Нежданное счастье майора Громова (СИ) - Поляк Таня

— Вероника, как всегда, преувеличивает, — наконец-то, говорит Громов. — Две невесты. Одна — бывшая. Вторая даже не смотрела в мою сторону.

— Что от тебя хотела Вика?

— Как что? Вернуть хотела. Её отец против меня целую кампанию начал, но обломится ему. Можешь даже не переживать.

— Я знаю, что тебя сломить непросто.

— Невозможно, Катюш.

— Окей. А вторая девушка кто?

— Няня.

— Леся, — вставляется Вероника. — Она такая крутая, мам! Она папиного друга огнетушителем вырубила.

— Мишу, что ли? А что случилось? — настороженно спрашиваю я.

Саша и Вероника быстро переглядываются. Эти двое явно что-то от меня скрывают.

— Испугалась его, — находится с ответом дочь. — Мы думали, это грабитель…

— Грабитель? Какой грабитель?

— Ну, не совсем грабитель… У грабителей бывает оружие? Ой…

— Закапываешься, дочь, — усмехается Саша.

— А-ну, быстро рассказали, что случилось! — требуя я таким голосом, что бывший муж понимает — я не отступлю.

Пока гуляем по скверу, Громов рассказывает, что в ту школу творчества, куда мы записали Веронику, пришёл один упырь, который напугал преподавателей и детей несколькими выстрелами. Никому он навредить не успел. Рядом оказался Миша Дубровский. Он быстро ликвидировал стрелка этого недоделанного и пошёл искать Лесю (которую Саша попросил временно побыть няней дочке) и Веронику. Они в это время прятались в кабинете на втором этаже. Леся приказала Нике спрятаться в кладовке, чтобы принять весь удар на себя. В итоге удары на себя принял Миша.

— Видимо, Леська ему хорошо приложила, раз у него сердце дрогнуло.

— Да ладно? Влюбился, что ли? — восклицаю я.

— Что-то очень на это похоже. Леська — крутая. Пара из них получится огненная, но загадывать не хочу. Миха после Натали прекрасный пол не жалует.

— Это не удивительно. Мне теперь хочется с ней познакомиться. Ну и поблагодарю за то, что она Веронику готова была защищать.

— Познакомишься, — тут же обещает Саша.

— А там, может, и на свадьбе их погуляем, — говорит Вероника.

— Устами младенца, как говорится…

— Я — не младенец, папа!

— Да-да.

Мы подходим к корпусу. Саше с дочкой сюда нельзя, пока не будет подписано разрешение мои доктором, а его сегодня нет.

— Операция завтра, — говорю на выдохе.

— Мы будем рядом, — тут же отвечает Громов и крепко прижимает к себе.

Я присаживаюсь, чтобы обнять дочь и жадно вдыхаю её запах.

Я так рада, что они приехали. У меня будто крылья за спиной выросли. Я теперь ничего не боюсь. И уже с приятным волнением жду операцию, чтобы избавиться от опухоли и жить дальше долго и счастливо.

Саша и Вероника уходят в свой корпус, чтобы поужинать. Я иду в своё отделение на второй этаж, чтобы тоже поужинать. Правда, у меня сегодня совсем лёгкая трапеза перед операцией.

Поужинав, я ложусь в кровать. Но спать не могу. И на месте одном усидеть не могу. Хожу по палате взад-вперёд. Хочу с Сашей поговорить. Хочу в его объятия. Мне хватит всего пары минуты, чтобы напитаться его энергией.

Я подхожу к окну, опираюсь руками на подоконник и выглядываю на улицу. Интересно, а меня сейчас выпустят прогуляться? Наверное, уже вряд ли.

— Кого высматриваешь? — раздаётся над ухом голос Громова.

— Саша? Ты как здесь? Тебе же нельзя! — спрашиваю у него, а сама прижимаюсь крепче к его широкой груди.

— Когда очень хочется, то всё можно, — отвечает он с очаровательной улыбкой.

— Очень хочется?

— Очень.

— Громов, мне нельзя. Тем более здесь, — чуть краснея, шепчу ему и слышу тихий смех.

— Ах ты, развратница. Я говорил о том, что очень хотел тебя увидеть и обнять. И чтобы Вероника между нами не крутилась.

— Она в номере осталась?

— Да. Обещала себя хорошо вести, чтобы родители могли спокойно поговорить. Я, кстати, пришёл не с пустыми руками.

— Принёс шоколадку? — радостно спрашиваю я.

