В поисках совершенства - Гувер Колин

Я не хотел ее перебивать, но на последней фразе не сдерживаюсь. Так вот же зацепка!

– Погоди. Выходит, эта твоя училка знает, кто усыновил ребенка? Так, может, связаться с ней?

Услышав мой вопрос, Сикс будто сдувается и качает головой.

– Я дала согласие на закрытое усыновление. Мы подписали все бумаги. Я уже дважды ей звонила, умоляла хоть что-то рассказать… Нет, она не имеет права. Ни с юридической, ни с этической точки зрения. Все бесполезно, Дэниел.

От ее слов становится тоскливо, но я стараюсь этого не показывать. Кивнув, нежно целую ее в лоб. Идиот! С чего я решил, что она еще не попробовала этот вариант? Дважды идиот, что сам до сих пор ничего не предпринял. Даже не предложил помощь! Теперь я знаю подробности, и взглянуть на ситуацию со стороны – поразительно, как Сикс до сих пор меня терпит.

Задаю еще вопросы, чтобы у нее не было возможности задуматься о том же, что крутится у меня в голове, – какое же я дерьмо!

– Как прошли роды?

– Больно так, что помереть хочется, но хотя бы закончилось быстро. Ребенка оставили со мной на час. Мы были совсем одни, и я все это время проплакала. Дэниел, я почти передумала! Почти. Не потому, что мне казалось, что со мной ему будет лучше; просто я не хотела страдать. Не хотела остаться без него, не хотела ощущать пустоту внутри. Однако оставить его было бы эгоистично. Представляешь, я в тот момент переживала за себя! – Она вытирает слезы и продолжает: – Перед тем как его забрали, я сказала ему: «Я так поступаю лишь потому, что люблю тебя». И все. Теперь жалею, что не сказала больше.

Слезы буквально выжигают мне глаза. Обнимаю ее еще сильнее. Даже представить не могу, каково ей пришлось и как она сейчас страдает. А я еще возомнил, что все из-за меня! Да я и рядом не стоял, чтобы по мне убиваться, когда она со своим ребенком навсегда попрощалась.

– Медсестра, которая унесла его, потом вернулась и утешала меня, пока я плакала. Она сказала мне: «Знаю, это худший день твоей жизни. Но благодаря тебе для двух других людей он станет лучшим». – Сикс судорожно вздыхает. – От ее слов меня чуть-чуть отпустило. Наверное, она много такого повидала уже и знала, как мне тяжело. Становится легче, когда понимаешь, что ты не единственная мать, которая отказалась от своего ребенка.

Яростно мотаю головой.

– Сикс, не надо так говорить! Ты дала ему жизнь. И ты подарила новую жизнь его приемным родителям. Уж если ты от кого и отказалась, так только от себя!

От моих слов она начинает рыдать и прижимается ко мне, свернувшись в комочек. Я обнимаю ее и осторожно глажу по голове.

– Понимаю, ты не знаешь, что с ним, поэтому тебе страшно. Но ты точно так же не знаешь, что было бы, если бы ты его оставила. Наверняка мучилась бы и думала, правильно ли поступила и не лучше ли было отдать его тем, кто в состоянии о нем позаботиться. Так много вопросов, ответов на которые мы, наверное, никогда и не получим. Может, эта пустота так в тебе и останется. Но у тебя есть я! Поменять прошлое я, конечно, не в силах, зато могу обещать тебе кое-что. И обещание свое сдержу.

Она поднимает голову, и в покрасневших от слез глазах мелькает тень надежды.

– Что пообещать?

Убираю волосы с ее лица.

– Обещаю, что я никогда не усомнюсь в правильности твоего решения. Обещаю, что никогда не буду поднимать эту тему, если только ты сама не захочешь. Обещаю, что буду и дальше делать все, чтобы ты улыбалась, даже если знаю, что никакими шутками твою печаль не развеять. Обещаю всегда любить тебя, что бы ни было. – Крепко целую ее в губы. – Что бы ни было, Сикс, запомни.

В ее глазах все еще стоят слезы, и на сердце у нее тяжело, и все же она улыбается мне.

– Дэниел, я тебя не заслуживаю.

– Да, – соглашаюсь я. – Ты заслуживаешь гораздо лучшего.

Она смеется, и на сердце становится тепло.

