Очень страшно, но я не представляю, где его искать.
Раньше такого не случалось, да и Макс никогда так над детьми не издевался, а главное, за что?! За то, что сам накосячил?!
По щекам, застилая глаза, текут слезы. Я всё-таки не выдерживаю, не справляюсь с эмоциями.
Растираю щеки ладонями, призывая себя собраться. Сейчас главное – найти Женю.
Ворота отъезжают очень медленно. Мне так кажется. Дергаюсь, не в силах на месте сидеть. Волоски на коже поднимаются дыбом. Никогда раньше я так сильно не нервничала, как сегодня.
Включив зажигание, уже собираюсь сдавать назад, как замечаю в ярком освещении фар высокую фигуру.
Мой мальчик стоит на подъездной дорожке, весь растерянный. Лица его не вижу, но чувствую это. Сердце ухает вниз.
– Мам, ты чего… – чтобы устоять на ногах, сыну приходится сделать шаг назад. – Ты плачешь?
Мне потребовалось от силы три секунды, чтобы выбраться из машины и налететь на него, заключив в объятья.
– Мы тебя потеряли, – выдыхаю с облегчением.
В этот момент мне становится плевать на Максима. Главное – дети.
– Ты меня обманываешь, – произносит вдруг. – Ты не из-за меня плакала. Это всё отец виноват. Ты узнала, что у него любовница есть?
Твою мать… Безмозглый кретин! Насколько нужно было потерять страх и стереть границы дозволенности, чтобы дети-подростки узнали о твоей блудливости?!
Ещё постараться надо спалиться по всем фронтам!
Вскидываю голову, чтобы ему в глаза заглянуть. Ему только пятнадцать, а он уже выше меня на полголовы, хотя я отнюдь не малышка.
Хочется мне того или нет, Женя похож на отца. Надеюсь, что только внешне.
– Можешь меня не обманывать, – продолжает он хрипло. – Несколько дней назад, когда мы ехали на тренировку, ему пришло сообщение. Там было фото какой-то телки в белье. Он сказал мне, что это номером ошиблись. Типа, удалил его. А сегодня ему позвонили, и на заставке было фото этой бабы, я её узнал. Хотел тебе рассказать, но не смог дозвониться.
Я непроизвольно дергаюсь назад. Моя хватка на сыне слабеет.
Мгновенно всё тело начинает болеть. Разуму приходится метаться, ища дельные объяснения, но не выходит. Я просто не в состоянии думать.
«Тварь… Какая же ты тварь, Фролов», – единственное, что приходит на ум.
Головная боль парализует сознание. Я очень хочу придумать что-то нейтральное, чтобы не врать ребенку, но, как назло, ничего. Пустота в черепной коробке.
– О, нашелся! А мы с мамой тебя потеряли, – раздается поблизости голос мужа.
Как ни в чем не бывало он подходит к нам.
Рот наполняется горечью. Я столько лет жила с этим человеком… С ума сойти можно.
– Убирайся! – сын резко разворачивается и указывает рукой на улицу.
Макс выкатывает глаза.
Кажется, он, как и я, не верит в происходящее.
– Че смотришь? Вали! Катись к своей бабе! – голос сына ярость пронизывает.
Я его никогда таким не видела.
– Ты как со мной разговариваешь? – Макс злобно оскаливается.
– Ты предатель, как хочу, так и разговариваю!
Рука непроизвольно тянется к шее. Пальцы сжимают кожу.
Можно было бы представить, что сын мне нагрубит, но никак не отцу.
– Прекрати истерику! – Фролов не выдерживает. Молниеносно сканирует улицу на наличие свидетелей.
Ну конечно, нужно блюсти остатки своей подмоченной репутации. Вдруг соседи узнают!
Муж щелкает ключом от ворот, чтобы скрыть нас от чужих глаз.
– Кто ты такой, чтобы так со мной разговаривать?! – произносит преисполненный возмущением. – Я твой отец, и ты должен…
– Нет! – Женя буквально взрывается.
Начинаю за него ещё сильней волноваться.
– Что ты сказал? – вкрадчивый голос мужа приводит меня в чувства.
– Тебе лучше уехать, – произношу, не задумываясь, и прикрываю сына от мужа. – Разговора у нас никакого не выйдет. Завтра привези Еву домой.
Пока беды не случилось, он должен уйти.
