Развод. Мы (не) простим (СИ) - Айнави

— Да, дочка. Ей пять лет. Но я ещё помню её в таком возрасте. Они такие крошечные, зависят только от тебя. Прекрасно, правда? — Наклоняется к Диане, осторожно касаясь её носика, чем вызывает у неё улыбку.

— Ты в разводе? — уточняю, а сама открываю духовку, из которой так вкусно пахнет, что рот наполняется слюной.

И я даже не знаю, что мне нравится больше: сам факт наличия горячей еды или то, что её приготовли специально для меня.

— Да, — между тем продолжает рассказывать Толя. — Пару лет назад жена решила, что ей лучше без меня. Дочка осталась с ней.

— Ты с ней видишься?

— Да, но не здесь.

— Почему? — Встречаюсь с Толей взглядами — его отстранённый и потерянный. — Извини, это не моё дело. Не говори, если не хочешь.

— Я… Дочери нужен специальный уход и наблюдение у специалистов. Поэтому они с женой живут поближе к врачам.

— Понятно, — отвечаю нейтрально, не зная, что её сказать в такой ситуации. — Пахнет очень вкусно, — перевожу тему. — Пообедаешь со мной?

— Спасибо, я не голодный. Давай, лучше поиграю с Дианой, пока ты ешь.

Киваю, позволяя ему снова взять дочку на руки.

— В гостиной есть игровой коврик, она любит на нём сидеть.

— Идём, красотка, — подхватывает дочь на руки. — Можешь не торопиться, —это уже мне.

Провожаю их взглядом, понимая, как мне повезло. Нам с Дианой повезло. Пусть она и родилась немного раньше срока, оказалась вполне здоровой. К третьему месяцу уже соответствовала всем нормам. Конечно, я много с ней занималась и занимаюсь, но никаких страшных диагнозов у неё нет.

Интересно, почему жена Толи с ним развелась? Полюбила другого? Иной причины я не вижу — Толя точно не из тех, кто не уделял внимания собственной семье.

Из гостиной до меня доносится его голос — он рассказывает Диане сказку. К сожалению, я понимаю, что с ней он закрывает потребность в заботе о своём ребёнке, и поощрять подобное не стоит. Только если я не планирую… Толя красив собой, воспитан, но…

Еда встаёт комом в горле, и я запиваю её чаем с молоком.

Толя просто меня пожалел и проявил немного человеческого участия, а я уже готова фантазировать о совместном будущем. И смешно, и стыдно.

Убрав грязную посуду, иду в гостиную.

— Спасибо тебе огромное за помощь! Ты прекрасно готовишь.

— По вечерам у меня много свободного времени, а ещё я люблю блоги про кулинарию. Так что могу приготовить практически что угодно из того, что есть в холодильнике. — Он поднимается с пола. — Что ж, мне пора домой, а маленькой принцессе поесть.

Я беру дочку на руки, ощущая прилив молока. Диана начинает вести себя беспокойно, давая понять, что проголодалась. Тянется к груди.

— Сначала пюре, — целую её в макушку. — Мы ведь уже большие. Только проводим дядю Толю.

Обувшись, он машет Диане рукой:

— Пока, девчонки!

Потом быстро наклоняется ко мне, губами касаясь моего лба. Я не знаю, как реагировать на этот жест. И почему он вообще позволил себе подобное? Из жалости? Или потому, что как никто понимает меня? Если он тоже пережил предательство самого близкого человека, то знает, какая боль живёт внутри.

— Пока, — прощаюсь я, неловко улыбнувшись.

Остаток дня проходит по привычному расписанию. Кормлю Диану, потом гуляю с ней во дворе, делаю массаж, играю, купаю, снова кормлю. День сурка, в котором так легко потерять себя.

Вечером, уложив дочку на ночной сон, беру телефон, раздумывая над тем, стоит ли написать Толе? Вроде я сказала ему спасибо, но почему бы не поблагодарить ещё раз?

Спасибо за помощь. Ты меня сегодня буквально спас.

Нажимаю «Отправить», пока не передумала.

Толя прочитывает сообщение, но ничего не отвечает. Это молчание запускает хоровод тревожных мыслей, что я могла показаться слишком навязчивой. Я даже уснуть не могу, хотя очень устала за день. Наконец телефон вибрирует, и я беру его, уверенная, что написал Толя. Но сообщение приходит не от него, а от Вани.

