс Смит с сестрой стряхивали с одеяла траву.

– Когда я вырасту, – объявила девочка, ни к кому не обращаясь, – я выйду замуж за Мерсера и буду жить на Брук-стрит.

– О, я в этом сомневаюсь, мисс Армстронг, – усмехнулась миссис Оглторп, расправляя последнюю складку на одеяле. – Хотя лорд Мерсер и лорд Роберт ваши дальние родственники, они… гм, занимают другое положение в обществе.

– Да, совсем другое, – холодно сказала мисс Смит. – Ваши кузены должны жениться на высокородных леди хорошего происхождения. Не смущайте себя предположениями, дитя, что родственники испытывают к вам что-то, кроме христианского милосердия.

Зоэ смотрела на женщин, укладывающих одеяло в плетеную корзину, и в ней закипало давно знакомое негодование. Она ненавидела мисс Смит и миссис Оглторп. Ненавидела за то, что они напоминали ей о ее положении, за правду, которую они говорили.

Она знала, что женщины обсуждали то, что мисс Смит называла «неудачными обстоятельствами ее рождения». Зоэ не совсем понимала, что это значит, но сознавала, что обстоятельства скверные, что она нехорошая. И до нее медленно доходило, что если человек, как ни старается, не может стать хорошим… то, вероятно, можно упиваться тем, чтобы быть плохим?

Действительно ужасно и шокирующе!

Глава 1,

в которой французская виконтесса переоценила свои возможности

Над карточным столом повисла тишина, лишь колесо рулетки поскрипывало в глубинах помещения, которое когда-то было элегантным бальным залом. Но торговец, построивший внушительный особняк два десятилетия назад, давно разорился, по иронии судьбы проигравшись в карты. И теперь в задымленном игорном зале над бывшим обеденным столом торговца раздался коллективный вздох.

Крупье игорного заведения Лафтона наклонилась над полированным столом красного дерева, пышная грудь цвета слоновой кости дрогнула над корсажем. Последняя карта скользнула из тонких пальцев миссис Уингейт подобно осеннему листку, которому суждены тлен и гниение.

Червовый туз.

Дружный вздох, потом неохотные аплодисменты.

– Отличная игра, милорд! – В пятый раз миссис Уингейт подвинула выигрыш к маркизу Мерсеру. – Вы снова попытаете удачу?

Холодно кивнув, маркиз откинулся в кресле и взял серебряный портсигар, блеснувший в свете ламп. Стоявшая за креслом любовница Мерсера с тревогой положила руку ему на плечо. Не обращая на это внимания, он зажег сигару и наблюдал за сидевшим напротив мужчиной. Атмосфера лихорадочного отчаяния сгущалась в воздухе. Мерсер упорно добивал Тербурна последние три часа, и теперь, перед рассветом, признаки напряжения сказывались.

Миссис Уингейт закончила сдавать карты. Мерсеру карты достались посредственные. Решив, что от добра добра не ищут, он выпускал облачко дыма, пока другие три джентльмена снова брали из колоды карты. Бусинка пота, скользнув по лбу, задержалась в волосках красивой брови Тербурна. Миссис Уингейт открыла даму, и джентльмен со стоном осел в кресле.

– Я пропал.

– О, это удача пропала, старина! – усмехнулся стоявший рядом с Тербурном полковник Эндрюс. – Она вернется и покончит с провалом.

Остальные игроки вытащили карты не лучше, чем Мерсер. Миссис Уингейт улыбнулась почти блаженно. Пара девяток и двойка – заведение в выигрыше. Мерсер склонил голову.

– Мадам, мы вас поздравляем.

Внезапно напряжение нарушилось. Допив отличный коньяк, подававшийся у Лафтона, Тербурн оттолкнулся от стола.

– Уже поздно, – пробормотал он. Лишь едва заметное дрожание рук выдавало его. – Господа, желаю вам доброй ночи.

Поздний час, конечно, не имел к этому никакого отношения. Тербурн и его приятели – завсегдатаи у Лафтона, и только отчаяние оторвало их от игорных столов на рассвете. Тербурн был на грани банкротства, и это отлично подходило целям Мерсера.

