Со всей любовью на которую способен (ЛП) - Амабиле Джусти

Как только сёстры остались одни, после того как мать ушла на работу, повторяя сотни раз, что нужно закрыть дверь и вынуть ключ из замка, Соле извинилась перед девочкой за то, что накричала, а затем прошептала ей заговорщическим тоном:

— Через несколько дней начнутся каникулы, так что мы сможем навещать Диора каждое утро.

Печаль Карлы мгновенно исчезла.

— Да! — радостно воскликнула она.

— Ты счастлива?

— Счастлива! — повторила девочка, а затем добавила, хлопнув в ладоши: ​​— А Эрик пойдёт с нами?

— Если хочешь, Эрик тоже может пойти.

— Здорово!

— Но это должно остаться тайной, хорошо?

Карла широко улыбнулась, кивнула и тихо заявила:

— Секрет!

ГЛАВА 7

«Исключить из жизни дружбу - всё равно,

что лишить мир солнечного света».

Цицерон

Соле, скорее всего, запомнит то лето на всю оставшуюся жизнь. Каждое утро, после того как Мириам уходила на работу, они с Карлой выходили из дома и встречались с Даниэлем. Затем все вместе отправлялись в Верхний Роветто к Диору.

Карла очень радовалась, она даже научилась узнавать дорогу в город-призрак, и каждый раз, прижавшись носом к окну мини-автомобиля, восклицала: — Большой дом! Разрушенный дом! Жёлтые цветы! Трава, трава, трава! Маленькая стена! Большое дерево! Маленькое дерево! Мадонна! — ещё до того, как они проезжали мимо этих самых ориентиров и в конце длинной сельской дороги видели в нише небольшую статуэтку Мадонны, которую установили для защиты города от опасности нового наводнения.

Ребята много веселились, погрузившись в захватывающее спокойствие, а однажды даже рисовали на стене дома. Карла возилась с акриловыми красками и кистями, создавая нечёткие фигуры, узнаваемые только в её воображении, а позже объяснила, что это все они: она танцует и поёт, Диор (больше похожий на маленького лягушонка, чем на собаку), Соле с рыжими волосами, как у Ариэль, и Даниэль, которого продолжала называть Эриком.

Но не только это делало Соле сияющей и довольной. Она чувствовала, что живёт в идеальном мире, полном приключений и любви, игр, поцелуев и свободы, а ещё и потому, что начала писать. Это была не совсем история, а скорее личные размышления о себе, своей жизни и страхах. В дневник, подаренный Даниэлем, она переписывала только окончательный вариант. Пробы, черновики и неудачи Соле заносила в компьютер, чтобы удалить, если что-то не понравится. Когда была убеждена, что текст приличный, она распечатывала страницы, чтобы перечитать, и если оказывалось, что всё ужасно, то без зазрения совести выбрасывала листы. Однако Соле и представить не могла, чтобы оторвать хотя бы уголок страницы дневника, которым дорожила, как золотой реликвией.

Мириам возвращалась с работы ближе к вечеру и обнаруживала дома довольную и голодную Карлу, и не склонную спорить Соле. Мать решила смириться с этой атмосферой, воплотив в жизнь пословицу, согласно которой «дарёному коню в зубы не смотрят». Поначалу Соле боялась, что Мириам всё поймёт или, по крайней мере, почувствует в воздухе тень недосказанности. Она знала, что полностью заставить замолчать младшую сестру невозможно, и была готова к расследованию или, что ещё хуже, к войне. Но Мириам, уставшая и разгорячённая после работы, не удивилась, когда девочка проговорилась о прекрасных рисунках, которые она сделала, о том, как принц Эрик взял её на руки, чтобы показать гнездо маленьких птичек, об Эрике и Ариэль, держащихся за руки, и другие подобные сказки. Очевидно, мать считала их фантазиями ребёнка с живым воображением, который постоянно смотрит один и тот же DVD и придумывает истории, связанные с русалочкой. Даже упоминание о Диоре время от времени не удивляло; Мириам считала, что это воспоминания, а Соле умела отвлечь разговор, когда он рисковал зайти на минное поле.

В общем, всё было хорошо, пока в один прекрасный день события не приняли иной оборот.

Они рано вернулись из Верхнего Роветто, потому что небо заволокло тучами и погода грозила дождём. При первом сильном ливне Даниэль настоял, что проводит их до дома. К тому же из-за странной погоды вокруг никого не было, и в любом случае Соле не хотела, чтобы Карла промокла.

