На обломках - Карпинская Настасья

– Поставь на уши всех, ищи причину.

– Уже. Но результатов пока нет.

– Значит, плохо ищешь. Мне и тебе лещей отвесить, чтоб работал, а не в носу ковырялся.

– Какого лешего ты на меня-то срываешься. Я в таком же положении, как и ты.

– Напряги извилины, Вань, и найди мне причину происходящего, иначе мы с тобой по миру пойдем вместе, дружно и держась за руки, – Ванька понимающе кивнул и, оставив папку с заключениями по объектам, вышел из кабинета.

Меня раздражала создавшаяся ситуация, за все время работы в строительном сегменте, впервые сложилась такая хреновая динамика и самое поганое, что я не мог найти причину. Большинство поставщиков не менялось уже больше семи лет, бригады проверенные, основной костяк не менялся, текучки у нас большой нет. Остается не так много вариантов и один из них, что нас где-то кто-то нагревает или пытаются закопать. Только кто и где пока не ясно.

После обеда раздался звонок от председателя коттеджного поселка, в котором находился мой дом, бывший дом. После развода я в нем и не появлялся. Председатель попросил подъехать внести взносы и скосить траву на придомовой территории, все заросло.

– Егор Васильевич, давайте по старой схеме, – устало выдохнул в трубку. – Я вам скидываю деньги, а вы и траву скосите и сухостой уберете, а взносы я переводом через банк оплачу.

– Как посчитаете нужным, Дмитрий Анатольевич.

– Вот и договорились.

В том доме я не был уже более трех лет. Не хотел бередить старые раны. Получив документы о разводе, я собрал чемодан и уехал колесить по Европе. Это была моя мечта с детства Дания, Бельгия, Франция, Англия, Германия. Я объехал все. Мечта сбылась, а легче не стало. После возвращения снял квартиру и спустя два месяца понял, что жить рядом с работой – это безумно удобно. Присмотрел себе просторную квартиру в новостройке и переехал. После отпуска, который был, наверное, единственным за лет десять, я ушел с головой в работу, новые проекты, новые люди, новые возможности. Спорт и работа – это то, что позволяло мне дышать. Никогда не думал, что развод может быть настолько болезненным. Теперь же считаю, что в жизни человека есть всего несколько поворотных точек, которые могут изменить его жизнь, разделить на «до» и «после», это свадьба, рождение детей, похороны близких и развод.

Десять счастливых лет было прожито в браке с Никой, для нее строился тот дом, а оказалось, что не нужен был ни я, ни дом, ни вещи, ни моя любовь. Неприятное чувство паршивой кошкой снова заскребло где-то внутри души. Хотя, казалось, все давно умерло. Отодвинув его в сторону, загнал в дальний угол, закрыл на засов и вернулся к работе. Жизнь не стоит на месте и не стоит отдавать главенство страданиям, это бесперспективно и не продуктивно.

Глава 3

– Юль, мы в субботу идем на прием к Аниканову, – произнес Петр, спускаясь со второго этажа и застегивая манжеты рубашки.

– Что на этот раз? Юбилей, открытие очередного ресторана, галереи? – я открыла холодильник, решая, чем позавтракать.

– Годовщина свадьбы. Реши вопрос с подарком, пожалуйста.

– Хорошо, – очередной односложный ответ, никак не могла себя заставить разговаривать с мужем и смотреть на него, смотреть на когда-то любимое лицо и не испытывать разрывающую грудину боль.

– Ты во сколько в офис? – спросил Аносов, видя, что я все еще в халате, и не торопясь делаю тосты с авокадо.

– Часам к одиннадцати. Что-то срочное есть?

– Нет. Просто ты обычно просыпаешься раньше, – я лишь пожала плечами и достала из шкафа чашку, чтобы сварить кофе. – Ты неважно себя чувствуешь?

– Отходники после мигрени, – собравшись силами, я обернулась к нему, изображая мягкость, внимание и искреннюю улыбку.

– Возьми выходной, – Петр подошел ближе, оставляя короткий поцелуй на моей щеке и взглянув на часы, выругался. – Я поехал, дорогая. Напиши, как будешь себя чувствовать. Я переживаю.

