Слегка за тридцать: Бывшие. Право на счастье - Устинова София

Когда за мной приехал Вадим, Ксюша вышла нас проводить. Он был безупречен: в идеально отглаженной рубашке, с обворожительной улыбкой. Он галантно поцеловал Ксюше руку, сказал пару комплиментов её платью. Вадим всегда умел нравиться людям, особенно женщинам. Он обнял меня за талию, властно притянул к себе, и я, уткнувшись носом в его плечо, пахнущее дорогим парфюмом, почувствовала себя под защитой всего мира.

– Не пропадай, – сказала мне Ксюша на прощание, и в её васильковых глазах на долю секунды мелькнуло что-то странное, какая-то тень мимолётной, необъяснимой тревоги.

– И ты, – улыбнулась я. – Теперь ты невеста, дел будет невпроворот. Но на нас время находи!

– Обязательно, – кивнула она, но улыбка её была немного грустной.

Мы уехали. Я смотрела в окно машины на удаляющийся дом и махала Ксюше, пока её хрупкая фигурка в развевающемся на ветру платье не превратилась в точку.

А она ещё долго стояла на пороге, провожая нас взглядом. Потом вернулась в опустевшую, притихшую квартиру, где всё ещё витал запах нашей дружбы, наших дерзких мечтаний и дешёвого шампанского. Она подошла к полке и взяла в руки старую деревянную шкатулку. Провела пальцами по резной, потрескавшейся крышке, словно пытаясь заглянуть сквозь дерево на пятнадцать лет вперёд, в тот день, когда они снова соберутся вместе.

Солнце уже полностью село, и длинные, лиловые тени, словно щупальца, поползли по полу, поглощая остатки света. На одну страшную секунду Ксюше показалось, что шкатулка стала невыносимо, свинцово тяжёлой. Словно внутри лежали не лёгкие бумажные салфетки с девичьими каракулями, а тяжёлые, как могильные плиты, камни несбывшихся надежд, горьких разочарований и непролитых слёз. Ей вдруг подумалось: а что, если они заперли в этой коробке не свои мечты, а свои приговоры?

Она вздрогнула от этой мысли и поспешно поставила шкатулку на место, рядом с фарфоровым ангелом, отгоняя глупые, тёмные предчувствия.

Это всё усталость. И шампанское.

Ведь впереди была целая жизнь. Длинная, счастливая, сказочная жизнь.

Обязательно сказочная.

Другой она быть просто не могла.

ГЛАВА 1

МАРИНА ОРЛОВА (ГОРОВАЯ)

Идеальный мир пахнет запечённой уткой с яблоками, корицей и дорогим парфюмом мужа. Мой мир, выстроенный за пятнадцать лет по кирпичику, по шёлковой скатерти, по каждому начищенному до зеркального блеска бокалу, сегодня благоухал особенно пронзительно. Годовщина. Пятнадцать лет со дня, когда Вадим Белов, тогда ещё просто блестящий студент юрфака с горящими глазами, а не восходящая звезда политического небосклона, надел мне на палец тоненькое колечко и пообещал целый мир. И ведь почти не обманул. Он подарил мне вот эту огромную, залитую светом квартиру с панорамными окнами на Москву-реку, гардеробную размером с мою девичью комнату и статус, которому завидовали многие. Мне оставалось лишь поддерживать идеальный порядок в этом мире и быть его безупречной визитной карточкой.

Я скользнула взглядом по столу, сервированному на двоих. Фарфор Villeroy & Boch, фамильное серебро, свечи в тяжёлых подсвечниках, источающие тонкий аромат сандала. В хрустальном декантере рубиновыми искрами переливалось его любимое Бургундское. Всё было идеально. Как всегда. Я поправила складку на белоснежной скатерти, и в этот момент лёгкая, едва заметная волна тошноты подкатила к горлу. Третий день уже. Наверное, из-за волнения. Я так хотела, чтобы этот вечер стал особенным, чтобы мы снова почувствовали то, что было в самом начале – не партнёрство двух успешных людей, а трепетное, всепоглощающее чувство, от которого перехватывало дыхание.

Тихий щелчок замка заставил моё сердце подпрыгнуть и забиться чаще. Он пришёл. Я поспешила в прихожую, на ходу расправляя шёлковое платье цвета грозового неба, которое так шло к моим серым глазам.

– Вадим, любимый, я уж… – начала я, готовясь обнять его, но замерла на полуслове.

