Десять причин остаться с тобой (ЛП) - Джеффрис Сабрина

— Вы преувеличиваете, а не лжете, — бесстрастно ответил он.

— Ну поговорите вы с ним, а что потом?

— Зависит от того, что он скажет.

Она разозлилась:

— Ну да. И поскольку он мужчина, вы, конечно, скорее поверите ему, чем мне.

— Я этого не говорил.

— Но вы об этом подумали, — она хмуро посмотрела на него. — Лучше я рискну, путешествуя в одиночестве, чем с вами.

— А я вам этого не позволю. Так что давайте найдем вам место, где вы сможете поспать.

Она пыталась найти новые убедительные аргументы, но зачем? Ничто не могло заставить его изменить свое мнение. Трезвый, он был даже упрямее ее пьяного дядюшки. Он не оставил ей иного выбора, кроме как позволить ему вывести себя из комнаты.

И что теперь? Колин будет настороже и не позволит ей сбежать. А как только он узнает, что она племянница магистрата, то снимет с себя всякую ответственность. Потому что новый в городе человек не станет из-за нее связываться с властями.

Если только…

Он, казалось, находил ее привлекательной, несмотря на оскорбительные намеки на то, какой она будет плохой женой. Почему бы этим не воспользоваться? Если она сможет хотя бы чуть-чуть влюбить его в себя, то, вероятно, он не станет так торопиться поутру вернуть ее дядюшке. Возможно, она даже сможет убедить его отвезти ее в Хонитон.

Сумеет ли она? Она видела, как другие девочки в школе флиртовали и дразнили парней, заставляя тех исполнять их капризы. У нее самой это не выходило, поскольку было недостаточно практики, но ведь попытка — не пытка.

Когда хозяин дома вел ее к лестнице, удерживая железной хваткой за локоть, она искоса на него взглянула. В его глазах светилась решимость, а челюсти были крепко сжаты. Колин не был каким-нибудь юным поклонником или застенчивым младшим братишкой подруги, которого женщина могла бы безнаказанно дразнить. Он был сильным мужчиной с переменчивым настроением. Если он потеряет над собой контроль…

Она решила не обращать внимание на внезапный прилив грешного желания. Честное слово, она этого не хотела. Она лишь хотела сбежать от дяди. И она все еще может это сделать, если будет осторожной. В конце концов, если Колин не потерял над собой контроль, когда она лежала под ним, то вряд ли это случится, если она с ним немного пофлиртует.

А если она неправа?

Значит, придется рискнуть.

Колин лежал, уставившись на балдахин кровати, и отчаянно желал, чтобы сон избавил его от страданий. Но пока Элиза продолжала ходить по смежной комнате, заснуть ему не удавалось.

Он не хотел закрывать ее в своей гардеробной, так как там было еще много неразобранных коробок, а спать можно было только в шезлонге. Но во всем этом проклятом доме только за этой комнатой он мог беспрепятственно наблюдать. Там были лишь дверь и окно с фрамугой, которые вели в его спальню.

Он не мог рисковать тем, что она попытается сбежать с этого этажа. А она вполне могла это сделать — вылезти в окно, упасть и сломать свою красивую шейку. И тогда это тоже будет на его совести.

Передвигаясь по комнате, она что-то мурлыкала себе под нос. Колин застонал. Боже, что за упрямица. Неужели пытается свести его с ума? Принимая во внимание то, что он едва не соблазнил ее в гостиной, ей следовало бы вести себя тихо, чтобы дать ему время успокоиться. Но нет, после того, как она возбудила его сладостно невинным откликом на его неблагоразумные поцелуи, а потом отказалась сказать ему то, что он желал знать, Элиза, как королева, гордо продефилировала впереди него вверх по лестнице. А он плелся сзади, безуспешно пытаясь оторвать взгляд от соблазнительно покачивающихся бедер.

Потом, когда он попытался оставить ее в гардеробной, она удержала его, задавая вопросы об Индии. Ее красивая, понимающая улыбка словно совмещала в себе невинность и игривость. Он, очевидно, совсем ее не пугал.

И почему Элиза была так убеждена в том, что он поступит как джентльмен? Другие англичанки немного побаивались его. Элиза же таяла в его объятиях.