– Конечно, – произнесла, улыбнувшись. Переживает он, как же. Видела я уже степень его переживаний между бедер своей помощницы.

Из коридора раздался глухой щелчок и я, оперевшись о столешницу, сжала веки и шумно выдохнула, сдерживая желание сорваться и разнести всю кухню. Хоть снова езжай в тир, выпускай пар. Но вместо этого завтрак, кофе и ноутбук с доступом к рабочей системе, из которой я уже начала вытаскивать необходимые мне документы и составлять список людей, которых я могу использовать в своих целях. Все же Ницше был прав, говоря, что в мести и в любви женщина проявляет варварства больше, чем мужчина. Хотя в своей низости некоторых мужчин переплюнуть сложно к этому выводу я пришла, когда в процессе проверки всех документов на случай развода я обнаружила, что подписанный мной брачный договор, который был пересоставлен после того, как Петр открыл «Амвид» и плотно ушел в бизнес, оставляет меня с голым задом. Практически в прямом смысле этого слова. Исходя из этого договора я не имею никаких прав ни на недвижимость, ни на бизнес, ни на доход от бизнеса, ни на машины, все, что мне причиталось, – это подарки мной полученные от Петра. Я перечитала страницы этого соглашения на несколько раз и истерически рассмеялась, откидываясь на спинку стула. Нестерпимо захотелось курить, хотя делала я это крайне редко. Какая же я идиотка, влюбленная тупая дура. А ведь никогда не считала себя глупой. Я подмахнула эти бумаги вообще не глядя, ведь Аносов, подсовывая их, заверил меня, что там ничего не изменилось, кроме того, что он включил туда данные о компании, мол, вдруг с ним что-то случиться на производстве, он тогда еще сам заправлял в цехах. Вертлявый, гадкий уж. Он уже тогда перестраховывался, чтобы в случае, если компания стартанет, мне не упало лишней копейки. Чтобы вообще ничего не упало.

Сжала веки до красных всполохов, так что стало больно в глазницах. А ведь я любила, этого человека. По-настоящему любила. Жила им, его делом, поддерживала его во всем. Закладывала золотые украшения в ломбард, когда нам нечего было есть, когда он не мог заработать даже на еду. Я хваталась за любую работу, чтобы оставить нас на плаву, пока он очередной раз прогорал в бизнесе. Я выплачивала его долги, я первые года за «спасибо» работала в компании, я все, сука, время, была рядом. В любой заднице я всегда вставала плечом к плечу и тащила изо всех сил. И вот она благодарность. Горький тугой ком подкатил к горлу, обрывая дыхание, делая его болезненным и порождая волну едкой злости на него и себя. На свою чертову доверчивость. Как там говорят: розовые очки бьются стеклами внутрь? Они правы. И эти осколки сейчас вскрывали мою грудную клетку наживую без обезбола.

Внутри я уже стенала, истошно вопя от боли, лезла на стены, сбрасывая все со стола, громила квартиру, сходя с ума от боли, от предательства, ото лжи, от низости человека, которого любила. Когда-то любила. В реальности я просто продолжала сидеть на стуле, до онемения, стиснув зубы. Дыши Юля, дыши. Никто еще не умер из-за предательства мужика. Дыши, я сказала. Внутренний приказ и я, превозмогая спазмы в груди, перекрывающие кислород, медленно втянула воздух, один раз второй. Третий. И от этого человека я хотела детей…

Глава 4

Удар. Защита. Удар. Выпад. Защита. Удар. По вискам, лицу и спине лился пот, но я, не обращая на него внимания, наносил удары по бойцовской груше, позабыв о времени. Фитнес-центр, расположенный в этом же здании, где находился мой офис, максимально экономил время и был в шаговой доступности в момент, когда было необходимо снять стресс. Никогда раньше не понимал Лаврова, который в случае любой проблемы шел в спортзал мутузить грушу и таскать тяжести. Теперь понимаю. Это реально помогает. Прочищает мозги, повышает концентрацию и снимает напряжение. Сублимация негативных эмоций.

– Ты скоро ни в одну рубашку не влезешь, – позади раздался голос Шведова, и я отступил от груши оборачиваясь.

– Сколько времени? – спросил, снимая перчатки и начиная разворачивать эластичные бинты.