Я видел, что дочь не спит, а только притворяется. Рявкнул:
– Эвелина, тебе пора быть на завтраке!
Слышала, но делала вид, что спит. Протянул руку, схватил вазу с цветами, вылил на “спящую принцессу”. Она подскочила мокрой кошкой, разъярённая, бешеная. Схватил её за шиворот, ткнул носом в расписание на двери:
– Читай! Завтрак в 8.
– Что ты делаешь! Дурак! Я маме скажу, я сбегу!
Дочь орала, визжала, мне было плевать. К матери я её не отпущу, там Эвелина жила все свои прекрасные годы превращаясь в бродяжку. Кстати, именно поэтому я согласился на интернат.
Ну, а сбежать от меня не получится, не сбежит.
Волок её мокрую, нечёсанную по ступеням в столовую. Большой овальный стол был накрыт с правого угла. Подтащил дочь к столу, плюхнул её в стул по правую руку, она попыталась вскочить. Вжал её в стул, рявкнул:
– Или так или в специнтернат для бродяжек. Второй раз повторять не буду.
Прошла неделя после цветочного душа и кто бы удивлялся: в 8 Эвелина как штык сидела на своём месте. Правда, как всегда/, с перекошенным лицом. Меня это мало интересовало.
Дочь ковыряла вилкой в тарелке, неожиданно в дверях показалась Нина, – экономка.
Я поднял на неё глаза: раз Нина здесь, значит что то из ряда вон произошло.
– Роман Яковлевич, там пришла женщина от вашей жены.
Я минуту висел в пространстве. Кто? Какой жены, я развёлся с Ольгой пять лет назад, других жён у меня не было.
– Нина, что с вами? Я развёлся пять лет назад.
– Простите, Роман Яковлевич. От вашей бывшей жены. От Оли.
Бросил салфетку, отправился вслед за Ниной. Краем глаза заметил, как поднялась Эвелина, одного моего взгляда хватило, чтоб она снова села. Команды вставать не было.
Вышел к ступеням. Косматая старуха стояла, выставив впереди себя ребёнка. Кто эти люди? Как они через охрану пробрались и оказались здесь. Кстати, Игнат стоял позади них, пытливо всматриваясь в моё лицо, стараясь считать мою реакцию.
– Ну что, зятёк, узнаёшь меня?
Я подумал, это сумасшедшая бродяга. Уже открыл было рот, старуха опередила меня:
– Я тётка твоей бывшей, не признал?
Как в этой куче неприбранной соломы на голове, затянутой в жидкий пучок на затылке можно было кого-то признать. Родственников Ольги я видел всего пару раз.
– Что вам надо? – я и предположить не мог, что сейчас грянет.
– Вот тебе Мишка, Ольги сын. А Ольга вчера в больницу попала. Новости, поди слушал?
У меня что то ёкнуло, оторопь пробежала по плечам. У Ольги сын? Я так долго вытеснял память о бывшей жене и вот сейчас остро, до зубовного скрежета понял, что каждый день сердце болело больным зубом. Ольга из меня никуда не делась.
– Не понял, так что надо?
– Сказала же. На тебе Мишу. Ольга выздоровеет, придёт, заберёт. Мне за ним смотреть не с руки. А ты Ольге не чужой.
Повернулась и пошла. Мальчик обернулся, звонко крикнул:
– Тётя! Возьми меня, – догнал её, вцепился руками в её тряпки, она вспылила:
– Это ещё что, – взяла его за руку, подтащила снова к ступеням, :– Здесь мать свою жди. Ишь, кричать тут удумал.
Повернулась и пошла к воротам.
Мальчик стоял низко повесив голову и, опустив плечи, беззвучно плакал. Ветерок ерошил светлые волосы, тоненькая шейка торчала из неопрятно торчащего воротника лёгкой курточки. Ребёнок мне показался таким маленьким, я не разбираюсь в детях, интересно, сколько ему.
Посмотрел вслед старой ведьме: полоумная какая-то старуха. Зашвырнула сюда несчастного чужого мальца, я, честно сказать, ничего не понял.