Маленькая дурочка была бесстрашной и милой, обладая всеми задатками непревзойденной соблазнительницы. Его желание обладать ею было непреодолимым. И поэтому, когда он не смог заставить ее умолкнуть, он в отчаянии запер ее в импровизированной клетке, пока сам не поддался порыву снова закрыть ей рот своим.

Боже, он все еще ощущал ее вкус, чувствовал, как наливается под его ладонью ее пышная грудь, как ее бедра раздвигаются, чтобы позволить ему прижаться ноющими чреслами к нежной, мягкой плоти ее…

«Не думай об этом», — говорил он себе, но его член уже затвердел.

Как будто это было возможно. Он, должно быть, проклят. Как будто сам Шива направил эту искусительницу, чтобы уничтожить его решимость обустроиться в Англии. Какое бы решение он не принял относительно нее, все равно оно ему еще аукнется.

Но какие же у нее соблазнительные губы. И эта грудь… мужчина может умереть, лаская эти груди, такие же соблазнительные и женственные, как у девадаси [3]. Он легко мог представить ее среди этих танцовщиц, одетую только в прозрачную вуаль из газа, с подведенными сурьмой глазами и накрашенными хной пухлыми, соблазнительными губами...

Черт возьми, он не заснет, если не избавится от этих навязчивых мыслей и проклятого возбуждения. Украдкой посмотрев на закрытую фрамугу, он лег на бок и взял в руку свой член.

Слушая ее нежное мурлыканье, он стал ласкать свою плоть. Он представлял Элизу обнаженной, молящей его взять в рот ее соски, целовать ее живот и войти в нее глубже… быстрее… сильнее...

Когда Колин кончил, то приглушил стоны подушкой. После этого он наконец смог уснуть.

Однако она продолжала ему сниться. То ласкала его изящными руками, то дарила ему наслаждение горячим, шелковистым ртом, а ее распущенные мягкие волосы касались его бедер. Так что неудивительно, что когда он проснулся, то снова был уже почти полностью возбужден, сожалея о том, что сон испарился, едва он открыл глаза. А потом Колин понял, что его что-то разбудило.

Какое-то время он лежал, напряженно прислушиваясь и выжидая. В комнату лился неясный предрассветный свет. Потом из гардеробной послышался громкий шум, и он резко сел. Что, черт побери, она теперь задумала? Ей следовало спать — он дал ей просто гору одеял. Он также оставил ей свечи и огниво, чтобы она ненароком ни на что не наткнулась в темноте.

Он встал с постели и поежился от холода, тут же охватившего его обнаженное тело. Придется смириться и одеваться на ночь. Хотя в Индии он спал голым, в Англии для этого было слишком холодно даже с зажженным камином.

Натянув бриджи, он накинул широкую свободную индийскую рубашку и потуже завязал узел на поясе, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы не оскорбить девичью впечатлительность Элизы. Потом он зажег свечу и постучал в дверь гардеробной.

— Элиза? С вами все в порядке?

— Я в полном порядке!

Ее оживленный ответ заставил его замолчать, особенно когда за этим последовал еще один громкий стук.

— Вы одеты?

— Да. А почему вы спрашиваете?

Он быстро открыл замок, распахнул дверь настежь и увидел, что девушка занята распаковкой картонных коробок. Зажженная свеча на одном из ящиков освещала всю картину слабым светом.

Он ожидал, что она, подобно его жене, будет дуться из-за того, что он разрушил ее планы, но уж никак не рыться с энтузиазмом в его вещах.

И не просто так, а с шиком. Она сняла свое мужское одеяние и завернулась в большой кусок расшитого золотыми нитями шелка, который он купил в Индии в подарок для родственниц. От этого зрелища у него пересохло во рту.

Ткань не только подсвечивала теплый оттенок ее кожи и заставляла медово-каштановые волосы сиять — Элиза задрапировала ее на груди лишь чуть выше сосков и накинула на одно плечо свободный край, оставив обнаженным второе кремовое плечо, а также большую часть груди.

Она стала даже привлекательней, чем в облегающем мужском наряде. Он бы все отдал за возможность провести языком по темной ложбинке между ее пышными…