Он стоял на пороге, но был не один. Рядом с ним, чуть позади, словно дорогая породистая борзая рядом с хозяином, притаилась молоденькая девушка. На вид – едва за двадцать. Длинные, платиновые волосы, пухлые, капризно изогнутые губы, огромные синие глаза, в которых плескалось откровенное любопытство с толикой пренебрежения. Одета она была в короткое розовое платье, которое больше подошло бы для ночного клуба, чем для визита в семейное гнёздышко.

Вадим же, как всегда, был безупречен. Идеально скроенное кашемировое пальто, костюм от Brioni, туфли, начищенные до блеска. Он снял пальто, небрежно бросил его на банкетку и шагнул в гостиную, даже не взглянув в мою сторону. Девица проскользнула следом за ним.

– Рина, ты превзошла себя, – его голос, ровный и бархатистый, как дорогой виски, не содержал ни капли той теплоты, которую я ожидала услышать. Он обвёл взглядом накрытый стол, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на скуку. – Очень… торжественно.

– Я старалась. У нас ведь сегодня…

Он поднял руку, останавливая меня. Этот жест, отточенный на сотнях совещаний, был мне до боли знаком. Жест, который означал: «Молчи, сейчас буду говорить я».

– Присядем, – он указал на диван, сам вальяжно опускаясь в кресло. – Лерочка, садись, не стесняйся.

Девица, которую звали Лерочкой, плюхнулась на диван, закинув ногу на ногу и демонстрируя бесконечные ноги. Она с интересом рассматривала интерьер, словно оценщик, пришедший описать имущество. Моё имущество. Мой дом.

– Вадим, что происходит? – мой голос прозвучал глухо, и я сглотнула вязкий ком, подступивший к горлу. – Кто эта девушка?

– Это Валерия, – представил её муж, будто речь шла о новом предмете мебели. – Моя невеста.

Время остановилось. Воздух в комнате загустел, стал тяжёлым, как расплавленный свинец. Я смотрела на него, на его спокойное, красивое, чужое лицо, и не могла поверить. Невеста? Какое дурацкое, нелепое слово. У него есть жена. Я. Марина Белова. Пятнадцать лет.

– Невеста? – переспросила я шёпотом, чувствуя, как холодеют пальцы. – Ты, должно быть, шутишь. Очень неудачная шутка, Вадим.

Он усмехнулся. Не улыбнулся, а именно усмехнулся – уголком рта, холодно и жестоко.

– Рина, давай без драмы. Ты же умная женщина. Всё понимаешь. Наш брак – это проект. И, к сожалению, этот проект исчерпал себя. Он больше не приносит дивидендов.

– Проект? – я медленно поднялась, чувствуя, как внутри разгорается холодная ярость. – Наша жизнь, наши пятнадцать лет – это, по-твоему, проект?

– А что же ещё? – он пожал плечами, демонстрируя полное равнодушие. – Вполне успешный проект, надо сказать. Ты была идеальной женой для начинающего политика. Тихая, скромная, хозяйственная. Создала мне безупречный тыл. Я тебе за это благодарен.

– Благодарен… – я истерически рассмеялась. Смех получился сдавленным, похожим на лай. – Ты приводишь в мой дом свою… невесту… в день нашей годовщины и говоришь, что благодарен?

– А когда я должен был это сделать? – в его голосе прорезались стальные нотки. – Завтра? Послезавтра? Я не люблю откладывать деловые вопросы. Мы разводимся, Марина. Это решённый вопрос.

– Я не дам тебе развод, – выплюнула я, сама удивляясь своей твёрдости.

– Дашь, – спокойно парировал он. – Куда ты денешься.

– Папочка Леры – губернатор, – подала голос девица. Её тон был сладким, как пересахаренная вата, но с ядовитой начинкой. – А Вадику для карьеры очень нужен такой тесть. Правда, любимый?

Она посмотрела на него с собачьей преданностью, а он благосклонно кивнул, словно поощряя умного щенка.

– Лера права, – подтвердил Вадим. – Мне для дальнейшего роста нужна другая партия. Жена с перспективой. Семья с весом. Ты же понимаешь, это просто бизнес. Ничего личного. К тому же, будем откровенны, ты так и не смогла подарить мне наследника. А для политика это важно. Семья, дети, традиционные ценности. У Леры со здоровьем всё в порядке. Мы уже были у врача.

Этот удар был ниже пояса. Он знал, что тема бесплодия – моя самая страшная, самая незаживающая рана. Пятнадцать лет врачей, анализов, унизительных процедур и слёз в подушку. Пятнадцать лет он утешал меня, говорил, что мы со всем справимся, что главное – это наша любовь. И теперь он швырнул мне это в лицо, как грязную тряпку.