– Ладно, придется довольствоваться тобой, пока не появится кто-то получше.

Я улыбаюсь и наконец-то, наконец-то, чувствую, что все снова в порядке. Настолько, насколько это вообще возможно для нас с Сикс.

– Люблю тебя, Золушка [1], – шепчу я.

– Я тоже тебя люблю. Что бы ни было.

Глава 3

Вернувшись вчера от Сикс, я впервые за месяц смог проспать всю ночь. Засыпал с чувством облегчения – у нас все в порядке.

А сегодня проснулся с ощущением, что ничего не в порядке.

Между нами-то все наладилось, однако сама Сикс ужасно мучится. И хотя я продолжаю убеждать себя, что ничего не могу сделать, утром до меня вдруг дошло, что так не дает мне покоя: я даже не попытался! Да, усыновление было закрытым. Да, меня, скорее всего, будут посылать куда подальше. Но что я за бойфренд такой, если вообще не попробую сделать жизнь Сикс лучше?

Именно поэтому я уже два часа вишу на телефоне. Обзвонил семь агентств по усыновлению, и везде мне заявили одно и то же: они не имеют права разглашать информацию. Тем не менее я продолжаю – вдруг повезет, и попадется кто-то не слишком уж принципиальный.

Пока я звонил в восьмое агентство, пришла Ханна. Я передал ей все, о чем мы говорили с Сикс, и сказал, что решил приложить максимум усилий и найти хоть какую-то информацию о нашем сыне. Хотя бы узнать, что он жив-здоров.

Чанк тоже пришлось посвятить, так как она везде бегает по пятам за Ханной, когда та приезжает на каникулы.

Сначала я сомневался, стоит ли им рассказывать, – не хочется раз за разом мусолить эту тему. С другой стороны – легче, когда кто-то рядом с тобой знает правду. Ну и плюс три головы лучше, чем одна, даже если эти головы из семейки Уэсли.

Ханна уже позвонила троим итальянским юристам. Двое сразу же сказали, что ничем помочь не в состоянии. Сейчас она как раз разговаривает с третьим.

– Усыновление, – говорит она и параллельно что-то гуглит. – Попробую по-итальянски. Adozione? – Пару мгновений подождав ответа, она с досадой смотрит на экран телефона. – Он бросил трубку…

С каждым новым звонком мои надежды тают.

– Кто-нибудь точно поможет, – говорит Ханна, бросаясь на кровать. Она, как и я, в полном отчаянии.

Чанк, сидя у стола, крутится в кресле.

– А вдруг ты сейчас просто палкой в осиное гнездо тычешь? Была же у них причина сделать усыновление закрытым: значит, не хотят, чтобы вы к ним лезли.

– Ну да, они боялись, что Сикс передумает и решит забрать ребенка, – отвечаю я. – Но она этого не сделает. Ей только нужно знать, что с ним все хорошо.

– Думаю, вам лучше просто забить, – предлагает Чанк.

Я смотрю на Ханну в надежде, что у нее другое мнение.

– Обычно я на стороне Чанк, однако на этот раз я согласна с тобой, – говорит Ханна. – Не сдавайся. Порасспрашивай Сикс еще. Кто-то же должен знать, где ваш ребенок, Италия ведь не бескрайняя!

– Там шестьдесят миллионов живет. Даже если я по сорок человек в день буду обзванивать, у нас четыреста лет уйдет на то, чтобы каждого расспросить.

Ханна смеется.

– Ты что, реально посчитал?

Я с жалким видом киваю.

– Черт! – бурчит Ханна. – Ну, не знаю. Все равно не сдавайся. Может, принимающая семья в курсе, кто его забрал?

Качаю головой.

– Сикс сказала, они не очень-то вникали. Там в школе была какая-то американка, помогала Сикс с усыновлением. Я спрашивал, нельзя ли связаться с ней, но Сикс уже сама не раз пробовала, бесполезно. Она ничего не рассказывает – говорит, не имеет права по закону.

Ханна оживляется.

– Получается, она знает, где ребенок?

Я пожимаю плечами.

– Понятия не имею, что она знает.

– Позвони ей.

– Нет.

– Почему?

– Потому что Сикс уже звонила, и не раз. Дохлый номер – тетка непрошибаемая.

– Да, но ты-то умеешь людей доставать, у тебя, может, и получится.

Стоп, это комплимент такой?