Маркиз поднял палец. Возгласы и смешки смолкли, в глазах Тербурна вспыхнула надежда.

– Да?

– Как вижу, вы уходите, – невозмутимо сказал Мерсер. – Но интересно… не согласитесь ли вы заключить маленькое пари?

Подозрительно глядя на него, Тербурн заколебался.

– Что вы имеете в виду, Мерсер?

Маркиз изобразил чрезвычайную скуку, что хорошо умел делать.

– Как я понимаю, вы владеете некой безделицей, которую вы выиграли у виконтессы де Шеро вечером?

Стоявшая сзади Клер легко сжала плечо Мерсера. Что-то похожее на страх промелькнуло в глазах Тербурна.

– Игра была честной, сэр.

– Безусловно, – холодно согласился маркиз.

Пристальный взгляд Тербурна метнулся к Клер, слабая улыбка скривила его рот.

– А, так она хочет это вернуть?

Мерсер, изогнув темную бровь, повернулся и глянул через плечо.

– Ваше желание, мадам?

– Это пустяк, – с галльским презрением пожала плечами Клер. – Но если вы хотите играть на него, почему нет?

Если он хочет играть?!

Мерсер сопротивлялся желанию стряхнуть ее руку со своего плеча. Отчаянное письмо Клер, присланное в его дом в Мейфэре, было закапано ее слезами и запечатано ее поцелуем. Все это снова напомнило ему о свойственной ей хитрости… и ее неизлечимой страсти к игре.

– Крайне неприятно видеть, что вы лишились безделушки, дорогая, – выдавил улыбку Мерсер. – Что скажете, Тербурн? Четверть моего сегодняшнего выигрыша против ожерелья? Конечно, если вы выиграете, ваши друзья, без сомнения, уговорят вас остаться за столом.

Тербурн жадно облизнул губы. Он был более спесивый, чем его приятели – Мерсер это знал, – и не спешил ставить на кон недавно выигранную добычу. Но Мерсер с помощью умелой миссис Уингейт систематически лишал его наличности и щедро потчевал бренди, к тому же Тербурн не слишком сознавал ценность ожерелья.

– Половина вашего выигрыша, милорд, – предложил Тербурн, со зловещим скрежетом подвигая свое кресло назад к столу. – Что скажете?

Мерсер с улыбкой похлопал Клер по руке.

– Скажу, что я глупец, поскольку в отличие от виконтессы питаю нежность к этому пустячку, – ответил он. – Я частенько говорю ей, что маленькая рубиновая капля в центре напоминает мне…

– Милорд! – Клер принялась энергично обмахиваться веером.

Мерсер повел плечом и подвинул вперед половину выигрыша. Тербурн, порывшись в кармане, извлек нить прекрасно подобранных рубинов и с легким стуком положил на стол.

Мерсер смотрел на миссис Уингейт.

– Мадам, вы нам поможете?

Кивнув, она достала новую колоду.

– Сдающий карты воздерживается, – сказала она.

Ее фраза была понятна. В заведении Лафтона не делали денег на частных пари. Хорошим клиентам нужно время от времени потакать, однако если они пожелают продолжить пари, то им придется поискать другое место. Но это несущественно, Мерсер хотел закончить дело сейчас.

Миссис Уингейт перетасовала карты. Тербурн вытянул двойку, Мерсер – тройку. Малообещающее начало. Мерсер приподнял уголок своей карты и почувствовал, как ногти Клер впились в его плечо.

Миссис Уингейт, подняв бровь, смотрела на Тербурна. Тот уверенно улыбнулся и коснулся рубашки своей карты. Выпали соответственно шестерка треф и четверка червей. Мерсер про себя выругался.

– Мелкая рыбешка, сэр, мелкая! – заметил сидевший поблизости полковник Эндрюс.

Снова сдали карты. Тербурн кивнул. Миссис Уингейт положила перед ним бубновую десятку. Публика застонала. Миссис Уингейт пристально взглянула на Мерсера, в ее глазах мелькнул намек на предупреждение. Он знал, что четвертая карта самая опасная. Но было кое-что… что-то в лице Тербурна. Да, слабый изгиб уголка рта. Это кое о чем говорит, поскольку Мерсер пристально наблюдал за ним всю ночь.