Глава 7

Не спишь?

Внутри всё сжимается.

Стоит промолчать. Проигнорировать. Выкинуть телефон в самый дальний угол комнаты. Или всё-таки узнать, что ему нужно?

Не сплю.

Набираю ответ, не уверенная, что поступаю правильно.

Покажи мне фото Дианы. Пожалуйста.

«Пожалуйста».

Это слово режет больнее всего. Ваня не заслуживает ничего. Ни капли жалости, ни одного пикселя с изображением нашей дочери. Выключаю экран, отшвырнув телефон на одеяло. Но поздно. Ваня уже здесь. Его призрак. Я ощущаю его фантомное присутствие — дыхание у своего уха, то мимолётное, случайное прикосновение к руке на кухне. Оно жжёт кожу, как клеймо, не давая забыть, сводя с ума.

Экран мигает, оповещая о новом сообщении. Беру телефон, сжимая так, что ещё немного и корпус треснет.

Инга, дай мне её увидеть хотя бы так.

Где-то очень глубоко, в самой затаённой и слабой части души, что-то вот-вот дрогнет. Ведь он её отец…

Так сильно прикусываю губу, что во рту появляется металлический привкус крови. Жалеть его — последнее дело. Но в голове крутится мысль, что возможно стоит дать ему шанс как отцу? Ради дочери. И, возможно, я совершаю главную ошибку в своей жизни, когда отбираю в галерее три фотографии.

Диана у меня на руках перед зеркалом — крошечная и спящая.

Диана, лёжа на животе, с любопытством смотрящая вперед.

Диана, сладко сопящая в коляске.

Моя сдобная булочка.

Я смотрю на эти фото, а внутри нарастает чёрная злоба. Потому что для Вани она никогда не была сладкой булочкой. Я вспоминаю, как он называл её, пока дочка была у меня внутри. Как бросил нас на долгие месяцы.

Нет!

Он не отец. Он не достоин дочери. Не заслужил.

Включаю на телефоне режим «Не беспокоить» и кладу на тумбочку. Хватит с меня. Нужно спать, иначе у меня не будет сил на новый день.

Развернувшись к окну, смотрю в темноту ночи. И никак не могу отделаться от мыслей о Ване. Зачем он только вернулся? Я ведь привыкла к одиночеству, а теперь мне кажется, будто он и не уходил. Могу легко представить его за своей спиной, на его привычном месте на краю кровати. Стоит отпустить контроль, и вот он — здесь, в десяти сантиметрах. Его дыхание обжигает затылок. Вот-вот его руки обнимут меня, одна заберётся под футболку: ладонь ляжет на живот, чтобы нежно и успокаивающе погладить.

Незаметно засыпаю, но Диана будит через пару часов. Кормлю её и снова проваливаюсь в небытиё.

Утро не приносит облегчения. Ощущаю себя разбитой вдребезги. Дико хочется кофе и пяти минут тишины. Но Диана уже ворочается в кроватке, а значит, начинается новый день. Если бы я не уснула так поздно, то встала бы пораньше, подарив себе полчаса свободы.

Пока дочка досыпает последние минуты, развожу для неё кашу. Съест она её пару ложек, быстро затребовав грудь, но я не теряю надежды, что ещё месяц-два и её меню станет разнообразнее. Кофе в тишине выпить не успеваю, потому что дочка просыпается, и я погружаюсь в привычные хлопоты. Только через час, оставив её в стульчике и дав игрушки, могу позавтракать.

Вспоминаю про телефон. Включив экран, вижу пропущенные звонки от мамы, и сообщение от… брата. Открываю его первым, так как Андрей сам пишет или звонит мне очень редко.

Будь добра перезвони матери, а то уже с собаками тебя ищет. Мы с Дашей вообще-то поспать в выходной хотели. Спасибо.

Каждое слово пропитано раздражением. Андрей никогда не питал ко мне братской любви. А с рождением Дианы его неприязнь и вовсе вышла на новый уровень. Наверное, психолог сказал бы, что это ревность старшего к младшему ребёнку. Я же всегда просто знала — он меня не любит. И никогда не любил. Мы всегда были по разные стороны баррикад. Точнее, он всегда воевал против меня. Всё усугибилось тем, что Даша уже три года безуспешно лечится от бесплодия. И ненавидит меня ещё сильнее, чем Андрей. Словно я родила дочку им назло, а не потому, что просто хотела ребёнка.