Ни единого звука не вылетало изребёнка, он просто вздрагивал от рыданий, стоя по стойке смирно. Не орал, не истерил. Просто давился рыданиями. Охренеть, разве дети умеют так плакать. Мужик.
– Нина, – договорить не успел, экономка тут же отозвалась:
– Всё поняла, Роман Яковлевич, – наклонилась к малому: – идём, Миша, идём, милый, всё будет хорошо.
– Нина, приведите ребёнка на завтрак, – сам прошёл в столовую. Эвелина сидела за столом, лениво разложив руки лебедем на всю длину и буквально свесив своё лохматое дерьмо из синих кос в тарелку. Дрэды, кажется название этому безобразию.Решил не обращать внимание на этот караул. Придёт время, разберёмся с волосами.
Я сел на своё место, достал телефон, позвонил начбезу:
– Срочно ко мне!
Повернулся к Игнату:
– Записывай. Найти няню для мальчика, в самом лучшем агентстве нянек. Не знаю как, может Нина расскажет. Отправь кого-нибудь, пусть одежду, игрушки купят, всё привезут. До моих следующих распоряжений с мальца глаз не спускать, ещё влезет куда нибудь, или потеряется, как вот эта, – я стрельнул глазами в сторону Эвелины.
Эту паразитку лет с шести выискивали по крышам и подвалам, куда она только не девалась. Жила у матери и, как сказала психолог, девочка остро переживала разрыв родителей. Странно, что там было переживать, если её родители расстались до её рождения. Да, собственно и не сходились никогда. С моей стороны всё воспитание было в розысках этого исчадия, потом я отправил её учиться в один элитный интернат, в другой, потом всё закончилось очередным крахом в немецком учебном заведении.
Нина привела пацана. Умытого, расчёсанного.
– Где Мише сесть? – Нина ободряюще поглаживала мальчика по плечу. Ребёнок стоял опустив голову, кажется, не дышал.
– Возле Эвелины.
Ребёнок послушно сел, продолжая давиться слезами. Чему я удивился, так это дочери. Эвелина погладила мальчика по плечу:
– Малой, ты кто?
– Миша.
– А лет тебе сколько?
– Четыре, – он смело поднял подбородок, – моя фамилия Волков, а маму зовут Оля.
Его передёонуло от всхлипа, он снова опустил голову.
– Миша, а плачешь чего? – Эвелина рассматривала пацанёнка, я внимательно слушал, сам соображал, что происходит.
– У меня мама потерялась, – придушенным шёпотом слетели слова с губ ребёнка. Я вдруг заметил, насколько мальчишка похож на Ольгу. Ну да. Глаза, губы, линия носа – пацан копия мать, только светловолосый. Папаша, наверное, блондином был. Кстати, где он.
– Мама потерялась? – переспросила Эвелина, хихикнула: – Тю. Вот бы моя потерялась, а вместе с ней и папенька бы.
Она потянулась к графину:
– Мишка, держи стакан, я тебе сока налью. А потом пойдём, я тебе щенков покажу, хочешь?
– Каких щенков, – я удивился, у меня в доме есть собака?
– Здрасьте, – Эвелина манерами не блистала,:- Тех, что в псарне у охранных ротвейлеров появились.
В дверях появился начбез. Я, выходя из гостиной, обернулся к карапузу:
– Не плачь, я сейчас поеду и найду твою маму. Хорошо?
Для читателей старше 18 лет!
Глава 7
Глава 7
В дверях появился начбез. Я, выходя из гостиной, обернулся к карапузу:
– Не плачь, я сейчас поеду и найду твою маму. Хорошо?
На меня смотрели Олькины глаза. Чистые, ясные, зарёванные, точно такие, как глаза его матери, когда я с ней расставался. В жизни не забуду глаза бывшей жены, похожие на полные озёра боли и обиды. Сам знаю, что дебил, теперь знаю… Обидел женщину своей принципиальностью.
Я вышел из столовой, отправился в кабинет, начбез шёл за мной, Игнат тоже не отставал.