— Это тоже. Но у меня есть кое-что получше.

Он достаёт из кармана коробочку, а там — наши обручальные кольца. Он хранил их всё это время???

— Я понимаю, что ты боишься думать о будущем. Но я знаю, что всё будет хорошо. И мы попробуем снова. Только в этот раз я тебя никуда больше отпускать не буду.

С этими словами он ловко надевает мне кольцо на палец.

— Как влитое.

Тянусь к коробке, достаю второе кольцо и так же ловко окольцовываю Сашу. Он довольно улыбается.

— Это, чтобы всякие невесты в твою сторону даже не смотрели.

— Я только твой, Катюша. Слово офицера.

— А я только твоя. Слово жены офицера.

Глава 30

Время будто стоит на месте.

Я смотрю на Веронику, крепко сжимающую мягкую игрушку — маму-кенгуру. Малыш-кенгуру отправился на операцию с Катей. Спасибо докторам пошли на небольшую уступку ради спокойствия дочки.

Я горжусь самоконтролем дочки. Замечаю, как у неё начинает дрожать подбородок, как по щеке скатывается слезу и уже хочу обнять, поцеловать, успокоить, как она смахивает слезу, встаёт с диванчика, на котором мы сидим уже не один час и делает что-то типа разминки. Это помогает ей взять эмоции под контролем.

— Я своими слезами маме не помогу, — отвечает Ника, когда я говорю, что она может поплакать, если хочет. — Я не хочу, чтобы она видела мои опухшие глаза. Она будет переживать. А ей нельзя.

— Ты у меня молодец, — произношу нежно и притягиваю к себе.

Чувствую, как напряжена каждая мышца дочки. Она держится из последних сил. Как и я. Но я не позволяю эмоциям вырваться наружу. Я сейчас должен быть опорой для этой сильной малышки.

— А тебе страшно? — тихо спрашивает Вероника. — За маму?

— Очень, — признаюсь так же тихо. — Но я верю, что местные доктора помогут маме. Я верю, что всё будет хорошо, и совсем скоро мы вернёмся домой.

— Домой?

— Ко мне.

— А мы у тебя останемся или поедем с самой к нам домой?

— А ты хочешь остаться? — спрашиваю осторожно.

— Очень, — шепчет Ника.

— И я очень хочу, чтобы вы остались. И вы останетесь. Я вас с мамой никуда не отпущу.

— Ты любишь маму?

— Люблю.

— А меня?

— Люблю.

Вероника всё же не сдерживается. Тихо всхлипывает и крепко обнимает меня за шею. Прижимаю к себе свою крошку и жадно вдыхаю её запах. Я так много потерял за эти годы, но готов всё компенсировать. Хочу, чтобы Вероника узнала, что это такое — когда рядом папа. У нас ещё много времени впереди. Я исправлю всё, что смогу. Всё ради дочки сделаю.

— Я тебя тоже люблю, папа, — тихо говорит Вероника, и я, взрослый мужик, готов расплакаться от накрывшей меня эйфории.

Я, наверное, на всю жизнь запомню этот момент. Наш первый момент папы и дочки. Вероника отклоняется первая и осторожно вытирает мои щёки. Всё-таки не сдержал слёзы.

— Я никому не скажу, что ты плакал, — говорит Вероника с улыбкой.

— Наш первый секрет?

— Да.

В этот момент дверь, куда увезли Катю на операцию, открывается. К нам выходит хирург. Он опускает маску с лица, и я вижу улыбку. Довольную улыбку доктора, который явно доволен результатами своей работы.

— Операция прошла успешно. Осложнений нет, — говорит он на английском. — Екатерина приходит в себя после наркоза. Она пробудет в послеоперационной палате несколько дней. Мы будем наблюдать за её состоянием. После — вернём в её палату.

— А мы можем её увидеть? Ну или хотя бы дочка?

— Можете зайти, только на пару минут.

— Нам и этого хватит! — говорит Ника на чистом английском, чем немало удивляет доктора.

Он ведёт нас через другую дверь в комнату, где мы моем руки, надеваем одноразовые халаты, бахилы, маски. Рука Вероники дрожит в моей руке, когда мы переступаем порог палаты.

— Ого, прямо как в кино, — выдыхает Ника, оглядывая оборудование, отслеживающее состояние Кати.

Ну а Катя лежит на огромной кровати и кажется совсем миниатюрной.

— Мамочка, — тихо зовёт Вероника.

Катя тут же распахивает глаза и медленно поворачивает голову.