Поэтому они вышли из машины у подъезда и вернулись в квартиру. Через несколько минут в дверь постучали. Соле посмотрела в глазок и увидела Лауру.

Она открыла и сразу поняла, что подруга очень расстроена. Лаура даже не поздоровалась с ней, когда вошла в коридор, не рассказала о каникулах в Апулии, единственное, что она сделала, — недобро посмотрела на Соле, нет даже зло, а затем сказала воинственным тоном:

— Вы были вместе.

Соле вздрогнула и тут же всё поняла. Она связала обиженный и яростный взгляд Лауры с тем, что та видела её вместе с Даниэлем, и эта правда шокировала подругу. По мере того как укреплялись их отношения с Даниэлем, Соле решила обо всём рассказать Лауре, когда та вернётся. Девушки мало писали друг другу в течение этих пятнадцати дней разлуки, и Соле даже надеялась, что её подруга за это время увлеклась кем-то другим, и пилюля будет не такой горькой.

Соле было неизвестно, встретила ли Лаура кого-то или нет, но она определённо выглядела очень рассерженной.

— Как давно это происходит? — спросила Лаура пытливым тоном.

Соле могла бы солгать, выдавая за влюблённость последних двух недель, но это не сделало бы её более верной подругой. Поэтому она решила наконец быть честной.

— Около двух месяцев, — ответила она. Соле чувствовала себя странно: холод в конечностях и краснота на лице, словно тело не знало, в какую сторону двигаться. Лёд или пламя?

— Так это всегда была ты! — воскликнула Лаура. — Ты говорила, что он тебе не нравится, а на самом деле это не так! И он никогда не смотрел на меня, он всегда смотрел на тебя! Ты обращалась со мной как с идиоткой! Когда я сказала тебе, что он мне нравится, ты прикинулась дурочкой, а сама тем временем развлекалась с ним!

— Мы изредка общались по телефону и в WhatsApp. Только в последнее время мы стали видеться чаще, — объяснила Соле, стараясь сохранять спокойствие.

— И с этим хочешь показать свою правоту?

— Я этого не говорила. Только то, что ты употребила слово «развлекалась» в таком тоне, что можно подумать неизвестно что.

Голос Лауры стал громче, словно девушку раздражало сопротивление подруги. Соле понимала, что была неправа, не сказав ей правду с самого начала, но она также знала, что с Лаурой всё сложно. Лаура заставила бы её поклясться больше не интересоваться Даниэлем, если не хочет потерять её как подругу, потому что для неё был либо чёрный, либо белый. Либо со мной, либо против меня. А Соле не могла вынести диктатуры своей матери, не говоря уже о требованиях Лауры.

— Ты всё равно действовала за моей спиной! А теперь хватаешься за соломинку, чтобы оправдать себя! Вы разговаривали друг с другом по телефону, — это уже достаточно плохо! Вот почему, когда я сказала, что надеюсь, что девушка, которая нравится Даниэлю, уродливая и неприятная, ты ответила, что думаешь, что она красивая и милая! Потому что это была ты! Ты скормила мне кучу лжи, ты хоть понимаешь это?

— Скорее не ложь, а умолчание, — рискнула Соле.

— Умолчание — это всё равно ложь, — проворчала Лаура, раздражаясь всё больше и больше.

— Скажи я тебе с самого начала, — Даниэль мне тоже нравится, что бы ты сделала?

— Ты знаешь, что! Я бы приказала тебе полюбить кого-нибудь другого! Две подруги не могут интересоваться одним и тем же парнем!

— Почему отступать должна я? Ты сама могла сделать это не хуже.

— Мне он нравился гораздо дольше!

— Откуда ты знаешь, как долго он мне нравится?

— Вообще-то, я не могу знать, ведь ты мне никогда не рассказывала!

Соле попыталась сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, но это было нелегко.

— Этот спор становится смешным, мы ведём себя так, будто нам по восемь и ссоримся из-за игрушки, — наконец призналась она. — Даниэль не игрушка, и мы можем быть лучше. Даже Карла стала взрослее. Ладно, я не была хорошей подругой, и за это прошу прощения. Но и ты сейчас не лучше. С Даниэлем ты не встречалась; я не уводила у тебя парня. Я просто ждала, пока ты переболеешь своей влюблённостью. Я не хотела причинять тебе боль. Откуда мне было знать, что твоя увлечённость не пройдёт за обычные двадцать дней?