Глава 7
Утро следующего дня начинается для меня с неожиданного занятия.
Стою на кухне и разбиваю свое обручальное кольцо молотком для отбивания мяса, гладкой его стороной. Удар за ударом.
Аккуратный золотой ободок превращается в бесформенную массу.
В голове пустота. У меня не выходит собраться с силами и мыслить рационально.
Вся ночь прошла как в тумане.
К счастью и великому облегчению, вчера вечером Макс не стал усугублять своего положения и после недолгого спора убрался. Напоследок сказал, что будет ночевать в нашей квартире.
Зачем мне эта информация?! Ума не приложу. Словно он думал, что я среди ночи поеду к нему.
Делать мне больше нечего.
После очередного удара доска жалобно скрипит, и я, бросив стальную рукоятку, закрываю лицо руками.
Ужасное состояние, по ощущениям – я схожу с ума. Невыносимо. Внутри полыхает костер из боли, моих разбитых надежд и отвращения к человеку, которого ещё сутки назад я считала единственной любовью всей своей жизни.
Ночью сил на общение не было. Мой маленький храбрый мальчик всё понял без слов и, сказав, мол, устал, пошел в свою комнату готовиться ко сну.
Гнетущая атмосфера повисла в доме, да так и осталась. Она и сейчас на меня дико давит.
Я честно пыталась заснуть, но не смогла. Ворочалась, пока не наткнулась на злосчастную записку, оставленную вчера мужем на подушке.
Как можно быть настолько циничным? Неужели ничего святого в нем не осталось? Написать признание в любви и уехать к любовнице! В голове не укладывается.
На меня обрушивается очередной поток слез. Ощущаю, как мои ладони становятся влажными.
Делаю медленный вдох, изо всех сил стараясь прогнать приступ зловещей тревожности.
Он начался посреди ночи. Тело начала пробивать нервная дрожь, сознание поплыло. Я металась по комнате, не в силах остановиться. Странное и очень пугающее состояние. Словно вот-вот должно случиться что-то плохое.
Хотя куда уж хуже?! Куда?!
Мой муж – самый тупой придурок, которого только можно представить!
Спалился перед детьми!
На фоне этого идиотизма померкло даже увиденное лично мной.
Женя… мой маленький мальчик… Чертовски грустно оттого, что ему приходится так резко взрослеть.
Я бы всё отдала, лишь бы смягчить удар по детям.
Так не должно быть! Я была совсем маленькой, когда папа решил, что устал и, забрав вещи и все семейные сбережения, ушел от нас с мамой. Несмотря на возраст, я помню, как мама плакала в тот день. Выла в голос.
Не хочу так же! И на себе ставить крест не хочу, и детей своих угнетать не хочу.
У них ещё вся жизнь впереди.
Остается надеяться, что Максу хватит ума или хотя бы мужественности позаботиться о том, чтобы наши дети не страдали.
– Мама, ты как? Что ты делаешь? – за спиной раздается голос сыночка.
Быстро растерев лицо ладонями, я оборачиваюсь.
По его вмиг округляющимся глазам становится понятно, что выгляжу я отвратительно.
– Доброе утро, Женечка, – стараюсь говорить бодро. – Я тебя разбудила? Прости.
Он вытягивает шею, стараясь заглянуть мне за спину.
Какая же дура! Зачем я стучала?! Очередной вопрос, на который у меня, приторможенной, ответа нет.
– Нет, уже время, – поясняет. – Я по будильнику проснулся.
Надо же… Может, когда захочет.
Улыбаясь, обвожу его взглядом. Какой стал большой… По моим ощущением, мы только вчера привезли его из роддома, и вечером вместе Максом целовали крошечные, обалденно пахнущие пяточки, каждый свою.
Как же я была тогда счастлива…
Стараюсь, но вытолкнуть воспоминания из головы не удается.
– Значит, нам нужно торопиться, – начинаю суетиться. – Сейчас завтрак тебе приготовлю.
Женя хмурится.
– Ма-а-ам, – кивает в сторону стола, на котором стоит его завтрак – яичный блин с сыром и мясом. – Ты уже приготовила.
На секунду мне становится страшно. Это что за провалы в памяти такие внезапные? А потом вспоминаю, как открыла выдвижной ящик, потянулась за лопаткой, и тут кольцо на пальце блеснуло, вызвав у меня волну неприязни.
